Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2011)
Леонид Костюков: Это разные люди не из нашего района, что говорить».
Программа никогда не зависнет. Беседу вела Майя Кучерская. — «Ведомости», 2011, № 50, 23 марта <http://www.vedomosti.ru>.
Говорит Максим Осипов: «Сколько хватает времени и интереса, я все же читаю журналы в интернете, в Журнальном зале — „Знамя”, „Новый мир” и другие. Вопреки распространенному мнению, эти журналы живы. Живы и более интересны, чем во времена, когда тиражи их были в тысячу раз выше, когда они служили индикатором того, что разрешено властью и что ею запрещено. За пределами Журнального зала — хаос, рынок, тьма внешняя. Я больше читаю стихи, чем прозу, но и прозу — тоже читаю. Одно имя я все же хотел бы назвать. Самый значительный, замечательный писатель современности, на мой взгляд, — Людмила Петрушевская».
Егор Просвирнин. Великая игра России. — «Русский Журнал», 2011, 4 февраля <http://www.russ.ru>.
«Если у российской власти есть хоть малейшая толика здравого смысла, хоть малейшая внешнеполитическая амбиция и хоть мельчайшее желание создать действительно единое, многонациональное, сплоченное, спаянное общество и не оказаться при этом в технологических аутсайдерах, то оно должно учитывать — в библиотеку за год заходит меньше людей, чем за день на игровой сервер. В России просто обязательно должно появиться Государственное агентство по компьютерным играм . <...> Вывод русской игровой индустрии на мировой уровень, безраздельное доминирование на постсоветском, затем восточноевропейском, европейском и, наконец, американском рынках — вот задача номер один для наших патриотических олигархов и для наших великодержавных силовиков. Великая русская литература у нас уже была. В XXI веке настало время для великих русских компьютерных игр».
Станислав Рассадин. Реквием по Гоголю. — «Новая газета», 2011, № 22, 2 марта.
«Литература — не только самое лучшее из того, что Россия сумела дать миру. Возможно, наша словесность и есть — Россия, то бишь и мировое, и наше внутрироссийское представление о ней. Она придумала нас, и мы все время… Чуть не сказал: стараемся, но, боюсь, уже надо сказать „старались”, быть похожими на этот придуманный ею образ. Сверяем (сверяли?) себя с ним. Потому что у нас нет другого».
«Так или иначе, у нас с вами была великая литература. Была Россия, в которой мы не сказать чтобы жили реально, но соотносили себя с ней, значит, были ее — все-таки — обитателями. В какой-то мере еще живем, доживаем, но уже ближайшие поколения жить не будут. Даже если Фурсенко еще немного помедлит».
Лев Рубинштейн. Косвенная речь. — «Грани.Ру», 2011, 4 февраля <http://www.grani.ru>.
«И уж вовсе неконтролируемые судороги отчетливого омерзения вызывают у меня выражения типа „как в подобных случаях говаривал, бывало, Такой-то”. Особый шик — это когда „такой-то” обозначается посредством имени-отчества, но без фамилии. Ну да, конечно, прямо так вот и „говаривал”. Причем непременно — „бывало”. „Чем, типа, меньше, — говаривал он, хаживая в драных тапках по натертому, бывало, паркету своего кабинета, — женщину мы любим, тем, короче, легче нравимся мы ей!” „Ай да Такой-то! — время от времени воскликивал он, имея в виду самого себя и весело поигрывая кистями своего халата. — Ай да сукин, как говорится, сын!” Самое, конечно, страшное, когда цитируемые авторитеты „говаривают” не своими собственными словами, а словами своих персонажей, причем не всегда мудрых и добродетельных. И говаривают они совсем не то, что говаривал бы, бывало, сам автор».
Сергей Сергеев. Восстановление свободы. Демократический национализм декабристов. — «Вопросы национализма», 2010, № 2 <http://vnatio.ru>.
«В СССР начиная с конца 1930-х гг. о национализме декабристов (как прямых предшественников большевиков) писать было не принято. Фрондирующие исследователи хрущевско-брежневских времен, вроде Н. Эйдельмана, и „оппозиционные” „мастера культуры” (Б. Окуджава, В. Мотыль с его фильмом „Звезда пленительного счастья”) старательно лепили из них „шестидесятников”. „Русская Партия” 60 — 80-х гг. полностью отдала декабристов на откуп либералам, предавшись культу славянофилов, Достоевского и Леонтьева. Так что нет ничего удивительного в том, что только сегодня мы начинаем понимать уникальное место декабристов в истории русского национализма».
Александр Скидан. «Иерархия неизбежна, но она будет множественной и подвижной». Беседу вел Глеб Морев. — « OpenSpace », 2011, 21 февраля <http://www.openspace.ru>.
«Несмотря на то что за последние несколько лет от нас ушли большие, великие поэты — Айги, Всеволод Некрасов, Парщиков, Генделев, Елена Шварц, Александр Миронов, — я считаю, что русская поэзия переживает сейчас расцвет, сравнимый с началом XX века. Так что с книгами все более или менее в порядке. А вот журналов, отслеживающих и оперативно регистрирующих сдвиги в поэтическом ландшафте, увязывающих их с более широким культурным контекстом, явно не хватает. Таких журналов, как „Воздух” и „Арион”, по идее должно быть пять-шесть, и выходить они должны в Петербурге, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, Калининграде, Владивостоке...»
«Для начала я бы заметил, что зазор между актуальными практиками и языком их описания — скорее правило, чем исключение. В XIX веке, с известными оговорками, наблюдается то же самое: поздний Пушкин, Батюшков, Баратынский, Вяземский, не говоря уже о Тютчеве, — все они на десятилетия опережали разрешающую способность своих критиков-современников».
«Сюда же я бы добавил еще одну проблему, она носит общекультурный, я бы даже сказал, политэкономический характер. Люди, которые по своему уровню и устремлениям могли бы заниматься серьезной критикой и (или) теоретической поэтикой, уходят в арт-критику и visual studies, в современное искусство как в более перспективную область, встроенную в общемировой интеллектуальный и финансовый контекст».
Валерий Соловей. Русские как этнокласс. — «Вопросы национализма», 2010, № 1.
«В некотором смысле первопричина его [СССР] гибели лежит на поверхности, и если глубокомысленные аналитики ее игнорируют, то именно в силу самоочевидности. Фундаментальный факт состоит в том, что русские не вступились за советское государство, — ни имперская элита, включая военную и спецслужбистскую (намеренно, кстати, комплектовавшихся почти исключительно восточными славянами), ни общество в целом. А ведь именно готовность проливать кровь — свою и чужую — служит решающим доказательством жизнеспособности государства и политической системы. „Дело прочно, когда под ним струится кровь”. В этом смысле Российская империя оказалась жизнеспособнее своей преемницы, ведь ее гибель спровоцировала свирепую Гражданскую войну. В 1950-е годы французы воевали за „французский Алжир”, в 1990-е сербы сражались за „великую Сербию”. Но русские не подняли знамя борьбы за „единый и неделимый СССР”, не попытались раздуть пламя „советской Вандеи”. А это значит, что „великую советскую Родину” они уже давно ощущали не матерью, а мачехой, что СССР не был для них ни ценностью, ни сферой реализации ощутимых преимуществ и материальных интересов. И в этом отношении все русские без остатка — снизу доверху и сверху донизу — впервые в отечественной истории оказались едины».
Стоять до конца. Неизвестное интервью Юрия Кузнецова. Беседу вел Игорь Тюленев. — «Литературная Россия», 2011, № 6, 11 февраля <http://www.litrossia.ru>.
Из подготовленного к печати, но неопубликованного интервью 1992 года. Юрий Кузнецов говорит: «<...> „Нет, весь я не умру...” — чистый Гораций. Пушкин написал это стихотворение за год до своей гибели. Написал очень противоречиво:
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Он не написал, что „жив будет хоть один…” — русский! Он крест поставил на всей русской нации. Закрыл русскую тему, на мой взгляд, еще в 1836 году. „Что чувства добрые я лирой пробуждал”, — никаких он добрых чувств не пробуждал. „Полтавой”, что ли?»
Церковь в режиме on-line: на что наступает религия в России. — «Православие и мир», 2011, 28 февраля <http://www.pravmir.ru>.
Говорит протодиакон Андрей Кураев: «<...> в современном демократическом обществе независимость обеспечивается независимостью источников финансирования. (Я говорю о независимости не личности, а института. Личности для независимости достаточно просто иметь живую совесть…) Недаром же Хомяков считал, что слово „свобода” происходит от „свой быт”. Так вот, никакие реставрационные и строительные работы, серьезные гуманитарные, благотворительные и просветительские проекты Церковь не сможет осуществить без „своего быта”».
