Наталия Терентьева - Училка
— Очень. А тебе?
— И мне — очень!
Анжей слушал спокойнее, несколько раз что-то шептал Никитосу. Тот кивал, очень серьезно. Здорово, это просто здорово. Это как-то… — как не бывает. Музыка, наполняющая душу и весь огромный мир, трое чудесных детей вокруг меня. На сцене — человек, чье появление осветило всю мою и без того нетемную жизнь. Оказывается, в ней, в моей вполне благополучной жизни, не было чего-то важного. Я просто не знала об этом. Не ждала, не мечтала, не думала даже. Так, иногда, могло промелькнуть какое-то сожаление… А сейчас как будто к основной, прекрасной, знакомой мелодии добавилось сопровождение. Я просто — напевала. И вдруг вместе со мной зазвучала скрипка… И фортепиано с мощными аккордами… И нежно запела флейта… И даже стали мягко, ненавязчиво постукивать ударные — по тугим барабанчикам, звук которых подобен звуку человеческого голоса, когда мальчишки, балуясь, говорят: «Пум! Пум! Пурум, пум, пум!»
Всё звучало, пело вокруг. Весь мир, мое сердце, моя душа, музыка была в голове, во всем теле. И творил эту музыку, как сверхчеловек, взмахивая руками, Андрис. Поворачиваясь в зал и кланяясь после каждого произведения, он смотрел на нас, на меня, улыбался. Тоже как-то… неожиданно улыбался. То ли сдержанно, то ли как-то по-мальчишески неуверенно. И радостно. Одну пьесу, самую красивую, он сыграл сам, вместе с оркестром, на альте. Нет, этого просто не может быть. Такой редкий инструмент, мой папа был альтистом в молодости… Андрис поднимал смычок, как дирижерскую палочку, все смотрели на него и играли вместе с ним. Красивую, веселую и чуть щемящую мелодию. Как последнюю песню на карнавале… Играл он только нам, мне лично, то улыбался, то закрывал глаза, погружаясь в фейерверк звуков, который сам и создавал.
Прекрасно, прекрасно… Так бывает в жизни, редко, но бывает. Ощущение полноты бытия. Когда не надо уговаривать себя, что у тебя всё есть. Когда у тебя просто всё есть.
Мы вышли на улицу вчетвером, вместе с Анжеем. Никитос весело болтал с ним. Я прислушалась. Обсуждают… сколько человек может быть в оркестре. Сколько первых скрипок, сколько альтов… Мой — Никитос — говорит на такие темы! Слушает, по крайней мере, с интересом! И ни разу не упал! И дико не захохотал! И не заорал: «Бэ-э-э!»
Было еще очень светло. Май. Три самых светлых месяца в году. Май, июнь, июль. Но самое прекрасное время все же в мае, когда день прибавляется, прибавляется. И ты знаешь, что завтра будет еще светлее, еще дольше день. После долгой, мучительной, темной, бесконечной зимы — каким прекрасным кажется светлое и теплое время года.
Вечер был просто великолепный. Ни ветерка, ясное небо над площадью Маяковского. Одно из моих любимых мест в Москве. Настька держала меня за руку, Никитос с Анжеем чуть отстали. Я решила для себя, что дождусь Андриса. Поблагодарю его. Ну и… вообще. Как-то странно было бы уйти просто так. Анжей не пошел за кулисы, сказал, что встретит отца на улице.
— Он знает, что ты будешь ждать его здесь? — спросила я, повинуясь некоему непонятному пока мне импульсу.
— Наверное, — по-детски ответил Анжей. — Я позвоню ему. Пап! Я здесь! Жду тебя!
Я порадовалась, услышав, что они говорят между собой на русском. Потому что акцент у Анжея был довольно сильный. Совершенно иная мелодика речи. Русский язык, да не русский. Андрис говорил с тем же акцентом, но менее слышным.
Интересно, понял Андрис, где ждет его Анжей? Мальчик сказал просто «здесь». Ну ладно. Из зала Чайковского, кажется, другого выхода нет.
Мы постояли, с удовольствием дыша свежим воздухом. Машин было по-прежнему много, но я как-то не чувствовала загазованности. Потому что вообще ничего не чувствовала, кроме счастья. Бывают такие редкие мгновения в жизни.
Минут через десять показался Андрис, очень красивый, в легкой рубашке, светлом пиджаке. Красивый, нездешний, необыкновенный.
— Пап! — крикнул Анжей. Сказал Никитосу: — Пока! — обернулся на нас с Настькой, улыбнулся и побежал к отцу.
Андрис приобнял сына, они вместе пошли к темно-синей машине, припаркованной чуть поодаль. У машины стояла молодая женщина, пониже меня ростом, наверное, не знаю. Не об этом речь. Женщина с нежным лицом, светло-пепельными пышными волосами, накрученными мелко-мелко, вьющимися легкой шапочкой вокруг лица. Шапочкой, ветерком, сквознячком… Андрис подошел к ней, обнял ее, поцеловал, на мгновение окунувшись лицом в ее волосы. Светло-пепельные, так настойчиво кудрявые, такие легкие, такие манящие. Женщина прильнула к Андрису, похлопала по плечу Анжея, они сели в машину и уехали. Показалось мне, или Андрис обернулся, как будто ища кого-то глазами? Показалось.
— Пошли? — обернулась я к близнецам.
— Мам… Ты плачешь? — Настька стала встревоженно всматриваться в мое лицо.
— Я? Настюня, ты когда видела меня плачущей? Все свои слезы я выплакала до вашего рождения. Как вы родились, только смеюсь.
— А это не слезы? — Настька попыталась дотянуться до моей щеки.
— Нет, это вода. Вода. Дождь.
Никитос удивленно посмотрел в небо.
— Мам, нет дождя…
— Нет? — удивилась я. — А что же тогда у меня по лицу течет, действительно? Ангелы плачут, наверное. Им музыка очень понравилась.
— Мам, ангелов нет, — серьезно сказала мне Настька и взяла меня за руку. — Пошли к метро. У меня ноги замерзли.
Не думаю, что в такой теплый майский вечер могло что-то замерзнуть. Кроме моей души, конечно. В метро я покрепче обняла и прижала к себе двух близнецов. Вот и восстановилась нормальная — не волшебная! — гармония в моей душе и жизни. В моей душе и жизни есть то, что есть. В сумасшедшие подарки судьбы в виде лауреата международных конкурсов, государственных премий Латвии, почетного члена Швейцарской академии музыки, Президента парижского общества «Музыка и мир», главного дирижера Латышского государственного оркестра Андриса Левицкого, похожего на резидента советской разведки из фильмов 70-х годов, я никогда не верила и зря поверила сейчас. Этого не могло быть, потому что этого не может быть никогда. Потому что мне и так хорошо.
— Мам, не надо плакать, ну что ты? У тебя что-то болит?
— Дочка… Я не плачу! Я ведь сказала — это всё от музыки. У нас у каждого есть ангел, который нас оберегает, насколько у него хватает сил. Он всегда где-то рядом…
— Но ведь это не он приходит и встает у кровати, когда человек умирает?
— Насть… Ты где это взяла?
— Вчера читала, в сказке. Женщина увидела ангела, он ей сказал, что он за ней пришел… И она умерла на утро.
— Покажешь мне сказку. Кто тебе купил эту книжку?
— Ты…
— Хорошо. Ладно. Нет, это не тот ангел. С нами всю жизнь ангел хороший, светлый. Он то беды отгоняет, то плачет вместе с нами, вместо нас…