Александр Житинский - Фигня (сборник)
– А сколько интервью?
– Да хоть каждый день! – расщедрилась Ольга.
Сидящий рядом с водителем Брассон обернулся и спросил по-французски:
– Мадемуазель – проститутка?
– Почти, – сказал понимавший по-французски Максим. – Она журналистка.
– Одно не мешает другому, – заметил Брассон. – Отдай ее мне. Она мне нравится.
– Да ради Бога! Бери, – сказал Максим.
Ольга обеспокоенно переводила взгляд с одного на другого. Она поняла, что речь идет о ней.
– Что он сказал? – спросила она.
– Французский товарищ предлагает тебе руку, сердце и кошелек, – перевел Максим.
– Ого! – сказала Ольга, вспомнив напутствие матери. – Мне так много не надо. Достаточно кошелька.
Максим перевел французам. Бандиты рассмеялись.
– А ты ничего! С тобой можно работать, – сказал Максим.
– Ну! О чем я говорю! – обрадовалась Ольга.
Брассон взглянул в зеркало заднего вида и заметил погоню. Он обернулся и молча указал пальцем на заднее стекло. Максим и Федор повернули головы и увидели метрах в десяти сзади напряженное лицо Ивана за лобовым стеклом такси.
– Этот мент допрыгается, – сказал Федор.
– Кто мент? – упавшим голосом спросила Ольга.
Но бандиты не ответили. Брассон молча извлек из бардачка лимузина револьвер и передал Максиму. Тот протянул оружие Федору.
– Почему я? – спросил Федор мрачно.
– А кто? Я? – изумился Максим.
Брассон протянул другой револьвер Максиму. Тот тоже передал его коллеге.
– Возьми в обе руки. С двух рук вернее.
Федор молча принял револьвер, обернулся назад и наставил оба дула через заднее стекло на Ивана. Иван погрозил ему кулаком из такси. Вадим на заднем сиденье спрятал голову за кресло.
– Стрелять не надо, – сказал Брассон. – Они игрушечные.
– Пока не стреляй, Федя, – перевел Максим. – Береги патроны. Пуляй, как поедем через мост. Пускай падают в Сену.
– Хуену… – процедил Федор сквозь зубы.
– Товарищи… – начала Ольга, но Максим прервал ее:
– Пленку! Быстро!
– Какую пленку?
– Ты фотографировала нас в самолете. Где пленка?
– В камере.
– Давай сюда!
До Пенкиной наконец дошло, с кем она имеет дело. Она открыла сумку, порылась в ней для вида и вдруг молниеносным жестом выхватила из лифчика баллончик с паралайзером. Не дав Максиму опомниться, она прыснула газом прямо ему в лицо, в переносье. Тот закатил глаза и вырубился в одну секунду. Федор повернул голову к Ольге и тоже получил в нос струю дурмана. Уже теряя сознание от запаха газообразного наркотика, Ольга размашисто пустила газ на передние сиденья, будто опрыскивала дезинсекталем диван с клопами.
Машина потеряла управление, сбила несколько столбиков ограждения и улетела в неглубокий кювет. Такси с интерполовцами резко затормозило. Из машины выскочили Иван и Вадим. Когда они распахнули дверцу лимузина, в нос им ударил запах газа. Иван перестал дышать, извлек Ольгу из-под навалившихся на нее двух тел в бархатных куртках и беретах и бережно перенес ее в такси. Вадим на всякий случай вынул пистолеты из рук безжизненного Федора.
Такси умчалось.
Через пять минут тела начали подавать признаки жизни. Первым пришел в себя Брассон. Он оглянулся назад и увидел лишь русских коллег, обнявшихся, как братья, на заднем сиденье.
– О, мадемуазель… – простонал француз.
Глава 12
Посол недоволен
Алексея Заблудского привели в приемную русского посла и оставили ждать на канапе под гобеленом, изображавшим королевскую охоту Людовика XIV. В ногах Алексея стоял его чемодан.
Алексея мучил вопрос: зачем он понадобился послу. Вообще, его первая заграничная командировка таила в себе тьму загадок. Когда из комитета по культуре пришла разнарядка в Публичку, в которой предписывалось подобрать участника для всемирного форума работников культуры, директор библиотеки позвонил в комитет и поинтересовался у секретарши, каково содержание форума. Повестка дня, так сказать. Не нужно ли делать доклад? Секретарша недовольно ответила, что, мол, решайте сами, на повестке дня какой-то Бадди Рестлинг. Перерыли все энциклопедии, но нашли лишь рок-музыканта Бадди Холли, Бадди Рестлинга не нашли. Чтобы избежать конфуза, решили послать маленького человека Лешу Заблудского. С него и спросу нет, не доктор наук и даже не кандидат. Послушает там про Бадди, потом сделает сообщение для работников библиотеки.
Алексей не ожидал такого приема в Париже, но, с другой стороны, был доволен. Один бы он тут заблудился, несмотря на довольно сносное знание французского и еще двух языков. Наконец в приемную из кабинета посла вышел секретарь и объявил:
– Заходите. Николай Дмитриевич вас ждет… Нет-нет, чемодан оставьте.
Заблудский, робея, вошел в кабинет посла и увидел за столом крепкого мужчину с бычьей шеей, которую как-то нелепо стягивал узкий галстук. По всему видать, посол раньше был штангистом или борцом.
– Бонжур, – приветствовал посла Алексей.
Ему показалось, что с послом России во Франции уместнее всего разговаривать по-французски.
Но посол развеял его иллюзии.
– Попрошу по-нашему, – довольно сурово сказал он. – Вы администратор?
– Администратор чего?
– Группы или как там у вас? Сборной.
«Какой еще сборной?» – подумал Заблудский.
– Нет, я один. Участник форума по Бадди Рестлингу.
Посла подкинуло в кресле.
– Вы?! – вскричал он.
Он вскочил с места, оказавшись на голову выше Заблудского, и довольно резво подскочил к нему. С полминуты он внимательно изучал Алексея, а потом для верности даже ощупал.
– Кто вас посылал? – зловеще спросил он.
– Комитет по культуре, – честно ответил Заблудский.
– Почему комитет по культуре?
– Так ведь форум по культуре… – растерялся Заблудский.
– Культуре чего? – прорычал посол.
– Этого… Бадди Рестлинга.
– Боди-реслинга! – вскричал посол. – Вы хоть знаете, что это такое?
– Нет, – помотал головой Заблудский.
– А чего же едете?
– Посылают – и еду. Узнать.
– Вот и узнавайте! Я умываю руки! МИД сделал все, что мог. Если там такие остолопы… – Посол вернулся на место, нажал кнопку звонка. Явился секретарь.
– Выдать деньги, поселить, указать место проведения! Пусть расхлебывают сами! Это же позорище! Чем они там думают? – в ярости гремел посол, на что секретарь лишь скорбно поджал губы. – Свободны! – закончил посол.
Это звучало как оправдательный приговор после десяти лет тюрьмы. Секретарь с Алексеем поспешно покинули кабинет.
– Вот, получите… – секретарь выдал Алексею деньги и какие-то бумаги. – Явитесь по этому адресу и зарегистрируетесь от России.
– От целой России! – ахнул Алексей.
– Можете не от целой. Можете от какой-нибудь ее части. Но желательно все же от целой, – терпеливо разъяснил секретарь. – Вам все объяснят. Языком владеете?
– Немного, – скромно сказал Алексей.
– Там и нужно немного. Адью!.. Все претензии к тем, кто вас оформлял.
– А у меня нет претензий, – простодушно сказал Алексей.
– Будут, – пообещал секретарь.
Глава 12
Дон Перес
Кабаре «Донья Исидора», названное так по имени официальной хозяйки и главной артистки кабаре, располагалось в шикарном месте, на Елисейских Полях, в сени цветущих каштанов. Площадка для парковки автомобилей пока была пуста, из кабаре доносились звуки гитар – это репетировало мексиканское трио, выпускники Ленинградской консерватории Семенов, Фриш и Левинский, готовясь к дебюту на парижских подмостках. В Париже было жарко, плюс двадцать восемь.
Фактический хозяин кабаре дон Перес де Гуэйра, он же бывший одессит Яша Чеботарь, сидел в своем кабинете, расположенном за сценой, и пил виски со льдом, развлекаясь стрельбой из пневматического пистолета по игральным картам. Пересу было уже за шестьдесят, крупные черты его красивого лица, морщины на лбу и шрам на подбородке указывали на нелегкий жизненный путь. Когда-то он был подающим надежды сталинским стипендиатом на физическом факультете Ленинградского университета, где учился вместе с Зумиком, потом открыл новую элементарную частицу, за что был исключен из комсомола и университета, а дальше… Об этом можно было написать отдельный роман, но это надолго затянуло бы настоящее повествование, поэтому зафиксируем лишь, что Перес, купивший паспорт на это имя всего три года назад, просто сидел, положив ноги на стол, и расстреливал бубнового валета, зажатого в канделябре на телевизоре Sony.
В настоящее время Перес был занят одной идеей, обещавшей ни много ни мало перевернуть мир, но, к сожалению, как и почти все идеи Якова Вениаминовича Чеботаря, подпадавшей под одну из статей Уголовного кодекса большинства цивилизованных стран. А именно, под статью об изготовлении и продаже наркотиков.
Недавно он впервые изложил свою идею в письме к другу Зумику, не прося, а буквально-таки требуя содействия, и теперь ждал его гонцов, чтобы начать акцию. Кстати, в том же письме он полемизировал со своим старым другом, прекрасно зная его многолетние настроения. Так вот, Перес заметил, что тезис Зумика о том, что Бог создал Россию для евреев, нуждается в некоторой поправке. «Бог создал евреев для России, – написал Перес в письме, – и я собираюсь доказать это на деле». Но в результате так и сяк получалось, что они созданы друг для друга, поэтому Зумик не обиделся.
