Назира Раимкулова - Останься со мной навсегда
Урмат не придал значения словам женщины, он подумал, что она еще до сих пор под воздействием наркоза.
Она стонала беспрерывно. Ей казалось, что эта режущая боль разрывает всю её сущность. Нургуль в какой-то момент показалось, что она сходит с ума, боль была настолько сильная, что она скрежетала зубами. Тут еще разговор о детях, она не совсем поняла про бабушку. Боль словно отрезала все её мысли. Ниже пояса всё горело. Всё достигло своего апогея, у Нургуль покраснели сосуды в глазах. Она не выдержала и закричала:
— Сделайте что-нибудь! Я уже не могу!
Урмат выбежал за дверь и позвал дежурную сестру. Придя в палату, медсестра включила свет. Нургуль лежала на кровати, растянутая по всем правилам хирургии, правая нога её была в спицах.
— Ну, что? Сильно болит? — спросила сестра.
— Да… я уже не могу… — заплакала от боли Нургуль.
— Ну-ну, ничего, главное, жива осталась, сейчас я тебе промедола* вколю, сейчас, сейчас…
Набрав в шприц обезболивающее, сестра вколола иглу в бедро Нургуль.
— Минут через пять-десять тебе станет легче, тебе сейчас надо поспать. Боль сразу не уйдет, а кричать не надо. Здесь все равны перед болью, так что терпи, терпи…
Сестра ушла. Урмат, стоявший за дверью, вошел.
— Выключи свет, пожалуйста, глаза режет, — попросила Нургуль.
Через полчаса она уснула неспокойным сном.
Наутро Урмат не стал будить Нургуль и отправился на работу. Он написал рапорт на отпуск по семейным обстоятельствам. Заехав домой и наспех позавтракав, он объяснил сестренке ситуацию. Девочка училась в девятом классе, и жила в пригороде с родителями, на каникулы она приехала в город к старшему брату погостить.
В больницу он вернулся как раз к обходу врача. К тому времени Нургуль проснулась и уже позавтракала.
Увидев входящего в палату Урмата, женщина стала укрывать свои голые плечи. У неё не было ничего, кроме посеревшего от застирывания бюстгальтера.
— Доброе утро! — поздоровался Урмат.
— Здрасьте, — буркнула Нургуль немного с обидой.
— Я принес вам постельное белье, сейчас застелю.
— Я что, о чем-то прошу?
— Ну, зачем вы так? Я ж по-хорошему… — не стал обижаться Урмат.
Он позвал на помощь медсестру, дежурившую ночью, и попросил помочь ему застелить кровать Нургуль.
Нургуль стала возмущаться:
— Чего вам надо, вас что, кто-то просил?
— Да, — невозмутимо сказал Урмат, — я пообещал Бакыту. Да вы не переживайте, их в Балыкчи мой друг встретил.
— Что? Какое Балыкчи?! Какой друг? Где мои дети? — испуганно спросила Нургуль.
— Я вчера посадил их в такси и отправил на Иссык-Куль, у вас же там бабушка живет, мне Бакыт рассказывал.
Нургуль побледнела и еле выдавила из себя:
— Она умерла полтора года назад, у нас нет бабушки.
— То есть, как нет?! — теперь Урмат побледнел. Он вытащил из кармана сотовый телефон и стал судорожно набирать номер.
— Алло, алло, Бакас, привет! Где дети? А? Ага, ага, они еще не уехали? Хорошо, сейчас давай отправляй их обратно, я здесь их встречу. Что? Да нет, ничего не случилось, нет, нет. Что им сказать? Скажи, что надо так, ладно? Ну, давай, до связи, как посадишь их, сразу мне позвони. Всё. Пока.
Отключив телефон, Урмат вздохнул: уффф, успел.
Нургуль с интересом наблюдала за Урматом, она не могла вспомнить, где его видела. Вспомнив, покраснела.
Вошёл врач:
— Здравствуйте! Вы у нас Султанова? Таак, ну что, давайте посмотрим, — врач присел на край кровати. Урмат вышел.
— Ну, что ж вы так, милая моя, неловко падаете?
— Да я, честно, даже не ожидала, что на ровном месте поскользнусь.
— Как это случилось?
— Я поднималась по лестнице, а в подъезде темно было, вот и поскользнулась…
— Ммм, так, а что с лицом и зубами?
Нургуль покраснела. Врач внимательно посмотрел на неё и тихо сказал: «Муж, да? Это он за дверью там стоит?»
Нургуль округлила глаза: «Нет, что вы, это не муж!»
— Ааа, ясно, ну, извините…
Закончив осмотр, врач сделал еще назначения. Выйдя из палаты, он окликнул Урмата:
— Вы друг больной?
— Да, — ответил Урмат в замешательстве.
— Анализы у нее плохие, истощение организма, анемия. Ей надо усиленно питаться. Что ж вы за ней не следите, раз друг?
Урмат молчал. Врач дал ему несколько рецептов и удалился.
— Можно? — Урмат постучался в дверь палаты.
— Да, заходите, конечно.
Урмат вошел в палату и остановился. Он отводил глаза в сторону, не зная, как посмотреть на Нургуль:
— Вот, я тут с врачом переговорил, он сказал, что вам надо усиленно питаться. А что вам еще надо из вещей принести, я принесу.
— Нет, ничего не надо, вы, пожалуйста, только детей моих привезите, — опустила глаза Нургуль.
— Хорошо. Вы меня извините, пожалуйста, я не знал. Я еще зайду, — Урмат почувствовал себя неловко и замолчал.
— Хорошо, и вы меня извините. И еще спасибо за всё, — Нургуль хотела было улыбнуться, но, вспомнив об отсутствии передних зубов, лишь приподняла уголки губ.
Урмат ушел.
* * *Боль была невыносимой. Нургуль старалась терпеть, но это удавалось с трудом. Наконец пришла сестра и сделала ей обезболивающее.
Боль стихла, но теперь осталась тревога, тревога за детей. Она стала думать, и с каждой минутой ей становилось стыдно за саму себя.
Когда она в последний раз думала о них? Когда стирала их вещи? Когда готовила? Впервые за три года она стала вспоминать и думать обо всём произошедшим с ней и её детьми. Трезво! Она корила сама себя: неужели нужно было случиться чему-то такому, чтобы она, остановившись, посмотрела на себя со стороны? И за что она наказывала своих детей и мучила их?! За что? За свои неудачи и трусость? За своё горе? Бедный Бакыт! Он взвалил на себя все заботы по дому, а она вместо того, чтобы поддержать, упрекала и ругала его! А Берметка? Она стала похожа на затравленного волчонка, неухоженная, лысая, даже непохожая на девочку. Стыдно!
Нургуль молча сглатывала слёзы стыда и обиды. Ей было невыносимо стыдно перед этим милиционером, он наверняка заметил, что и белья-то у неё нет, потому и принёс своё.
Дверь в палату открылась, ввезли каталку. На ней, словно восседая на пьедестале, возлежала стонущая полная женщина пятидесяти пяти лет.
— Ай-ай-ай! Осторожнее! Мне же больно! — завопила она, когда санитарки стали укладывать её на заправленную койку. — Никакой культуры! Осторожнее, и так всё болит!
Санитарки переложили капризную пациентку. Нургуль молча наблюдала за происходящим. Как только каталку вывезли, она повернула голову к окну. Разговаривать ей не хотелось. Новая соседка долго кряхтела, прежде чем принять удобную для неё позу, затем заговорила:
— Вот! Лежи теперь тут! Ты представляешь, какая страшная авария?
Ужас! Я даже не успела опомниться, ой! Как всё болит! А когда врач придет?
Нургуль молчала. Ей не понравилась новая соседка, она показалась капризной и своенравной.
— Эй! Я тебе говорю! Ты спишь? — женщина приподнялась с места, пытаясь заглянуть в лицо Нургуль. Та не шелохнулась. Что-то пробурчав, соседка стала шумно переворачиваться. Стенание прекратилось минут через семь, и на всю палату послышался мерный храп.
Дверь приоткрылась, Нургуль повернула голову. Из-за двери торчала голова мужчины средних лет:
— Здрасьте! Гульмира Джакыповна! Гульмира Джакыповна! — полушепотом позвал мужчина.
— А, что? Кто? — масса на кровати снова стала колыхаться и стенать:
— Ааа, это ты, Игорёша, оой, как плохо мне, заходи, — простонала Гульмира Джакыповна.
Голова мужчины просунулась и занесла вслед за собой долговязое непропорциональное тело. Когда тело вошло, перед взором предстал весь Игорёша. В руках он держал два больших пакета, наполненных снедью:
— Как вы себя чувствуете, Гульмира Джакыповна? Ай-яй-яй! Как же так?! Я когда услышал, что авария, испугался, и вот я здесь!
— Да, Игорь, вот, видишь, как не повезло! — плаксиво заговорила масса.
— Я ведь даже толком не поняла, что произошло…
— Ну, всё хорошо, самое главное, живы остались… самое главное… — мужчина, учтиво кланяясь, присел на стоявший табурет.
— Да, да, Бог миловал. Не знаю теперь, когда поправлюсь, — снова стала жалобно говорить масса.
Нургуль стало противно. Она знала такую категорию людей. Ей приходилось обслуживать таких, будучи официанткой.
Гульмира Джакыповна еще долго возмущалась, рассказывая о перенесенных потрясениях и плохом самочувствии. Пришедший её проведать мужчина только поддакивал. Он стал торопливо вытаскивать принесенное из пакетов на прикроватную тумбочку. Запахло едой.
Нургуль была голодна и жадно вдыхала запах пищи. Она все еще лежала с закрытыми глазами. Скоро мужчина, распрощавшись, удалился.
Гульмира Джакыповна стала шумно подниматься. При каждом её повороте кровать с натугой скрипела. Наконец она села. Оглядевшись по сторонам, она остановила свой взгляд на Нургуль. Внимательно посмотрев на неё, она обратилась к ней:
