Харуки Мураками - Кафка на пляже
– Извините, но этого господина Наката не знает.
– Ну ты даешь! «Кентуккских жареных кур» не знаешь? Это в наши-то дни! Хорошо, проехали. Так вот, этот чувак – он не человек, а абстрактное понятие. Не человек, не Бог и не Будда. Абстрактный, и из-за этого у него нет формы. А Полковника изображает, когда нужно принять человеческий облик.
Наката с обескураженным видом потер ладонью свой припудренный сединой ежик.
– Что-то Наката ничего не понимает.
– По правде сказать, мне тоже мало что понятно, – признался парень. – Но как бы там ни было, этот редкий тип возник откуда-то и таких дел наделал… Короче, благодаря ему я этот камешек нашел и сюда доставил. Я на жалость не давлю, но этой ночью пришлось порядком попыхтеть. Поэтому мне лучше всего было бы сдать тебе камень, а дальше уж ты с ним сам возись, делай, что хочешь. Это если честно.
– Хорошо.
– Класс! Быстро разобрались, – сказал парень.
– Хосино-сан?
– Чего?
– Скоро будет сильный гром и молния. Давайте подождем.
– Хм… А камню-то что от грома будет? Какой толк?
– Наката пока точно не знает. Просто постепенно такое чувство появилось.
– Гром, говоришь? Хм… Интересно. Ждем. Смотрим, что будет.
Они вернулись в номер. Хосино развалился на полу, включил телевизор. На всех каналах развлекали домохозяек. Смотреть эту дрянь не хотелось, но другого способа убить время парень придумать не мог и потому не жаловался.
Наката же снова подсел к камню и принялся его разглядывать и ощупывать, время от времени бормоча себе что-то под нос, как будто разговаривал с камнем. Только Хосино не мог разобрать, о чем.
А ближе к полудню грянул гром.
До того, как начался дождь, Хосино успел сбегать в магазин и принес на обед целый пакет сладких булочек и молоко. За поеданием этой снеди их застала горничная, заглянувшая убрать номер.
– А чего тут убирать? И так нормально, – сказал ей Хосино.
– Вы никуда не уходите? – удивилась горничная.
– Не-а, не уходим. Нам и здесь хорошо, – ответил парень.
– Сейчас гроза будет, – добавил Наката.
– Гроза… – с подозрением в голосе проворчала горничная и удалилась, посчитав, что с этими типами лучше не связываться.
Через несколько минут где-то вдали глухо зарокотало и, как по сигналу, на землю упали первые капли дождя. Раскаты были слабые – казалось, обленившийся карлик забрался на барабан и вяло топочет по нему ногами. Зато капли в один миг набухли и превратились в ливень. Навалилась духота, мир вокруг напитался запахом влаги.
Когда послышались первые раскаты грома, Наката и Хосино сидели друг против друга, как индейцы, курящие трубку мира. Между ними лежал камень. Наката по-прежнему поглаживал его, не переставая бормотать, и потирал голову. Парень смотрел на него и курил «Мальборо».
– Хосино-сан?
– Чего?
– Вы не побудете с Накатой немного?
– Э-э? А я что делаю? Даже если бы мне сейчас сказали: «Иди!» – куда же в такой ливень?
– Вдруг что-нибудь необыкновенное случится.
– Необыкновенное? Да у нас, честно сказать, и так одни чудеса.
– Хосино-сан?
– Чего?
– Накате неожиданная мысль в голову пришла: а что Наката из себя представляет? Что он за человек?
Хосино задумался.
– Ну и вопросики у тебя, отец! Как обухом по голове. Я и про себя-то ничего толком не знаю. Что за человек Хосино? Чего он может в других людях понимать? Хвастаться нечем, но у меня вообще мозги – слабое место. Но если сказать, что я о тебе думаю, то скажу: Наката – стоящий мужик. Порядком не в себе, конечно, но положиться на него можно. Иначе я бы с ним до самого Сикоку не потащился. У меня башка так себе варит, но глаза-то есть.
– Хосино-сан?
– Ну?
– У Накаты не только с головой плохо. Он – пустышка. Он сейчас это понял. Наката – как библиотека, где нет ни одной книжки. Но когда-то было не так. Когда-то книжки были. Он все никак не мог вспомнить, а теперь вспомнил. Да. Раньше Наката был как все люди. Но потом что-то случилось, и Наката стал пустое место.
– Погоди, Наката-сан. Если так рассуждать, чем я-то лучше пустышки? Жру, сру, работа дрянная, платят ерунду. Баб иногда имею… Что еще? И все равно, что ни говори, живем ведь как-то. Даже весело. Не знаю… Мой дед, знаешь, как говорил? Если все будет так, как тебе хочется, то жить станет неинтересно. И правда – вот выигрывали бы «Драконы» все матчи, кто бы стал бейсбол смотреть?
– Вы деда любили? Да, Хосино-сан?
– Ага. Любил, конечно. Если бы не он, неизвестно, что бы из меня получилось. Спасибо деду – благодаря ему я человеком стал. Не знаю, как сказать: меня вроде что-то направляло. Я и на мотоцикле бросил гонять с дружками, и в силы самообороны пошел. Сам не заметил, как перестал дурака валять.
– А у Накаты, Хосино-сан, нет никого. И ничего. Ничто его не направляет. И читать он не умеет. Тень и та… От нормальной всего половинка.
– У всех свои недостатки.
– Хосино-сан?
– Чего?
– Если бы Наката был обыкновенный… как все… Тогда, наверное, вся жизнь по-другому бы сложилась. Может, получилось бы, как у младших братьев: окончил университет, пошел работать в фирму, женился, детишек завел. Ездил бы в больших машинах, в выходные играл в гольф. Только Наката нормальным так и не стал, а стал таким, как сейчас. Уже поздно переделывать. Это понятно. Но Накате все-таки хочется стать нормальным, хоть на чуть-чуть. Откровенно говоря, у Накаты до сих пор таких мыслей не было; он никогда не думал, что бы ему хотелось сделать. Просто Накате кто-то говорил: «Делай!» – и он делал, старался изо всех сил. Или делал так, чтобы получилось, как получилось. А теперь все изменилось. Накате очень хочется опять стать нормальным. Таким, чтобы свои мысли были, свой смысл…
Хосино вздохнул:
– Ну раз хочется – тогда, конечно. Нормальным-то лучше. Хотя представить не могу, что из тебя получится.
– Вот и Наката не может.
– Не-е. Если получится, тогда ладно. Знаешь, как мне хочется, чтобы ты нормальным сделался?
– Но до этого Накате надо кое-что уладить.
– Что, например?
– Например, разобраться с тем случаем, с Джонни Уокером.
– С Джонни Уокером? – спросил парень. – Это про которого ты уже рассказывал? На виски который?
– Да-да. Наката тут же пошел в полицейскую будку и все рассказал. Думал губернатору доложить, но Накату не послушали. Поэтому приходится самому. Вот решит Наката этот вопрос, а потом можно нормальным становиться, если получится.
– Может, я чего не понимаю… Выходит, камень тебе для этого нужен?
– Совершенно верно. Накате надо другую половинку тени вернуть.
Гроза набирала силу. Уже грохотало так, что уши закладывало. Молнии метались по небу, выписывая замысловатые зигзаги, и тут же им вдогонку небо раскалывали раскаты грома. Воздух вибрировал, стекла в неплотно закрытых окнах нервически дребезжали. На небо словно крышку надвинули – из-за свинцовых туч в комнате сделалось так темно, что нельзя было разглядеть лицо собеседника. Но включать свет Наката и Хосино не стали. Так и сидели вокруг камня друг против друга. Дождь за окном хлестал с такой силой, что дух захватывало. Вспышки молнии на миг заливали комнату ярким светом. На какое-то время компаньоны лишились дара речи.
