Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2005)
Владимир Леонович. Далёко, знать, Вовушка! — “День и ночь”, Красноярск, 2004, № 7-8, сентябрь — октябрь.
“Сквозь лещину и березняк просвечивает наше Пелусозеро — наше с Яном [Гольцманом] пристанище, наша эмиграция, если угодно…”
Михаил Леонтьев. Прощание с либерализмом. — “Главная тема”, 2004, № 1, ноябрь.
“Таким образом, отказ от биологического воспроизводства и вымирание носителей либерализма является прямым результатом торжества либеральных идей. Собственно, на этом можно было бы поставить точку”.
Евгений Лесин, Ян Шенкман. Литература без комплексов. — “НГ Ex libris”, 2004, № 49, 23 декабря.
“Вменяемые книги по-прежнему пишутся и даже иногда издаются, пусть и малыми тиражами. Понятие „малый тираж” тоже претерпело изменения с 2003-го. Высокий тираж для некоммерческого автора, известного в узких кругах, — 3000. Средний — от 500 до 1500. А малый — 100 экземпляров. Таким и даже меньшим тиражом издаются, например, книги очень достойного поэта Всеволода Некрасова”.
Эдуард Лимонов. “Мы посылаем сигналы бунта”. Интервью ведет Елена Кутловская. — “Искусство кино”, 2004, № 9 <http://www.kinoart.ru>.
“А больше всего меня удивляют дифирамбы по адресу Чехова! Весь пьяный восторг от его „Трех сестер”! На мой взгляд, это крайне буржуазное искусство, весьма и весьма ограниченное. Какие-то там чаи, зонтики, помпезные и глупые разговоры — все это так сильно устарело”.
Здесь же: Лев Аннинский, “Лимоновское”; “Что же до жизнеописания „подростка Савенко”, то оно, несомненно, полезно как документальное свидетельство о нравах человечества во второй половине ХХ века”.
Здесь же: Александр Велединский, “Я просто люблю это слово — „русское””.
Все три публикации — в связи с фильмом “Русское”.
См. — в связи с вышеприведенным высказыванием Лимонова о Чехове — также мнение Михаила Леонтьева: “За интеллигенцией катастрофичности сознания не числю, у нее как раз абсолютно розовое восприятие будущего — Петя Трофимов, вишневые сады все эти… Чехов — автор русской интеллигенции, для которой характерно тоскливое ощущение настоящего и дегенеративно-розовое — будущего. В этом весь Чехов, редкая, кстати, гнида. А для православного сознания эсхатологическое ощущение мира нормально” (“Кто уничтожает Россию?” — “Дни.Ру”, 2004, 13 декабря <http://www.dni.ru/news/polit/2004/12/13/54523.html>).
Евгений Лобков. “Страшный мир” Игоря Холина. (Гипертекст “Барачные”). — “Зеркало”, Тель-Авив, 2004, № 23.
“Эпитафии — наиболее мрачные стихи, редчайший жанр в литературе ХХ века. Холин мастер эпитафии. Охотно убивает и хоронит своих героев. От кочегара и слесаря даже имен не осталось, от слесаря — напильник”.
См. также: Игорь Холин, “Почтовый ящик” (вступительное слово и публикация Татьяны Михайловской) — “Арион”, 2004, № 3 <http://www. arion.ru>.
См. также: Алексей Смирнов, “Опыт Холина” — “Новый мир”, 2000, № 4.
Герман Лукомников. Авалиани — вал, лавина, лава. — “Рец”, 2004, № 21, октябрь <http://polutona.ru/rets>.
“История русской словесности делится на три периода: до Авалиани, при Авалиани и после Авалиани. Пожалуй, подобное можно сказать о любом крупном поэте. Но в случае Авалиани это как-то особенно очевидно”.
См. также: Герман Лукомников, “Авалиани — вал, лавина и лава” — “Новое литературное обозрение”, 2004, № 69 <http://magazines.russ.ru/nlo>.
Самуил Лурье. Листки перекидного. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2004, № 12 <http://magazines.russ.ru/neva>.
“Смирись, умный человек, вытерпи жизнь, как железнодорожная шпала — поезд, главное — не поддавайся сырости, не искрошись в труху.
Живи хотя бы как Старцев, Дмитрий Ионыч, любимая мишень в советском школьном тире: лечит больных, копит деньги, не пускается в интимности с дурами и тем более с дураками, — чего еще вы от него хотите? чтобы в карты не играл? или чтобы трудовые трешки завещал РСДРП(б)? Авось инсульт хватит его раньше, чем красноармейский штык. <…>
Живи, умный человек, как Антон Павлович Чехов: защищайся от подлых мелочей — приятными. Что-нибудь работай, хоть кому-нибудь помогай. Всё против тебя — история и тело, вообще время. А ты перед смертью постарайся пошутить, желательно — на свой счет” (“Шуточка”).
Сергей Маркедонов. Россия останется непризнанным государством. — “Территория Будущего”, 2004, 13 декабря <http://www.prognosis.ru>.
“Но если день 12 июня действительно фиксирует конъюнктурное политическое событие эпохи борьбы нового российского центра власти со старым союзным центром, то день 12 декабря — единственный российский праздник, имеющий прямое отношение к новой российской государственности. Именно Конституция, принятая на референдуме 12 декабря 1993 года, впервые в российской истории провозгласила такие принципы, как народный (а не партийный) суверенитет, политический плюрализм и многопартийность, федерализм и разделение властей. Именно декабрьская Конституция завершила советский период истории страны, провозгласив Россию демократическим правовым государством с республиканской формой правления. В отличие от Конституции СССР российская Конституция запретила сецессию (право на выход из состава РФ). <…> Нынешний Основной закон окончательно решил вопрос о власти в стране. В отличие от 1917 года в 1993-м модель „буржуазной демократии” победила советскую. Конституция завершила горячую фазу борьбы за власть . Вся нынешняя политическая система (в том числе и та ее часть, которая акт 12 декабря не приемлет) существует постольку, поскольку существует эта Конституция. И власть нынешнего президента легитимна не благодаря высоким рейтингам, а в силу российской Конституции. <…> Возможно, историки, впоследствии изучая наше время, будут говорить о Российской Федерации как о непризнанном государстве . Не признанном собственной политической элитой. В 1991 году российская власть сконцентрировалась на экономических реформах, добровольно отказалась от собственной политико-идеологической легитимации и уступила право на интерпретацию событий начала 90-х своим прямым оппонентам. Так демократическая Россия сама себя лишила легитимности. В результате рождение нового государства было представлено как трагический акт, как следствие распада великой державы — Советского Союза, подмена его немощным, несостоятельным образованием. <…> Нынешняя Россия как государство (а не как историческое пространство) — новое образование. Она результат августа 1991-го и октября 1993-го. Отрицать это происхождение и дискредитировать демократическое происхождение сегодняшней России означает одно — работать на разрушение страны ”.
Cм. также: “Решится власть или нет направить умы в русло управляемого конституционного процесса — нам в любом случае стоит отнестись к этой игре предельно серьезно. Собственно, можно уже приступать к составлению предновогоднего списка личных заявок на общественное целое. Сегодня нельзя допустить того, чтобы обсуждение новой Конституции превращалось в отбивание учебных мячиков, искусно бросаемых властью. Необходимо начать широкую политическую дискуссию по основам проекта учреждения легитимного российского государства . Реализация проекта новой Конституции, написанной вне стен Старой площади, может послужить достойным поводом для проявления политической силы среднего класса и фокусом внеаппаратной мобилизации всех невостребованных интеллектуалов”, — пишет Алексей Невзоров (“Будьте реалистами — требуйте новую Конституцию!” — “АПН”. Проект Института национальной стратегии. 2004, 14 декабря <http://ww.apn.ru> ).
Александр Мелихов. Непримиримые интересы. — “Новое время”, 2004, № 50, 12 декабря.
Полемика с оппонентом: “„Правозащитные организации неоднократно предлагали вполне конкретные планы такого урегулирования, дающие четкие ответы на поставленные Мелиховым вопросы”. Где же они, эти четкие ответы [по Чечне]? Я без малейшего лукавства жажду их услышать: ведь и мне тоже хочется чувствовать себя интеллигентным человеком — гуманным, справедливым и оппозиционным. И главное, что мне мешает расслабиться и получить удовольствие, — это уверенный тон благородных людей, к которым я давно и страстно мечтаю прильнуть: когда в вопросах трагических, заведомо не допускающих бесспорной правоты, кто-то неколебимо убежден в том, что он прав, а возражать ему способны лишь глупцы или корыстные негодяи, — это наводит на самые мрачные сомнения в его уме и интеллектуальной честности. <…> Я прошу лишь об одной любезности, вернее, о двух: разделять физически невозможное и этически неприемлемое и не прибегать к пафосу там, где не хватает рациональных аргументов. „Стыдно так думать” — аргументация такого рода есть не что иное, как насилие над мыслью; стыдно, на мой взгляд, бывает только не думать, когда „думанье” способно привести к неприятным открытиям”.
