Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)
Кстати, о Свете. Выяснилось, что я так и не переспал с ней в ту роковую ночь. Немудрено, ведь я был в стельку пьян! А презерватив подбросил все тот же Денис. Ну, вот опять я его так назвал. Видимо, не суждено мне называть его Костей, для меня он так и останется Главным Выкидышем Денисом, хотя я постараюсь исправиться.
Костю я больше не видел. Я много думал о нем эти дни и понял, что, несмотря на открывшуюся правду, в душе я не держу на него зла. Не знаю, почему, но это действительно так. Единственное оставшееся по отношению к нему чувство – это облегчение оттого, что он исчез навсегда. В этом я уверен. Как говорится у Шекспира, мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Вот.
Уже после его исчезновения я вдруг понял, что все это время у меня в руках был ключ к его тайне. Я ведь помню, что после разговора с Костей, когда он признался в своей сексуальной ориентации, меня преследовало ощущение, что в его истории что-то не сходится. Было какое-то несоответствие между тем, что он говорил, и что я знал на тот момент.
И несколько дней назад до меня вдруг дошло, в чем дело. Ведь он говорил, что Александр был его первым мужчиной, и именно он ввел его в мир однополой любви. Но Жора рассказывал совсем другие вещи – по его словам выходило, что Костя был геем еще до появления Саши. В данном случае я верю Жоржу, ведь у него не было видимых причин обманывать меня, а у бывшего Вериного жениха их было предостаточно. Как знать, чем бы вся история обернулась, пойми я это тогда.
Но вернемся к Свете. Она оказалась сущим ангелом и целую неделю поддерживала меня после расставания с Верой. Уж не знаю, какой уговор был у нее с Косматым, но она буквально поселилась у меня дома на это время. Готовила еду, прибиралась и старалась подбодрить. Благодаря ей, я постепенно отошел.
Она до сих пор нет-нет да заскочит ко мне домой на часик-другой, хотя назвать это свиданиями язык не поворачивается. Скорее, мы стали неплохими друзьями. А ведь друзья не спят друг с другом.
Даже если оба этого хотят.
Ну вот, наконец-то, я открыто признался себе в этом. Да, Света меня привлекает как женщина. Думаю, я ее – тоже. В смысле, как мужчина. Ведь больше мне нечем ее привлечь – я не бизнесмен и не «крутой», у меня нет богатых родителей, и я не занимаю важную должность. Нет, я не чувствую себя ущемленным, перечисляя все это, теперь я спокойнее смотрю на такие вещи. Более того, я по-своему рад. Получается, это я сам привлекаю Свету, а не то, что у меня есть (или вернее, нет).
Я не знаю, что меня ожидает этим летом, но предвижу большие перемены впереди. И думаю, все они будут хорошими.
Второго июня у Толика был День рождения, и мы отметили праздник прямо у него в палате. Вообще-то врачи запретили видеться с ним более получаса, но Серега постарался (видимо, то, что он занес добрую часть продуктов в ординаторскую и лично главврачу, сыграло свою роль). В результате получился классный праздник. Думаю, медперсонал и многочисленные пациенты надолго запомнят дружную процессию братков и девиц сомнительного поведения, которая прошлась по больнице в тот день, неся в руках пакеты со всевозможной едой, ящики с пивом и кое-чем покрепче. Торт доверили нести мне, и я боялся, что уроню эту трехэтажную махину, но все-таки донес его в целости и сохранности до платной палаты Толика, в которой тот лежал совершенно один.
А что там было! Этого не описать словами. И парни, и девчонки были искренне рады видеть Толика в добром здравии. Тот, весь перебинтованный да загипсованный, и сам был счастлив видеть друзей и подруг, и довольно скоро разошелся не на шутку вместе с ними. Особенно после импровизированного сеанса стриптиза. Мне приходилось отгонять от него всех, кто хотел с ним выпить, в этом я был непреклонен. Толик не спорил и только шутливо замечал, что он своего будущего личного врача слушается уже сейчас. Бедняга, он до сих пор не знает, что я учусь на гинеколога!
Правда, потом, украдкой от всех, я налил ему бокал шампанского, и мы, тихо чокнувшись, распили напиток в честь его двадцатилетия. Тогда-то он заговорщицки подмигнул мне и попросил придвинуться ближе. Он объяснил то, что меня тревожило до недавнего времени – причину, по которой он называл мое имя, лежа в своей разбитой девятке. Высадив меня у дома той злополучной ночью, он поехал отвозить Костю домой, и по пути они разругались из-за Веры. Тогда-то Толик понял, что тот преследует единственную цель: отомстить Вере. У него не было доказательств, но они ему и не требовались. Думаю, в этом они с Верой похожи – оба, не задумываясь, доверяют чутью и безоговорочно ему следуют.
Именно поэтому Толик был так рассержен и взвинчен – он увидел парня, который буквально охмурил его, в новом свете, и понял, как заблуждался, не прислушиваясь к советам друзей. Осознав свою ошибку, он решил не тянуть с делами и помчался ко мне, чтобы рассказать правду о том, кого, он думал, зовут Денисом. И по злому року до меня не доехал.
Представляю, как этому обрадовался Костик. Он, наверняка, уже паковал свои вещички, чтобы поскорее смотаться из города, до того как узнал об аварии Толика. Меня до сих пор поражает, насколько быстро он смог разобраться в ситуации и извлечь из нее выгоду.
Кстати, я снова сменил замки на двери. Так, на всякий случай».
Откинувшись на стуле, я подставил лицо легкому ветерку, дующему с балкона. Пахло предстоящим дождем, о том же говорили свинцовые тучи и тяжесть в воздухе, застывшая и теплая. Мне сейчас следовало бы сосредоточиться на предстоящем экзамене, готовиться к нему, но я должен был сделать эту запись в дневнике. Он являлся последней жилкой, которая связывала меня с Верой, все остальные уже были перерублены и почти не кровоточили. Осталась лишь одна, но, думаю, и с ней вскоре будет покончено.
Я решил перечитать последнюю запись, когда зазвонил мобильник, недавно подаренный мне Толиком. Номер был незнакомый, и я вдруг подумал, что это звонит Костя. В моем воображении возник он, злой гений, который решил удостовериться, что его затея полностью удалась, и теперь он звонит, чтобы, зловеще хохоча, поиздеваться надо мной снова. С сильно бьющимся от волнения сердцем я ответил на звонок тихим:
– Алло?
– Привет!
Мое сердце забилось еще быстрее, но совершенно по другой причине. Я снова слышал ее голос. Я снова слышал Веру.
– Привет, – неуверенно произнес я. – Откуда ты знаешь мой номер?
– Я навестила Толика в больнице, он мне его и дал.
Мне все еще не верилось, что это она. Но Верин голос я узнал бы всегда и везде.
– Ну что ты молчишь? Не можешь поверить, что это я?
И она по-прежнему читала мои мысли.
– Спускайся вниз, я у подъезда.
Пульс у меня стал приближаться к опасной отметке.
– Иду!
Но на самом деле я побежал.
Увидев Веру, я вдруг понял, что так и не сумел разлюбить ее. В своем легком летнем платьице, ветреной во всех смыслах прическе и взглядом, который не оставлял ни одного мужчину равнодушным, она выглядела необычайно свежо, напоминая мне Веру такой, какой она была год назад. Все возвращается на свои круги, но сейчас предстоял новый виток. И мы оба понимали это без слов.
Когда я вышел из подъезда, она бросилась ко мне и заключила в объятия.
– Господи! Как я рада тебя видеть, Пашенька, ты бы знал.
Я-то знал, потому что видел ее светящиеся глаза. Кроме того, я увидел и многое другое. Она изменилась, стала какой-то уверенной, что ли. Возможно, в чем-то остепенилась. Теперь Веру окружала таинственная и одновременно знакомая мне аура женственности – никаких глупостей, все было просто и одновременно серьезно. Какие перемены всего за одну неделю!
– Я тоже.
В эти бесхитростные слова я вложил все чувства, что копились во мне, не находя выхода. Она услышала это, и все поняла. Взяв меня под руку, она улыбнулась. Выйдя со двора, мы медленно побрели вниз по улице.
– Ты заметил, как изменился Толик? – спросила она.
Мы гуляли уже некоторое время по тем местам, где Вера иногда ходила поздними вечерами, и по которым проезжали Выкидыши, чтобы навестить меня. Сейчас мы оказались у Березовой рощи – одиноко цветущего оазиса в железобетонной клетке моего района. Никто из нас не решался поговорить о насущном, и потому мы болтали о мелочах.
– Да. Кажется, он немного успокоился.
– Вот именно! Я долго не могла подобрать подходящее слово. Успокоился. Кстати, он тебе привет передавал.
– Надо будет к нему заскочить после экзамена, – задумчиво отметил я. – Послушай, а как он отнесся к тебе после… Ну, после всего, что узнал?
– Нормально. Для него это ничего не изменило. Ведь он знал меня, как человека, вот что главное. А обстоятельства – это все преходяще. Вот Костя его, конечно, удивил.
– Не его одного!
Вера промолчала. Видимо, напоминание о нем все еще причиняло ей боль. Но на этот раз она не ушла от неприятного разговора, как делала раньше. Вот тебе еще один новый штришок, Пашка.
– Думаю, его уже здесь нет. Он слинял из города.
