KnigaRead.com/

Наталия Терентьева - Училка

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Наталия Терентьева, "Училка" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— По какой теме? Я разве задавала?

— Нет, я сам выбрал. Мне же надо готовиться к творческому экзамену и к собеседованию.

— И что ты написал?

— Сейчас… — Громовский открыл большую кожаную тетрадь, — «Единство личности и вселенной как одна из центральных тем поэзии Тютчева».

Я покачала головой.

— М-м-м… Мощно! А на основе каких произведений?

— На основе стихотворений… так… «Как океан объёмлет…»

— Объемлет, наверно, Громовский.

— Ну да. «…объемлет шар земной», «О чем ты воешь, ветр ночной?»…

Миша Овечкин хмыкнул:

— Йоу, Ильяндрыч! Растем, землекопы!

Громовский пренебрежительно отмахнулся от него. Хотел читать дальше.

— Молодец, Громовский, — остановила я его. — А зуб ты Кириллу Селиверстову выбил?

Овечкин отреагировал:

— Пи-ип!

— В смысле? — вкрадчиво спросил меня Громовский. — В каком смысле выбил зуб? Поосторожнее с такими заявлениями, Анна Леонидовна!

Все-таки какие они уже взрослые. Взрослые дяди и тети, находящиеся в отношениях «взрослый — ребенок» с нами, с учителями. Ребенок, которому, увы, нельзя дать по заднице.

— Громовский, это правда? — повернулась к нему Саша Лудянина.

— Да ну шо ты, Сашок! — развязно ответил ей Громовский. — Да ни в коем разе! Да шо это я полезу с детьми драться?

— То есть ты знаешь, что Кирилл еще ребенок, да? Ты в курсе, о чем и о ком идет речь?

— Говорить буду только в присутствии адвоката! — заявил Громовский, сел, вытянул свои длиннющие ноги в проход, совсем перегородив его огромными рыжими ботинками, скрестил руки на груди и заржал.

— Очень смешно! — заметила Саша.

Я посмотрела на Колю Зимятина. Вот почему русская интеллигенция всегда сидит в стороне, сопит, сочувствует униженным, оскорбленным и тем, кто имеет смелость сказать правду, как Саша, но то ли боится вмешаться, то ли не хочет мараться, то ли не уверена ни в чем?

— Коля! — окликнула я мальчика. — Ну, а ты что скажешь?

— Я? — удивился мальчик. — Почему я?

— А почему не ты, Коля? Почему орут только те, кому сказать нечего, кого распирает от наглости, от количества сожранного, от банки пива, которое они выпили тайком от родителей вчера перед сном… Почему?

Саша с обидой посмотрела на меня.

— Я не про тебя. Ты же знаешь. Ты всегда грудью на амбразуру. Только амбразура такая огромная, пулеметов столько, что ты одна ее не закроешь.

Оля Улис, Коля, еще несколько нормальных учеников, которых я имела в виду, опустили головы. Ну конечно! Если бы они все сейчас подошли к Громовскому и сказали, какой он урод, и еще дали бы ему втроем — вчетвером по голове, как он с теми хулиганами дал тринадцатилетнему Кириллу… Я понимаю теперь звонки в своем выключенном телефоне, которые увидела только сегодня. Мне и мама Кирилла вечером звонила, и Роза, и еще кто-то. А я была на концерте, а потом прощалась с мечтами о неземном принце, они же химеры, и плакала.

Про то, чтобы дать втроем по голове Громовскому, — это ужасно непедагогично. Но я, как уже выяснилось, не педагог. А вот если бы наказывать преступника — мелкого, крупного — тем же самым, может, и преступлений меньше было бы? Избил женщину на улице, отобрал у нее сумку. Тебя поймали, доказали, что это ты, — изволь, встань ровненько, тебя так же изобьют. Выбили Кириллу зуб? Кто выбил? Работают уже школьные камеры? Работают, слава богу. И на улице стоят, для безопасности школьников. Вот, видно все — Прохоров выбил, а Громовский просто руками, ногами махал. Мальчика бил, тринадцатилетнего, беспомощного перед ними тремя, откормленными оглоедами осьмнадцати лет. Так Громовского просто избить в отместку, а Прохорову выбить зуб — тот же. Нет, я не педагог. И не законодатель. И не судья. И самосуд карается по закону. А как Закон отнесется к этому происшествию? Вот что будет Прохорову? Порицание? Его даже из школы, я уверена, не выгонят. Тем более не выгонят Громовского.

— С адвокатом, Громовский, ты будешь разговаривать, когда тебя посадят. А в классе обойдешься без адвоката. Выходи к доске.

— Чё это вдруг?

— Выходи!

— Да за ради бога!

— Бога хотя бы не поминай!

— Почему это? У меня семья очень верующая!

Нисколько не сомневаюсь. Даже, наоборот, уверена, что всей семьей Громовские ходят на службы, может, даже стоят всенощные. Это так пронимает, это нужно душе, измученной постоянными гадостями, которые эта душа в себе носит. «Греши и кайся, греши и кайся!» — смеялась когда-то моя бабушка, которую я помню плохо. Но некоторые фразы ее запомнила на всю жизнь.

— Дай сравнительную характеристику романа…

Я остановилась. Ну не хочу. Не могу. Тошно. Неправильно всё это. Передо мной стоит наглый, тупой троечник, который неизвестно отчего решил поступать в один из самых лучших гуманитарных вузов России. Он пишет с ужасными ошибками. Он гад, просто гад. Он издевается над учителями и одноклассниками. Он еще до конца не сформировался. Но я не знаю, что должно произойти, какое чудо с небес, чтобы из этого недочеловека вырос нормальный, порядочный человек. Он и еще два таких урода избили Кирилла, втроем. Им ничего не будет. Скандал замнут. Не замнет школа — замнет полиция. Найдут способ. И Громовский поступит на журфак, куда поступить невозможно. Это факультет для золотой молодежи — детей министров, бриллиантовых шоуменов, нефтяных магнатов, кавказских президентов и мафиози. И для Илюши Громовского, потому что дела его отца резко пошли в гору. Какая разница, отчего и почему и какие именно дела. Умеет человек, знает, где кого прижать, где на чем выиграть, где украсть. Ведь именно это ценится в современной России? Тот, кого это не устраивает, кто так не хочет, кто считает, что родился для чего-то другого, получает в месяц ровно столько, чтобы не умереть с голоду, накормить детей и не ходить в рванье. Всё.

Зачем я вызвала Громовского к доске? Что я хочу сейчас доказать?

— Садись, — сказала я. — Мне противно на тебя смотреть.

Громовский присвистнул и показал мне пальцем на камеру. Я повернулась к камере.

— Мне противно разговаривать с Громовским, потому что он сволочь. И даже если он поступит на журфак, он, бездарь и недоумок, будет учиться там очень плохо, так же как другие недоумки, папы которых наворовали много денег, чтобы их дети могли жрать, пить, иметь любых дур и учиться на журналиста.

В классе повисла тишина.

— Йоу… — тихо сказал Миша Овечкин.

— И еще, Громовский. Я тебе поставлю «три» в аттестат. Понятно? Я тебе за эту четверть ставлю двойку, заранее. Попробуй опротестовать, собери комиссию. Тебе поставят кол, потому что ты — ничто. Наглое, тупое ничто. Плесень.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*