Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс
Девушка снова расхохоталась над очередной глупостью, изреченной ее приятелем. Вот уж действительно – компания счастливчиков!
Шарлотте больше всего хотелось снова оказаться там, в аудитории, где она только что корпела над зачетными вопросами. По крайней мере, в течение целого часа она была там не одна, она была частью группы, несколько десятков человек вместе с ней занимались одним и тем же делом. Внимание Шарлотты было полностью поглощено вопросами и формулированием ответов, и она на некоторое время отключилась, забыв о том… о том, как же ей одиноко.
Одиночество уже перестало быть просто состоянием ее ума или души. Девушка ощущала его физически, словно на ощупь. Одиночество стало для Шарлотты шестым чувством, причем она воспринимала это вовсе не как игру слов, а совершенно буквально. И это новое чувство выражалось в первую очередь в боли… Она страдала и мучилась, словно некие фагоциты исподволь пожирали белое вещество ее мозга. И дело тут не только в том, что у Шарлотты не было ни друзей, ни подруг. Так получилось, что она оказалась лишена даже крохотного собственного уголка – того святилища, где человек, пусть даже в своем одиночестве, неприкосновенен. Ей совершенно негде было побыть по-настоящему одной. Соседка по комнате запросто выгоняла ее – порой просто для того, чтобы напомнить спустившейся с гор деревенской дурочке Шарлотте Симмонс, что та на самом деле всего лишь жалкое ничтожество. Если же соседке приспичивало посреди ночи привести в комнату очередного хахаля, она и вовсе выставляла Шарлотту за дверь без тени сомнения в собственной правоте. И куда было идти? В холл?… В общую гостиную?… Но и там вся атмосфера, казалось, была пропитана похотью, жаждой секса – всем тем, что приводило Шарлотту в ужас.
Девушка обвела взглядом Главный двор, мысленно просканировав на предмет узнаваемости каждого человека. Как же они все, оказывается, счастливы – все, кто идет или стоит, прижав плечом к уху трубку мобильника. Все, все они о чем-то говорят с друзьями или подругами. На самом деле Шарлотта втайне надеялась увидеть во дворе во время перемены Беттину. Беттина вполне могла бы стать ее подругой. Секс-ссылка? Ну и что, пусть Беттина воспринимает такую ситуацию как вполне нормальную часть университетской жизни. Шарлотта уже давно готова была пойти на некоторые уступки, стать менее требовательной к людям, а уж ради того, чтобы обзавестись подругой, она согласна была, как ей казалось, практически на все! О Господи, как же настойчиво проклятые фагоциты пожирают, пожирают, пожирают ее мозг…
Не желая полностью попадать в рабство к собственной хандре, Шарлотта заставила себя признаться, что вероятность увидеть Беттину вот так, прямо сейчас, на солнечной или теневой стороне великолепного, огромного, живописно яркого Главного двора, минимальна. Так оно на деле и вышло. Взяв себя в руки, Шарлотта направилась на дорожку, уходившую в сторону библиотеки. Там она сядет в читальном зале и будет заниматься… Это единственное место, где она, по крайней мере, не будет выглядеть жалко и ущербно в своем вечном одиночестве.
Путь к библиотеке лежал по неширокой аллее, затененной листвой больших старых деревьев. Шарлотта шла не торопясь и где-то на полдороге услышала за спиной приближающиеся шаги. Судя по скорости и характерному чирканью подошв кроссовок об асфальт, можно было предположить, что человек не идет, а скорее бежит. Шарлотта не обернулась; сейчас он обгонит ее, и она увидит его спину. Вдруг, совершенно неожиданно, девушка услышала:
– Эй! Привет! Извини!
Шарлотта посмотрела через плечо и замерла: на какой-то миг неожиданность происходящего просто парализовала ее. Оказалось, что голос принадлежал тому самому здоровенному парню, который повел себя как полный кретин на семинаре по французской литературе, а потом еще и пытался подцепить Шарлотту. «Как насчет ланча?» – всплыло в ее памяти. Девушка отвернулась и заставила себя сделать очередной шаг в направлении библиотеки. Парень тем временем поравнялся с ней и даже забежал вперед, хотя и не преградил ей дорогу. Он был точно такой же, каким она его запомнила – верзила все в той же футболке, обтягивающей все те же непомерно развитые мышцы, с той же странной прической: маленьким кружком светлых вьющихся волос на макушке. Остановился он буквально в шаге от Шарлотты. Стремление убежать, избавить себя от необходимости общаться с этим человеком боролось в ней с опасением повести себя слишком по-детски. Желание повзрослеть – хотя бы в собственных глазах – наконец взяло верх. Застыв на месте, едва дыша, Шарлотта заставила себя с трудом пробормотать придушенным голосом:
– Чего тебе?
Парень вскинул перед собой руки, словно поднимая на ладонях большой гимнастический мяч, и к этому извиняющемуся жесту добавилось виноватое выражение лица. Теперь он являл собой несколько карикатурное, но вполне убедительное изображение человека, чей душевный порыв был неправильно истолкован.
– Я просто хотел извиниться, вот и все. Честно.
– За что? – все так же опасливо спросила Шарлотта.
– Ну, за то, что произошло тогда, – сказал верзила, – за то, как я себя вел, короче, я вовсе не хотел… – Парень покраснел. С точки зрения Шарлотты это было признаком того, что он, вполне возможно, говорит искренне, а вовсе не пытается в очередной раз «снять» ее, пользуясь терминологией, принятой в Дьюпонте. Впрочем, один признак – это еще не доказательство, и она ничего не сказала в ответ.
Парень сам прервал напряженную паузу в разговоре.
– Я вот все думал, ну, типа, надо бы разыскать ее, то есть тебя, и извиниться. Я как представил, что ты могла тогда подумать… Правда, извини, я не хотел тебя обидеть.
Шарлотта по-прежнему молчала – молчала и мрачно смотрела на него. Какой же он большой. Это даже что-то ненормальное. Какая у него толстенная шея, какие длинные руки с буфами мышц, выпирающими со всех сторон…
– Ну брось, давай я как-нибудь заглажу свою вину. Пойдем перекусим куда-нибудь – ну хоть к «Мистеру Рейону». Ты только пойми меня правильно – просто ланч, и ничего больше. Честно. Клянусь.
Шарлотта продолжала сверлить верзилу угрюмым взглядом. Впрочем, если прислушаться… в его голосе звучит что-то похожее на просьбу. Неужели он… уговаривает ее?
– Ты ведь небось не знаешь, кто я такой, – сказал он, и почему-то в этой фразе девушка не почувствовала намека на самодовольство.
Шарлотта помотала головой медленно и с достоинством – примерно со скоростью включенного на полную мощность электровентилятора, – всем своим видом давая понять: «Нет, не знаю, и ты даже не можешь представить, насколько мало я этим интересуюсь». Впрочем, память подбросила ей отложенную где-то в глубине и, казалось, уже забытую информацию: этот парень вроде бы баскетболист и вроде бы даже местная знаменитость. Искорка заинтересованности мелькнула в ее взгляде.
