Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2009)
Автор статьи — заместитель главного редактора сетевого издания “Полярная Звезда”.
Людмила Климович. Европейский фашизм и русская эмигрантская молодежь. — “Неприкосновенный запас”, 2008, № 5 (61) <http://magazines.russ.ru/nz>.
“В этой небольшой статье намеренно обойдены вниманием организации, традиционно объединяемые термином „русские фашисты”: Русская фашистская партия под руководством Константина Родзаевского и Всероссийская фашистская партия, возглавлявшаяся Анастасием Вонсяцким. О них в последние годы уже написано довольно много. Гораздо интересней, как представляется, проследить влияние фашизма на молодое поколение российской эмиграции, группировавшееся вокруг других объединений. В этом плане особенно интересен опыт Союза младороссов — известной и по эмигрантским меркам довольно массовой организации, идеология которой формировалась под противоречивым влиянием монархизма, фашизма и большевизма”.
Майя Кучерская. Время Адама. — “Ведомости — Пятница”, 2008, № 48, 26 декабря <http://friday.vedomosti.ru>.
“<...> роман, в основе которого лежит представление о том, что путь человека начинается рождением и завершается смертью, что жизнь героя полна самых разнообразных событий, важных и неважных мелочей; роман как сознание, вмещающее в себя другое (так определял этот жанр Бахтин), практически не существует. Так писали в ХХ веке, преимущественно в первой его половине. Недаром на то время, когда работали Марсель Пруст, Томас Манн, Герман Гессе, и пришелся его расцвет. Конечно, отголоски былого величия звучат и сейчас — в книгах Филиппа Рота, Джозефа Кутзее, Салмана Рушди, Орхана Памука, и все же прежней высоты не достигают и они; и медленный кризис, в который погружается жанр, в конце концов уперся в то, что мы имеем сейчас. Авантюры, убийства, клады — в фокусе оказывается вовсе не сама по себе человеческая жизнь, а то, что хоть как-то нарушает ее ход”.
Наум Лейдерман. Драма самоотречения. Юрий Олеша и его роман “Зависть”. — “Урал”, Екатеринбург, 2008, № 12 <http://magazines.russ.ru/ural>.
“Предлагая эту работу о Юрии Олеше, я с огорчительным опозданием включаюсь в полемику, которая разгорелась после публикации статьи Сергея Белякова „Хороший плохой писатель” („Урал”, 2001, № 9)...”
“Вопрос о том, хороший или плохой писатель Юрий Олеша, — вполне корректен, такие вопросы полезно время от времени задавать — хотя бы ради освежения взгляда и расшатывания канонов. Но искать ответы на него надо не в декларациях, чьих-то мемуарах, заметках и сплетнях, даже не в покаянных речах самого писателя, а только в художественных текстах, им созданных. И судить о подлинной значимости таланта не по его творческим неудачам — от них не был застрахован никто, даже Пушкин, даже Толстой. Кто помнит пять жалких водевилей, сочиненных Грибоедовым? В истории литературы он остался автором всего лишь одной гениальной пьесы. Вот и я решил вместо прямой полемики предложить свой анализ того лучшего, что создал Юрий Олеша”.
“Размышляя об этом феномене Юрия Олеши, один из самых талантливых критиков шестидесятнического поколения Аркадий Белинков в 1960-е годы написал книгу под названием „Сдача и гибель советского интеллигента”. Роман „Зависть” А. Белинков считает актом капитуляции писателя перед господствующей идеологией: критик утверждал, что Олеша здесь дискредитирует русскую интеллигенцию, осмеивает ценности духовности, чуткости, сердечности, которые всегда были идеалами русской интеллигенции, и заменяет их прагматическими ценностями потребительского сознания, стереотипами тоталитарного менталитета. <...> Но вся жизнь Юрия Олеши (до и после написания „Зависти”) не дает никаких оснований видеть в нем человека, который был бы способен на расчетливые компромиссы. Это был поэт до мозга костей, переживавший мир исключительно эстетически и художнически. О нем можно сказать так, как сам Олеша сказал о поэте Георгии Шенгели: „Это рыцарь слова, звука, воображения”. Если в романе „Зависть” русский интеллигент действительно представлен в весьма ироническом свете, а его идеалы комически дискредитированы, то надо подумать: почему Олеша это сделал, какими благими намерениями он руководствовался? Из каких добрых замыслов он исходил, когда писал этот роман?”
Эдуард Лимонов о том, должен ли писать романы. Беседу вел Андрей Морозов. — “Город 812”, Санкт-Петербург, 2008, 22 декабря <http://www.fontanka.ru/city812>.
“Если Солженицын не близок мне по идеологии, то близок по нравоучительству. Он — учитель жизни. Если Солженицын и Сахаров были кумирами для интеллигенции 60 — 70-х годов, то я — гуру для их детей и внуков”.
“Мне кажется, что человек создан искусственно, он кардинально отличается от животных — у него есть разум. Я говорю, что человек был создан некими сверхсуществами как энергетическая пища. Мне кажется, что я прав. <...> Я пришел к пониманию, что человек должен найти бога — своих создателей и победить их, пытками добиться у них нашей тайны”.
“Мне наплевать, как на меня смотрят люди. Важно то, что я не умер молодым, и куда бы я ни пришел, всегда что-то упорно делал”.
Герман Лукомников. [Стихи.] — “Рец”, 2008, декабрь, № 54 (выпускающий редактор Павел Гольдин) <http://www.polutona.ru/rets/rets54.pdf>.
бальзак воспел тридцатилетнюю
сельвинский женщину под сорок
набоков двенадцатилетнюю
а я сметанушку и творог
Аркадий Малер. Искусство кино и христианская миссия. — Сайт популярной геополитики “ WIN.RU ”, 2008, 31 декабря <http://www.win.ru>.
“Проповедуя Христа, миссионер не столько доказывает Его всемогущество (если это вообще требуется), сколько убеждает нас в том, насколько христианская нравственность нравственнее любой другой, насколько нельзя помыслить ничего более нравственного, чем нравственность Нагорной проповеди — проповеди любви и милосердия. Следовательно, если какое-либо кино проповедует эти христианские ценности, то это кино уже имеет шанс называться христианским. Именно поэтому фильм Федерико Феллини „Ночи Кабирии” (1957) удостоился специального упоминания католического жюри. И такие картины несравнимо больше делают для реальной христианской миссии, чем многие, нарочито насыщенные церковной символикой экшены о крестовых походах и Чаше Грааля. Потому что можно очень много рассказать о христианстве, но не показать само христианство”.
“Хотим мы того или нет, но весьма добротные по качеству серии фильмов „Властелин колец” (2001 — 2003) Питера Джексона и „Хроники Нарнии” (2005 — 2008) Эндрю Адамсона, безусловно, можно отнести к этой категории просто потому, что авторы этих сюжетов задумывали их именно как христианские, и это у них получилось. Можно спорить о том, насколько этой же категории соответствует эпопея про Гарри Поттера (2001 — 2007), но сам факт этого спора свидетельствует скорее в его пользу. Дело в том, что герои всех этих сказочных историй побеждают не столько потому, что обладают какими-то магическими способностями, сколько в силу своих личных нравственных усилий, своей любви и своего самопожертвования, — это очевидно в случае сюжетов Толкиена и Льюиса и менее очевидно в случае сюжета Джоан Роулинг. Здесь можно привести и явный контрпример — это „Золотой компас” Криса Вейца (2007), где антихристианский смысл не только угадывается, но и не скрывается, не говоря уже о том, что воплощением зла в этом фильме становится Церковь, напоминающая православную, и страна, напоминающая Россию”.
“<...> философское кино может быть и вполне антихристианским, как любое кино, призывающее скорее к ницшеанству, марксизму или фрейдизму, чем к Христу. Например, таким является знаменитый фильм Дэвида Финчера „Бойцовский клуб” (1999) — это философское кино, но уж никак не христианское. <...> Вместе с этим у самого Дэвида Финчера есть фильм, который по своему потенциалу как раз можно назвать христианским, — это фильм „Семь” (1995), где обнаружение этической проблемы бытия вовсе не требует создания фантастического мира, все происходит здесь и сейчас, в реальном мире, как это только и может быть, как об этом писал Достоевский, а не какой-нибудь научный фантаст. Наряду с этим фильмом из самых кассовых американских картин невозможно не упомянуть явно проповеднического „Адвоката дьявола” (1997) режиссера Тейлора Хекфорда”.
“Однако очень важно отдавать себе отчет в том, насколько наша интерпретация фильма в качестве христианского отражает наше видение и насколько оно соответствует авторскому замыслу. Возьмем, к примеру, такие классические киноленты, как „Гражданин Кейн” Орсона Уэллса (1941) и „Расёмон” (1950) Акиры Куросавы, раскрывающие перед нами свои сюжеты с точки зрения нескольких разных участников. Эти фильмы не просто показывают нам всю „сложность жизни”, они свидетельствуют об ограниченности нашего восприятия, о бесправии человека выносить конечный приговор, на который имеет право только Господь. Но это — моя интерпретация, и я прекрасно понимаю, что для кого-то эти фильмы могут стать лишь проповедью этического релятивизма, и тогда из якобы „христианских” они превратятся в антихристианские, ибо „да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого” (Мф. 5:37). Поэтому нужно всегда сохранять элементарную трезвость в обозрении „потенциально миссионерского” кино, где на одном полюсе у нас может оказаться „очевидно нехристианский” Тарантино (вспомним совершенно проповеднический „ Pulp Fiction ” 1994 года!), а на другом — „очевидно христианский” Кустурица. И в том и в другом случае эту „очевидность” нужно доказывать”.
