Малькольм Брэдбери - В Эрмитаж!
АГНЕС: Но дело не только в столах.
Я: Ах вот как… Не только?
АГНЕС: Бу посетил наш профсоюз и объяснил, что Дидро, оказывается, разработал принципы организации труда. Он первый соотнес профессиональные навыки со свойствами личности, ремесло с идеей. Первый заговорил о проблемах передачи опыта и воспитании чувства собственного достоинства у рабочих. Это все есть в его записных книжках. Поэтому Бу подумал, что мне интересно будет посмотреть, как организованы фермерские кооперативы в России.
БУ: И, надеюсь, вы это осуществили.
АГНЕС: Не совсем. Потому что этих кооперативов больше не существует. Но Бу-то в этом не виноват.
Я: А вы, мистер Мандерс? Вы ведь не на колхозы смотреть поехали?
АНДЕРС: Нет. Я поехал, чтобы встретиться с мэром Санкт-Петербурга.
Я: Хотели поговорить с ним о столах?
АНДЕРС: Н-не совсем. Предполагалось, что тема будет сформулирована немного шире. Бу организовал нашу встречу для обсуждения некоторых проблем культурного сотрудничества между странами Балтии. В данный момент я не имею права разглашать результаты переговоров. Но если предположить, что жизнь в России когда-нибудь приблизится к тому, что многие называют нормой, могут открыться кое-какие небезынтересные возможности…
Я: Я в восторге. Вы сами-то, Бу, тоже за этим поехали?
АЛЬМА: Nej, nej. Бу пригласили посетить важный научный конгресс в Петербургском университете. Там ему присвоили почетную степень…
БУ: Ну, это просто чтобы отметить мою последнюю работу об ИИ.
Я: Честное слово, я в восторге, Бу. Это большая честь. Но ради бога — кто или что такое этот ИИ?
БУ: А вы не знаете? Искусственный интеллект — то, к чему все мы идем. Мыслящая машина. Компьютер. Имитация сознания и серого вещества. Может быть, вы помните, что именно Дидро изобрел первую такую машину. Это было приспособление для шифровки и дешифровки бумаг; предполагалось, что оно поможет дипломатам и политикам хранить секреты.
АНДЕРС: И позволит им поменьше думать.
Я: На что была похожа эта машина?
БУ: Неизвестно. Это был чистый концепт, фантазия. Почти как машина Тьюринга.
Я: Но машина Тьюринга вовсе не была фантазией. Я всегда думал, что он изобрел ее с целью взломать код «Энигмы», и эта машина стала первым компьютером.
БУ: Да, но Тьюринг хотел, чтобы она осталась фантазией.
Я: Не понимаю почему.
БУ: Он хотел, чтобы это было что-то вроде мысленных экспериментов Эйнштейна. Так он говорил. Просто элегантное интеллектуальное построение.
Я: Тьюринг хотел, чтобы его компьютер остался лишь воображением?
БУ: Jo, он хотел показать, что мы способны создать машину с определенным набором функций, воспроизводящих процесс мышления. Но интеллект этой машины — искусственный интеллект, который всегда будет низшим по отношению к настоящему.
Я: Но вы, Лapc…
ЛАРС: Кто? Я?
Я: Ведь не изыскания в области искусственного или реального интеллекта заставили вас приехать в Петербург?
ЛАРС: В определенном смысле именно они. Видите ли, Бу договорился, что я проведу мастер-класс в Пушкинском драматическом театре. Я пытался объяснить слушателям «парадокс Дидро» — парадокс актерской игры, парадокс комедиантов. Тут такая штука… Чтобы сыграть определенного персонажа на сцене, актер должен отказаться от собственной личности. Это проблема лица и маски. Сколько масок нужно снять, чтобы добраться до истинного лица? Это проблема не только актера, но и любого человеческого существа. Люди мы — или маски?
Я: И каков же ответ?
ЛАРС: Простого ответа не существует. Но не для актера. Актер — это человек, который ясно осознает, что каждый индивидуум должен иметь возможность стать собственным своим двойником.
БИРГИТТА: И еще актеры понимают, что жизнь — это спектакль, представление.
KAPC: Иногда — гала-представление.
БИРГИТТА: Ну да. Что за вечер, Бу, золотце мое! Grande hommage![66] И по-моему, милый Бу уже давно договорился обо всем в Мариинке.
ЛАРС: Блестящий вечер, дорогая.
АНДЕРС: Особенно хорошо, если смотреть из царской ложи.
Я: Ах вон оно что… Вы тоже там были?
СВЕН: Мы все были.
Я: Я не был.
АЛЬМА: Nej, nej. Ваше место пустовало. Мы пытались вас разыскать, но вы, наверное, были заняты чем-то — или кем-то — другим. Может такое быть?
Я: Может. Но не считая гала-представления в Мариинке, все мы занимались разными вещами? Так в чем же все-таки суть этого проекта?
БУ: Дорогой профессор, мне кажется, что ответ очевиден. Собрав такую группу, можно заниматься практически чем угодно. В пределах разумного.
Я: И получить под это грант. Кстати, о гранте. Что случилось с профессором Версо?
Все начинают озираться по сторонам.
БУ: На сей раз хороший вопрос. Кто-нибудь знает, что случилось с профессором Версо? Я полагаю, на корабль он все-таки вернулся…
АЛЬМА: Бу, ты все пропускаешь мимо ушей. Я тебе говорила, что на корабль он не вернулся. И у себя в каюте последние три ночи не спал.
АНДЕРС: А чем он собирался заниматься в Петербурге?
ЛАРС: Предполагалось, что он будет изучать состояние постмарксистской философии…
Я: Кроме того, ему очень хотелось побывать в Царском Селе.
АНДЕРС: Насколько я понял, на самом деле он собирался в Москву.
Я: Кто-нибудь знает, что случилось с Татьяной из Пушкина?
АНДЕРС: Еще один хороший вопрос. Может быть, Ирина в курсе?
Несколько минут Андерс с Ириной переговариваются по-русски. Остальные (немножко нервно) прихлебывают розовое шампанское.
АНДЕРС: Что ж… По-видимому, Татьяны Татьянович на корабле тоже нет. В Царское Село никто не ездил. Версо с Татьяной отправились на Московский вокзал. Последний раз их видели, когда они покупали билеты на поезд. Возможно, они поехали в Москву. А возможно, в Новгород, Смоленск или Владивосток. Ирина высказала несколько разнообразных гипотез. Но очевидно, наш друг задумал совершить длительное путешествие — куда-то, а куда — неизвестно…
БУ: Гм… Было у меня смутное подозрение, что профессор Версо не вполне надежен.
АЛЬМА: Боюсь, он неверно понимает цели нашего проекта.
БУ: Его доклад! Я уверен, что видел эту статью раньше. Я даже не уверен, что он сам ее написал. Приглядевшись к ксерокопии, я обнаружил, что там стоят другое имя и другая дата.
АГНЕС: Надеюсь, у нас хватит ума не публиковать его.
АЛЬМА: Конечно, профессор Версо — взрослый человек. И волен поступать, как ему хочется.
БУ: Но в пределах разумного. Итак, он исчез без следа. В таком случае мог бы с нами не ездить вовсе.
Я: Как лицо, нарисованное на песке у самой кромки волн.
БУ: Именно так. Но надеюсь, все согласятся, что за исключением этого мелкого недоразумения поездка оказалась полезной для всех участников. Что скажете? Вот вы, например.
Я: Я?
БУ: Вы, дружище. Вы съездили в Россию. Вы ознакомились с историческими документами. У вас наверняка завязались какие-то дружеские отношения. Вы — писатель. Как вам эта история? Есть в ней что-нибудь?
Я: Не уверен. Надеюсь, что есть.
БУ: Поверьте, что-нибудь обязательно отыщете. А как библиотека — нашли, что хотели?
Я: Да. По-видимому, некоторые произведения Дидро до сих пор не опубликованы…
БУ: Вот так-то. Я делаю вывод, что довольны практически все. Skal! За проект «Дидро»!
ВСЕ ВМЕСТЕ: Skal!
БУ: А теперь… Кто завтра утром сделает первый доклад? Может, следует поставить этот вопрос на голосование?
АЛЬМА: Не надо, Бу: зачем голосовать, если никто не возражает?
БУ: Хорошо. Что вы думаете о…
34 (прошлое)
Он медленно приближается к дому, но путешествие, как он и опасался, превращается в сущий кошмар. Оно наверняка обернется худшим из приключений в его жизни. Болезнь — эти неотвязные невские колики — и заблокировавшая город зима отсрочили его отправление. Каждый день заходил Гримм, пытаясь уговорить его ехать вместе в Потсдам, где прощены все обиды и давно накрыт банкетный стол, — и каждый день Философ отказывался наотрез. Покинул он город только в начале марта. Расстроенный Гримм, миленькая Мари-Анн Колло, дорогой и безрассудный Нарышкин — его безупречный Lui, гостеприимный хозяин (в знак благодарности наш герой попросил императрицу покрыть его долги; что ж, может быть, она и заплатит) — все они собрались на Исаакиевской площади помахать ему на прощание. Нет только Этьена Мориса Фальконе, его ученика, его создания, сотворенного им по доброте душевной, который по непонятной причине продолжает дуться на своего учителя. Зато пожелать Философу удачного путешествия неожиданно явился мсье Дистрофф де Дюран (который вскоре сам покинет Россию).
