Артуро Перес-Риверте - Учитель фехтования
Дон Хайме извинился и, зайдя в спальню, снял халат, надел сюртук и торопливо повязал под воротником рубашки галстук. Когда он вернулся в гостиную, гостья рассматривала старое, потемневшее от времени полотно, висевшее на стене среди старых шпаг и ржавых клинков.
– Это ваш родственник? – спросила она, указывая на тонкое юное лицо, строго смотревшее на нее с портрета. Человек был одет по моде начала века, светлые глаза взирали на мир недоуменно и недоверчиво. Широкий лоб и суровое достоинство придавали этому необычному лицу неуловимое сходство с доном Хайме.
– Это мой отец.
Адела де Отеро перевела свой взгляд на дона Хайме, потом снова посмотрела на портрет, словно ища подтверждение его словам. Казалось, она была удовлетворена.
– Красивый человек, – произнесла она своим чуть хрипловатым голосом. – Сколько же ему лет на этом портрете?
– Не знаю, сеньора. Он умер в тридцать один год, за два месяца до того, как я появился на свет, во время войны с Наполеоном.
– Он был военный? – Казалось, человек на портрете ее в самом деле заинтересовал.
– Нет. Он был арагонским идальго из породы упрямых и несговорчивых людей, которых возмущает малейшее давление, малейшее требование «делай так, а не эдак»... Он ушел с небольшим отрядом в горы и убивал там французов, пока не убили его самого. – В голосе маэстро послышалась затаенная гордость. – Говорят, он умер в одиночестве, преследуемый французами по пятам, как волк, и на великолепном французском выкрикивал оскорбления окружавшим его со всех сторон солдатам.
Гостья еще некоторое время пристально рассматривала портрет, с которого не сводила глаз, слушая рассказ дона Хайме. Она задумчиво покусывала нижнюю губу, а шрам в уголке рта загадочно улыбался. Затем она медленно повернулась к маэстро.
– Вас, наверное, тяготит мое присутствие, дон Хайме.
Не зная, что сказать, маэстро отвел глаза. Адела де Отеро положила шляпку и зонтик на стол, покрытый лежащими в беспорядке бумагами. Ее волосы, как и тогда, в первый раз, были собраны на затылке. Голубое платье выделялось в суровой обстановке кабинета причудливым ярким пятном.
– Можно я сяду? – Ее голос смущал и будоражил маэстро. Быть может, она сознательно прибегала к этому неотразимому оружию. – Я зашла к вам случайно, гуляя по городу. Мадридская жара меня просто убивает.
Торопливо извинившись за свою неучтивость, маэстро пригласил ее присесть в кресло, обтянутое потертой от времени кожей. Он придвинул табурет, уселся на некотором расстоянии от гостьи и сдержанно покашлял: ей не удастся увлечь его в неведомый край, где, как ему казалось, поджидала неумолимая опасность.
– Я слушаю вас, сеньора де Отеро.
Услышав его холодный вежливый тон, прекрасная незнакомка улыбнулась. «Какая необычная женщина», – подумал дон Хайме. Он знал ее имя, только и всего; остальное оставалось тайной. Маэстро с тревогой почувствовал, как стремительно росло, овладевая всем его существом, то, что в начале их знакомства было всего лишь искоркой любопытства. Он попытался взять себя в руки, терпеливо ожидая начала беседы. Донья Адела заговорила не сразу, выдержав паузу, и ее спокойствие начинало раздражать маэстро. Взгляд фиалковых глаз задумчиво блуждал по комнате, словно желая отыскать какую-нибудь мелочь, которая помогла бы ей глубже понять сидевшего перед ней человека. А дон Хайме между тем внимательно изучал черты ее лица, так настойчиво преследовавшие его все эти дни. У нее были немного полные, четко очерченные губы – словно надрез ножом на заморском фрукте с сочной алой мякотью. Он подумал, что шрам в уголке рта не только не портит ее красоту, но даже придает ее лицу особую прелесть, какую-то смутную, волнующую жестокость.
С того момента, как она появилась в дверях, дон Хайме готовился повторить свой решительный отказ. Женщина никогда не переступит порог его зала. Он ожидал просьб, бурного женского красноречия, кокетства, лукавых уловок и ухищрений, свойственных прекрасному полу... Он не позволит сбить себя с толку, пообещал он себе. Будь он лет на двадцать моложе, он, быть может, оказался бы более сговорчив и поддался таинственным чарам этой удивительной женщины. Но в столь преклонные годы подобные пустяки не могли сломить его дух. Он не хотел от своей прекрасной гостьи ровным счетом ничего; в его возрасте присутствие такой женщины могло бы вызвать лишь смутное волнение, но он, несомненно, легко сможет его погасить. Дон Хайме решил держаться невозмутимо и стойко. Ему ничто не угрожало: этой своенравной даме не удастся его смутить. Однако он оказался совершенно не готов к заданному ею вопросу:
– Как бы вы ответили, дон Хайме, если бы во время атаки ваш противник нанес вам укол в третий сектор с переводом?
Маэстро подумал, что ослышался. Он поднял руку, словно прося извинения, и растерянно замер. Он провел пальцами по лбу, опустил руки на колени и уставился на гостью, словно только что ее заметил. Положение было просто нелепым.
– Простите, не понимаю.
Она смотрела на него с интересом, в глазах ее блеснул недобрый огонек. Голос прозвучал неожиданно жестко:
– Я хотела бы узнать ваше мнение, дон Хайме. Маэстро вздохнул и сел поудобнее. Все это было дьявольски странно.
– Вас это действительно интересует?
– Разумеется.
Поднеся ладонь ко рту, дон Хайме откашлялся.
– Хорошо... Конечно, если эта тема... Так вы говорите, укол в третий сектор с переводом? – В конце концов, это был всего-навсего вопрос, подобный любому другому; странным было лишь слышать его из уст женщины. Хотя после того, как он увидел ее в дверях, его уже трудно было чем-либо удивить. – Итак, если мой противник делает вид, что хочет уколоть в третий сектор, я нанесу ему укол во второй. Понимаете? Это довольно просто.
– Ну а если на ваш укол он ответит уколом вниз, а затем внезапно атакует в четвертый сектор?
Дон Хайме посмотрел на гостью в полной растерянности. Она выбрала верную тактику.
– В этом случае, – сказал он, – я бы парировал четвертой защитой и неожиданно атаковал в третий сектор. – На этот раз он уже не добавил: «Понимаете?» Было очевидно, что донья Адела отлично все понимала. – Это единственный разумный ход.
Она откинула назад голову, и неожиданно на ее лице отразился такой восторг, что она, казалось, вот-вот захохочет; но она лишь молча улыбнулась и пристально взглянула на маэстро.
– Вы хотите разочаровать меня, дон Хайме? Или вы меня испытываете? Вы же отлично знаете, что это не единственный разумный ход. И, как мне кажется, далеко не самый лучший.
Дон Хайме заметно смутился. Такого поворота событий он и вообразить не мог. Что-то подсказывало ему, что перед ним чужое, враждебное существо, но одновременно в нем зародилось и крепло другое чувство – неудержимое профессиональное любопытство. Он решил осторожно дать ему волю; ровно настолько, чтобы продолжить увлекательную игру и посмотреть, к чему она приведет.
– Вы хотите предложить что-нибудь другое? – спросил он вежливо, хотя в его голосе слышалась ирония.
Донья Адела утвердительно кивнула; она раскраснелась, ее глаза горели так возбужденно, что их блеск смутил дона Хайме.
– Я вижу как минимум два решения, – ответила она с уверенностью, но без тени хвастовства. – Я бы могла, так же как и вы, парировать четвертой защитой плотно к шпаге противника, а затем сделать резкий выпад в четвертый сектор ближе к его руке. Что вы на это скажете?
Дон Хайме подумал, что это было не только правильно: это было замечательно.
– Ну а каков второй вариант?
– Вот так. – Адела де Отеро задвигала правой рукой, импровизируя движение рапиры. – Парировать четвертой защитой, затем резко изменить угол. Думаю, вы согласитесь со мной: любой укол всегда быстрее и эффективнее, если он делается в том же секторе, что и парирование. Защита и ответ должны быть едины.
– Укол в бок технически довольно сложен. – Неожиданный спор захватил дона Хайме. – Где вас ему обучили?
– В Италии.
– Кто был вашим учителем?
– Это к делу не относится. – Обворожительная улыбка смягчила жесткий ответ. – Скажу только, что он считался одним из лучших фехтовальщиков в Европе. Он обучил меня девяти основным атакам, их вариантам и способам их отразить. Он был очень терпеливый человек – Интонационно она выделила прилагательное, взгляд ее был тверд и прям. – И мой учитель не видел ничего зазорного в том, что обучает своему искусству женщину.
Дон Хайме пропустил ее замечание мимо ушей.
– Какова основная опасность укола в бок? – спросил он, пристально глядя ей в глаза.
– Встречный укол.
– Как его избежать?
– Нанести свой укол как можно ниже.
– Как отразить укол в бок?
– Двойным вольтом и низкой четвертой защитой. Это похоже на экзамен, дон Хайме.
– Это и есть экзамен, сеньора де Отеро.
