Александр Смоленский - Дефолт совести
Невольно Блейк отыскал взглядом свою копилку, которую с маниакальным упорством пополнял, сколько себя помнил. Она была подарком папы на Новый год и представляла собой большой старый корабельный бочонок из-под рома объёмом галлонов в пятьдесят. Копилка превратилась для него в своеобразный талисман.
– Ни дня без цента, мой мальчик! – сказал Сол, преподнося сыну бочонок и первым опустил в прорезь серебряный доллар. – Пусть это будет твоим резервным фондом на черный день. С ним ты будешь чувствовать себя увереннее, ибо, запомни, деньги есть не что иное, как отчеканенная свобода и право подчинять себе других.
Наивный старый еврейский папа. Его сыну теперь нужно только здоровье, а не деньги. Но, увы, здоровья не накопишь ни в какой копилке.
Что это его потянуло не в ту сторону? Видно, и впрямь конец близок. Усилием воли Блейк заставил себя прочитать бумагу, лежащую перед ним. И незамедлительно понял, что правильно сделал. Вот что ему нужно! Вот какое лекарство поставит его на ноги! Так что нужно стремительно действовать. А он тут нюни распустил. Тоже мне Корсар...
Когда шеф службы безопасности Пит Гудвин, облачённый в безупречный тёмно-синий костюм появился на пороге рабочего кабинета босса, старик успел окончательно прийти в себя. Тренированным глазом Пит заметил, что Корсар просматривает какие-то записи и делает пометки. Рядом лежал открытый толстенный, переплетённый кожей фолиант. Это был личный дневник босса, который Корсар вёл с незапамятных времён и куда записывал то, что считал для себя самым главным. «Наверное, босс изучает что-то важное, если рядом лежит дневник», – сделал вывод Гудвин.
Наконец Блейк оторвался от бумаг и пристально поглядел на шефа безопасности.
– А, это ты, мой мальчик, – вымолвил он таким тоном, будто Пит напросился в начале девятого утра к Корсару на приём.
Гудвин, высокий, седовласый, спортивного телосложения мужчина с ледяным взором серых глаз, внешне напоминал боссу знаменитого киноактёра Пола Ньюмена, с которым он даже некогда был на короткой ноге. На вид Гудвину было лет под пятьдесят, хотя на самом деле он уже два года как разменял шестой десяток. Бывший сотрудник ЦРУ, уволенный оттуда за «неподобающее поведение», в детали которого Блейк никогда не вникал, был не просто шефом безопасности. По существу Пит был правой рукой Корсара и его доверенным лицом. Прежде всего он координировал работу всей агентурной сети империи Блейка. Наконец, он как нянька выхаживал Корсара, когда ему совсем становилось невмоготу. Достаточно сказать, что помимо врачей Пит был единственным человеком, который знал все о болезни босса.
– Доброе утро, Дэйв. Что-нибудь стряслось? Такая рань, – с присущей весёлостью и здоровой энергетикой поинтересовался Гудвин.
– Тебе, когда ни позови, все рань и рань. Я, между прочим, уже с шести утра на ногах, – не зло, а скорее по привычке пробурчал Блейк. – По глазам вижу, что оторвал тебя от очередной куколки.
Гудвин не стал его разочаровывать, тем более что босс любил пройтись по щекотливой теме отношения полов.
– Так что случилось, сэр? Если вы даже знаете, чем я занимался, и все же позвали...
Корсар молча протянул Гудвину лист с текстом сообщения из Франции, а затем добавил листки распечатки магнитофонной записи.
Быстро пробежав глазами все страницы, Гудвин удивлённо вскинул густые брови. Уж кто-кто, а он отлично знал, что подавляющее большинство международных организаций, включая даже криминальные синдикаты, были практически подконтрольны Корсару. Но вот Страсбургский суд по правам человека к их числу явно не относился.
– Что, суд прижал к стенке? – с ухмылкой спросил он.
– Говори, да не заговаривайся, приятель. Когда этот суд прижимал меня хоть к стенке, хоть к грелке? Ну, имелись у меня проблемы с этим самым мэтром Конти, который сейчас там председательствует. Ты встретил его имя в распечатке и, наверное, решил, что дело в нём. Не угадал.
Пока босс говорил, Пит уже и сам понял, что не угадал и почему задёргался его всемогущий босс.
– Тогда российский дефолт? Хотя странно – спустя столько лет начать махать кулаками?!
– Теперь ближе, сынок, – удовлетворённо заметил Блейк. – Правда, сам дефолт меня тоже не волнует. Сам, как говорится, руку приложил.
Ставший в последние годы скрипучим, как старая лестница, голос Корсара становился особо значительным, стоило ему коснуться серьёзной темы. Это напоминало игру актёров в шекспировских спектаклях, когда герои сначала накапливали в себе страсть или негодование, а потом, когда наступал момент, выплескивали всё это на зрителей. Однако Гудвин всё ещё не понимал причину возникающего накала босса.
– Что они там, совсем с ума посходили? Вздумали засунуть палку в такой муравейник?! Россия ещё не готова. Ни к вопросам, ни к ответам на них. Вчинить иск правительству?! Сосунки, – продолжал расходиться магнат. – Кто им дал на это право? Задавать вопросы и отвечать могу только я...
Гудвину показалось, что Блейк ждёт от него какого-нибудь видимого участия, но лишь предупредительно пожал плечами.
– Да я тебя и не спрашиваю, сынок. И нечего тут изображать многозначительность. Я готовил всю эту комбинацию для себя. Понимаешь? И только я могу дать ей ход.
Старик грозно махнул слабеющей рукой, заметно устав от собственных эмоций.
– Не волнуйтесь, босс. Дайте команду, и мы мигом свернём им шею. Кто такой этот Фролов? Кто такой этот Зоммер? Откуда только берутся эти защитники прав человека?!
Гудвин набычился, и с него мгновенно слетел налет интеллигентности. Он готов был идти в бой за Корсара.
«Боже! Кому я доверяю свою жизнь и империю?! – незаметно вздохнул Блейк. – Этому парню только бы ввязаться в драку. С кем? Зачем? Ему не важно, если дана команда „фас“. Или Гудвин всего лишь хитрит, изображая передо мной особое рвение. Скорее всего, просто не понимает, что я хочу от него по существу».
– Дорогой Пит, обойдёмся без ложного пафоса, – мягко оборвал его Корсар и при этом так взглянул на него, что шеф безопасности сразу понял – старик действительно серьёзно обеспокоен. – Мне плевать, кто такие эти двое, хотя неплохо было бы выяснить и это. Но сейчас мне важно, чтобы ты немедленно дал поручение твоим ищейкам взять эту историю под контроль. Где бы они ни находились – в Европе, Америке или Австралии, – пусть землю роют. Пусть в помойках копаются. Пусть нюхают, нюхают и нюхают. Но прежде всего в медвежьем заповеднике, будь неладна эта тамошняя азиатчина. Прости меня, папочка, за мои слова.
– Всё понял, сэр! – невозмутимо соврал Гудвин, понимая лишь то, что медвежьим заповедником босс называл Россию. – Простите, вы допускаете, что суд должен состояться?
Блейк задумался. Он с трудом встал из кресла и прошаркал мимо Гудвина на свою любимую веранду. Тот на полшага сзади последовал за боссом. Прошло менее десяти минут, как он стоял, замерев над уходящим вдаль океаном. Гудвин готов был поставить в споре сотню баксов, что именно сейчас босс просчитывает всю комбинацию шаг за шагом, что его умирающий, но все ещё блестящий ум лихорадочно сканирует пространства, людей, поступки. Чтобы потом, когда команда будет дана, цепко держать под контролем весь ход событий.
– Ты спросил, сынок, должен ли состояться суд? Представь себе, пока не знаю. Это будет зависеть в том числе и от тебя. Какую информацию принесут на хвосте твои ищейки. Например, кто его придумал, для чего и почему.
– Будет сделано, босс.
– Я попрошу тебя, Пит, вот о чем. Нужно быть готовым по моему сигналу сделать всё, чтобы избежать самого судебного финала. То есть приговора. Ты правильно заметил, сынок, – в Страсбургском суде председательствует Конти, который давно числится в списках моих личных врагов. Впрочем, уверен, что и моя фамилия в аналогичных списках мэтра. Так что он не упустит шанса насолить мне, а главное, нашему общему делу.
Блейк отвёл взгляд в сторону океана и, не оборачиваясь, жёстко добавил:
– Но он будет первым. Видимо, пробил час.
Утреннее солнце уже заполнило весь небосвод, правда, не было жарко.
– Сэр, я могу идти? – учтиво спросил Гудвин.
– Нет, погоди. У меня ещё есть поручения. Во-первых, через час пошли за Томпсоном в Пенсаколу мой самолёт. Профессор должен доставить мне результаты последнего обследования. Во-вторых, – Блейк неожиданно резко повысил голос, – наведи, наконец, порядок среди твоих центурионов! Распустились так, что умудряются даже храпеть на посту. Скоро, наверное, по углам будем находить пустые бутылки из-под виски или того хуже – пакетики с героином.
– О чём это вы, сэр? – встревожился Гудвин.
– О том, дорогой мой, что твои коты перестали ловить мышей, а стало быть, я их даром кормлю. И мне это не нравится...
Корсар не стал продолжать мысль. Нервно замотав головой, он стал правой рукой массировать затылок.
Тон, которым заговорил босс, напомнил Гудвину прежнего Блейка, целеустремлённого и беспощадного.
