Джеффри Арчер - 36 рассказов
— Конечно, учитывалось и это, но также и преимущество в плане окончания работ в срок и по заранее обусловленной смете, — ответил министр. — Лишь дважды вы вынуждены были внести изменения в смету. Первый раз в Уганде, где строительство задерживалось из-за притязаний Иди Амина, и второй раз, если мне не изменяет память, в Боливии при строительстве аэропорта, когда оно задержалось на полгода из-за землетрясения. В обоих случаях условия контракта были пересмотрены и указаны новые затраты на строительство. Мои советники считают, что в обоих случаях вы понесли убытки. — Министр достал из кармана шелковый платок и вытер пот со лба. — Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, будто мое правительство слишком легко принимает решение, с кем заключать контракт.
Сэр Хеймиш был потрясен не только тем, что министру были известны такие подробности, но еще и тем, что на его письменном столе не было никаких заметок. Внезапно он почувствовал, какую глупость сделал, ничего не разузнав ни о карьере министра, ни о его биографии.
— Разумеется, я так не думаю. Мне очень лестно ваше отношение, и это тем более вынуждает меня обратить ваше внимание на неприятный факт…
— Прежде чем мы перейдем к другим вопросам, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы не возражаете?
— Конечно нет, господин министр.
— Считаете ли вы сумму в тридцать девять миллионов сто двадцать одну тысячу сто десять долларов приемлемой при любых обстоятельствах?
— Да, господин министр.
— Позволяет ли эта сумма закрыть смету без убытков и в то же время принести определенную прибыль вашей компании?
— Да, господин министр, но…
— Превосходно. Тогда мне кажется, что вам остается лишь решить, хотите ли вы подписать контракт сегодня в полдень.
Министр сделал особенное ударение на слове «полдень».
Сэр Хеймиш, который никогда не мог понять выражение «кивнуть — то же самое, что и подмигнуть», бросился в глупейшую атаку.
— Тем не менее в контракте имеется один аспект, который, как я понимаю, мне необходимо обсудить с вами с глазу на глаз.
— Вы убеждены в том, что это разумно, сэр Хеймиш?
Сэр Хеймиш заколебался, но всего лишь на миг. Если бы Дэвид Хит слышал весь этот разговор, он встал бы, пожал руку министру, снял колпачок со своей ручки и подписал договор. Но его работодатель не сделал этого.
— Да, господин министр. Я чувствую, что я должен, — сказал сэр Хеймиш твердо.
— Будьте добры, оставьте нас, мисс Виейтес, — сказал министр.
Помощница закрыла блокнот, в котором вела стенографическую запись беседы, встала и вышла из комнаты. Сэр Хеймиш ждал, когда она выйдет.
— Вчера у меня в гостях был некий мистер Виктор Перес, который проживает здесь, в Мехико, и утверждает…
— Прекрасный человек, — сказал министр очень тихо. Но сэр Хеймиш продолжал начатую атаку.
— Да, я смею в это верить, господин министр. Он просил разрешить ему представлять компанию «Грэм Констракшн» в качестве вашего агента, и я был удивлен…
— Обычная практика в Мехико, в рамках, обусловленных законом, — сказал министр и, повернув кресло, стал смотреть в окно.
— Да, я допускаю что такова практика, — сказал сэр Хеймиш, глядя министру в спину, — но если я должен расстаться с десятью процентами отпущенных правительством денег, я должен убедиться, что такое решение принято с вашего согласия.
Сэр Хеймиш замолчал. Ему казалось, что он очень хорошо выразил свою мысль.
— Ммм, — произнес министр, по-видимому, собираясь с мыслями. — Виктор Перес — хороший человек и всегда предан защите мексиканских интересов. Возможно, он оставляет иногда неприятное впечатление, поскольку не принадлежит, как вы сказали бы, к «высшему обществу», сэр Хеймиш, но у нас в Мехико нет классовых барьеров.
Министр повернулся в кресле и посмотрел в глаза сэру Хеймишу. Шотландский предприниматель сильно покраснел.
— Конечно, господин министр. Но, простите за резкость, к делу это не относится. Мистер Перес просил меня выплатить ему почти четыре миллиона долларов, что составляет более половины суммы ожидаемой прибыли по завершении строительства, причем без учета непредвиденных обстоятельств и разных случайностей, которые могут произойти в процессе строительства.
— Но вы сами назначили стоимость подряда, сэр Хеймиш. Признаюсь, вы меня позабавили, поставив после цифры «тридцать девять» дату вашего рождения.
От удивления сэр Хеймиш открыл рот.
— Мне казалось, — продолжал министр, — учитывая вашу занятость в течение прошедших трех лет и теперешнюю ситуацию в Великобритании, вам не следовало бы быть таким щепетильным.
Министр бесстрастно наблюдал за удивленным и испуганным выражением лица сэра Хеймиша. Шотландец молчал.
— Позвольте мне рассказать маленькую историю про Виктора Переса, — продолжил министр. — Когда война приняла самый ужасный характер (министр был уже в том возрасте, что мог так называть Мексиканскую революцию; точно так же, как американцы говорят «Вьетнам» или британцы — «Германия», когда слышат слово «война»), отец Виктора был одним из молодых солдат, служивших в моем подразделении. Он погиб в битве при Селайе всего за несколько дней до нашей победы. После него остался сын, родившийся в День независимости и не знавший своего отца. Я имел честь, сэр Хеймиш, быть крестным отцом ребенка. При крещении мы дали ему имя Виктор.
— Я могу понять, что вы несете ответственность перед вашим боевым товарищем, но все-таки четыре миллиона…
— Вы в самом деле понимаете? Тогда позвольте мне продолжать. Незадолго до смерти отца Виктора я навестил его в полевом госпитале. Он просил меня, чтобы я позаботился о его жене. Она умерла после родов. Я считал, что ответственен за судьбу их единственного ребенка.
— Я понимаю вашу позицию, господин министр, но как быть с десятью процентами от суммы самого большого контракта вашего министерства?
— В один из дней войны, — продолжал говорить министр, словно не слыша сэра Хеймиша, — отец Виктора, находившийся на передовой в районе Сакатекас, увидел на минном поле молоденького лейтенанта, уткнувшегося лицом в землю, с ногой, искалеченной взрывом. Не думая об угрожающей ему опасности, он пополз через минное поле к лейтенанту и потом тащил его тело назад более трех часов. Он перенес тело лейтенанта в грузовик и доставил его в ближайший полевой госпиталь. Благодаря его усилиям у лейтенанта не отняли ногу, не говоря уже о том, что благодаря ему лейтенант остался жив. Как видите, есть хорошая причина доверить сыну Переса представлять правительственные интересы время от времени.
— Я согласен с вами, господин министр. Я только не могу понять, почему вы позволяете ему получать такой большой процент.
Министр, нахмурив брови, сказал:
— Боюсь, сэр Хеймиш, что если вы не понимаете этого, то вы никогда не поймете, согласно каким принципам мы, мексиканцы, живем.
Министр встал из-за стола и, прихрамывая, проводил сэра Хеймиша до двери.
Судебная ошибка
Иногда не знаешь, с чего начать. Но сначала позвольте мне объяснить, почему я сейчас в тюрьме.
Суд продолжался восемнадцать дней, и с того момента, как судья занял свое место, зал был заполнен до отказа. Присяжные уголовного суда в Лидсе почти два дня сидели в одной комнате, и прошел слух, что их мнения разделились. На скамье адвокатов поговаривали о том, что присяжные запутались в спорах и о пересмотре дела. Когда прошло больше восьми часов, судья Картрайт вызвал старшину присяжных и сказал ему, что не требуется, чтобы вердикт присяжных был единогласным: достаточно, чтобы его поддерживало большинство присяжных.
Сразу после этого послышался шум, и присяжные гуськом прошли на свои места. Представители прессы и публика поспешили заполнить зал. Все взгляды были устремлены на старшину присяжных. Это был толстый маленький весельчак в двубортном костюме и полосатой рубашке с цветастым галстуком-бабочкой. Он изо всех старался казаться серьезным. При нормальных обстоятельствах я с удовольствием выпил бы с ним кружку пива. К сожалению, я находился в обстоятельствах, далеких от нормальных.
Я поднялся по ступеням. Сев на скамью подсудимых, я обвел глазами зал и опять заметил на галерее блондинку, которая каждый день появлялась в зале суда. Интересно было бы знать: она посещает все сенсационные процессы об убийствах или ее чем-то привлек именно этот? Я ее совершенно не интересовал, ее взгляд, как и взгляды всех присутствующих, был устремлен на старшину присяжных.
Секретарь суда в черной мантии и парике зачитал с листа текст присяги, который, наверное, знал наизусть.
— Прошу старшину присяжных встать.
Толстый маленький весельчак медленно поднялся со своего места.
— Будьте добры ответить «да» или «нет» на мой вопрос. Вынесли ли присяжные вердикт, который они одобрили большинством из десяти голосов?
