Егор Молданов - Трудный возраст (Зона вечной мерзлоты)
Мне, по правде говоря, было страшновато кардинально менять свой имидж, но проснулся такой дух авантюризма, что дыхание захватывало. Было решено Пентагону дать с утра от нас отдохнуть. Сначала мы пошли к Валеркиному знакомому парикмахеру домой. Им оказался молодой пацан с серьгой в ухе. Когда он спросил, что делать с моим париком, я пожал плечами.
— Сделай так, — вмешался Комар, — чтобы не стыдно было пойти на дискотеку. У нас в Пентагоне сегодня праздник для пацанов, — весело просветил он своего знакомого.
Через два часа у меня были обесцвеченные гидропиритом волосы и умопомрачительный выщип на голове.
— Класс! — восторженно воскликнул Комар.
— А ты думал, — довольно засмеялся парикмахер. — Делаем не хуже, чем в лучших домах Лондона и Парижа, и дорого не берем.
Мы по-свойски попрощались, Валерка отвел знакомого в сторону, они о чем-то пошептались и, довольные, расстались.
— Теперь на рынок! — скомандовал Комар.
Мы купили мне уматную рубашку, кроссовки и по мелочи. Конечно, я был доволен обновками, но внутри меня мучил вопрос, на какие шиши все это куплено. Я не удержался и напрямик спросил об этом Комара.
— На днях была неплохая подработка.
— В Санта-Барбаре?!
— Какое это имеет значение? — вспылил Комар, улыбка его увяла.
— Прямое, — психанул я. — Тебя в нашем Пентагоне считают голубым!
Я видел, как Валерка напрягся, побледнел.
— Тебя это волнует?! — голос Комара был холоден как лед.
— Мне глубоко наплевать, кто ты, — выкрикнул я. — Главное, будь собой.
— Ты это серьезно?! — не поверил Комар.
— Как никогда в жизни, — клятвенно заверил я.
— Я не голубой, — заговорил сдавленным от охвативших чувств голосом Валерка, — хотя есть вещи, за которые мне стыдно. — Он некоторое время молчал, прежде чем продолжить. — Был период, когда я с одним пацаном, его звали Гриней, бомжевал, это когда матери не стало.
В голубых глазах Комара горел огонь, какого я еще никогда не видел. Было видно, что воспоминания даются ему с трудом, тем более не совсем приятные воспоминания, но ему захотелось со мною ими поделиться. Значит, я ему уже был не чужим человеком.
— Гришка промышлял на местной плешке, — лицо Комара передернулось, как от оскомины. — Я занимался мелким воровством. Как-то раз, — лицо Валерки нахмурилось, — мы сели в одну машину и покатили за город, к одному придурку на дачу. На полдороге поняли, что дело нечисто, я чуть не помер тогда от страха, но выпрыгнуть из автомобиля струсил. Жить захотел, — совсем тихо выдавил Валерка. Он замолчал, чтобы перевести дыхание. — Когда приехали, нас затолкали в подвал, пьяные мужики стали приставать ко мне, какая со мной тогда была истерика, — казалось, что эти слова копились в нем много лет, и все эти годы он хотел их выкрикнуть, но сдерживался и только теперь позволил себе выплеснуть их наружу. — Меня до сих пор колотит, когда я вспоминаю ту поездку за город, — Комар поднялся и подошел к окну, отбросил тюль, молча вглядываясь в улицу.
Подсознательно я понимал его состояние, ему не удалось исторгнуть из себя прошлое. Может, потому, что воспоминания не освобождали Валерку от минувшего, как и меня. В этом мы с ним были братьями-близнецами. Каждый из нас держал в душе по булыжнику, каждый из нас чувствовал себя грязным. У каждого из нас есть свой ад. Одни с ним смиряются, другие сражаются, третьи делают вид, что им все фиолетово. Все зависит от человека.
Вечером мы были готовы покорять Пентагон. Валерка побрызгал меня фирменной туалетной водой, потом попшикал еще чем-то под мышками, дал какую-то пасту пожевать, чтобы изо рта приятно пахло.
— Ну, что, — критически осмотрев и меня, и себя, задумчиво произнес Валерка. — Борцы за кубинскую революцию сказали бы, что мы с тобой готовы к выходу в свет?
— При чем тут кубинская революция?
Комар пожал плечами.
— Просто к слову сказал.
В половине восьмого вечера мы уже были в вестибюле школы. На дискотеку народу в актовом зале набилось полная коробочка, яблоку негде было упасть. На фоне однородной массы мы с Комаром выделялись, но пялились все почему-то на меня. На танцах мы оторвались по полной программе. Даже когда ко мне подошел Буек и сказал, что есть разговор, я его просто послал в гудочек. “Хорошо, Тихий! Поговорим позже”, — процедил он сквозь зубы. Я понимал, что после дискотеки нас ожидает разборка, но мне было не до нее. У меня было прекрасное настроение, мне хотелось танцевать, и никакой Буек не мог его мне испортить. Объявили вальс, все засуетились. В Пентагоне всех учили вальсу. Говорили, что это бзик старой директрисы, будто она сказала, что каждый уважающий себя молодой человек и каждая девушка должны уметь танцевать в своей жизни хотя бы один танец. И раз в неделю школа погружалась в изучение вальса, и на дискотеках обязательно его раза три прокручивали. Парни стали приглашать девчонок. Я позвал Ирку, но она отказала, когда отказала Наташка, до меня дошло: мне объявлен бойкот. Выглядел я, конечно, глупо, и, самое страшное, все на меня смотрели и ехидно улыбались. Я был в полном ауте, и тут…
Ко мне подошел Комар, на физиономии улыбка от уха до уха, как ни в чем не бывало, взял меня за руку и галантно пригласил на танец, и сделал это он на глазах всего изумленного Пентагона. У меня отвисла челюсть, я смотрел на него, как на умалишенного.
— Комар, тебя в детстве не роняли на пол? — прошипел я ему в ухо.
— Множество раз! — весело ответил он мне.
— У тебя мозгов нет, — отчаянно противился я напору Комара, понимая, что он толкает меня в пропасть. Потому что не могут два пацана при всех танцевать вальс. Пацан должен танцевать только с девочкой, так принято.
— Все перешли тебе, мне ничего не осталось, — Валерка уверенно поставил свои руки на мою талию.
Я смотрел на Комара глазами, полными ужаса.
— Тихий, расслабься, — командовал Валерка. — Запомни золотое правило: делай то, чего меньше всего от тебя ждут, и ты победишь! Собрался, улыбка до ушей, и танцуешь так, чтобы все от зависти лопнули.
Что-то такое было повелительное в словах, действиях Комара, что я повиновался ему, и мы пошли танцевать, и зал неодобрительно расступился перед нами, и десятки пар глаз смотрели на нас и ехидно мыли нам кости. Я понимал, что это был вызов и нам его не простят. Танцевал Комар впечатляюще, движения его были грациозны. У него было удивительное чувство ритма. Когда мы кружились в вальсе, передо мной мелькали озабоченные и хмурые лица учителей. Их напряженность мне о многом говорила.
— Класс! — восторженно воскликнул Валерка, когда закончился вальс. — Вот это мы с тобой отчебучили, а теперь самое время смываться.
Мне было весело и смешно, словно я напился.
— Как будем делать ноги?
— Через туалет, проверенный способ!
Мы действительно ушли через туалет. Просто прыгнули из окна второго этажа в большой сугроб и смылись, потому что нас уже искала компания Буйка.
Домой идти не хотелось, нам было весело, рот не закрывался. Мы пошли бродить по ночному городу. Мне особо нравилась старая часть города с узкими извилистыми улочками, выложенными брусчаткой. Мы вышли к центральной площади, и над нами навис собор, рядом с ним все выглядело ничтожным и мимолетным. Триста лет он простоял на своем месте, и ветры вечности ничего с ним поделать не смогли. Мы подошли к собору и, стоя на его ступенях, разглядывали каменные изваяния святых мучеников.
— Давай отметим твою денюху шампанским? — предложил Комар. — У меня в ночном есть знакомая, та за деньги атомную бомбу продаст.
— Давай, — с готовностью согласился я. — И еще, купи мне сигарет.
— У меня есть косяк, — перешел на шепот Комар, — хочешь попробовать? Отборный товар, — Валерка восхищенно покачал головой. — Я только по большим праздникам балуюсь им или когда хочу прочистить мозги.
Он протянул мне сигарету. Естественно, я постарался изобразить из себя уверенного профессионала. Разумеется, затянувшись, я закашлялся так, что меня чуть не вырвало. Комар стоял и наблюдал за мной.
— Не торопись, — остановил меня Валерка. — Курить надо так, как будто ты делаешь сигарете одолжение, а не она тебе. Сделай не торопясь несколько затяжек, и мир станет другим. — Комар сделал элегантную затяжку, снова передал мне косяк без дальнейших комментариев.
Я делал все, как советовал Валерка. И правда, от косяка я почувствовал необыкновенную легкость и приподнятость. Я как бы весь очистился. В голове только слегка шумело. С моего лица не сползала счастливая улыбка.
— Я же говорил, отборный товар, — наблюдая за мной, похвастался Валерка.
Мы присели на скамейку недалеко от собора, хмуро наблюдавшего за нашими шалостями. Комар сбегал в ночник и принес бутылку шампанского и красного вина. Я глотнул из бутылки вина и, докуривая сигарету, пристально вглядывался в бесконечное звездное небо. Мне вдруг захотелось громко крикнуть: “Ау-у, звезды, как вы? Я ничего!”.
