Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования
Кадзи посмотрел на руки директора. Ожидая ответа Кадзи, директор сжимал и разжимал кулаки. Кадзи невольно перевел взгляд на свои руки. Ничего не скажешь, сильные мужские руки, развитые спортом, хотя сразу видно, что кирки еще не держали… «Белоручка, — это он хочет сказать?»
— Если дело обстоит так, как вы говорите, — ответил Кадзи, то либо сама теория в корне ошибочна, либо она неправильно применяется на практике. Прошу не понять меня превратно. Я лично никогда и не считал эту задачу простой. Но мне почему-то кажется, что решить ее сможет именно дилетант, такой, как я. Дилетант бесстрашен — подобно слепцу, который не боится змей…
Директор слушал, постукивая по подлокотникам кресла волосатыми кулаками, на вид мягкими и бессильными. Контролеры и начальники участков пристально следили за его лицом, пытаясь угадать его отношение к словам Кадзи. Но лицо директора было непроницаемо. Он забыл о присутствующих. Его мысли были далеко. Кадзи — ставленник начальника отдела горных предприятий, это ясно. Успех или провал Кадзи неминуемо станет успехом или провалом этого субъекта из правления. Может быть, есть смысл провалить затею Кадзи и таким образом утереть нос кабинетному начальству, чтобы знали — не так-то просто руководить большим предприятием, как это кажется издали? Заманчиво, но рискованно.
Волосатые пальцы директора застыли, обхватив подлокотники.
— Ну что же, попробуем. Предоставляю тебе свободу действий. Но попрошу тебя об одном: прежде чем переходить к практической реорганизации, запроси санкции начальника отдела горных предприятий. Договорились?
— Хорошо.
Кадзи поклонился и пошел к двери. Директор остановил его.
— Да, вот еще что: ты, конечно, понимаешь, твоя деятельность здесь не может ограничиваться кабинетными изысканиями. Ты руководитель! С этого дня ты отвечаешь мне за рабочую силу. Закупки и распределение продовольствия, вывоз нечистот — их тут, как-никак, десять тысяч человек! Словом все, вплоть до графика «дежурства» проституток…
— Кого?..
Все засмеялись.
— Проституток. Окидзима введет тебя в курс дела. Тут у нас имеется специальное увеселительное заведение для кули. Пятьдесят маньчжурок. Так что теперь ты у нас как бы содержатель публичного дома!
Все снова расхохотались.
— П-понял… — пробормотал Кадзи.
— Ну, пока, кажется, все. Сегодня посиди дома, ублажи жену.
Директор прошелся насчет приятного времяпрепровождения молодоженов. Остальные с готовностью поддержали его солдатскую шутку.
Кадзи открыл дверь. Заскрипел песок.
Ну что ж, вот и началась его новая работа. И никому нет дела, как он себя чувствует в новой роли…
11Купленное ими блюдо Митико повесила над столом Кадзи, на уровне глаз. Пока оно висит здесь, их счастье будет безмятежно — так казалось Митико.
Первые два-три дня пролетели как сон. Они были полны радости, но Митико все казалось ненастоящим. Было так, будто они только играли во взрослых. Проводив Кадзи и прибрав квартиру, она отправлялась в поселок за продуктами, а вернувшись домой, начинала возиться по хозяйству и не замечала, как наступал вечер. Митико легко и безболезненно втянулась в однообразный ритм жизни, который знаком всякой замужней женщине, приняла его и даже нашла интересным.
«Вам, наверно, трудно с непривычки?» — спрашивали соседки.
Глядя на молодую женщину, от которой, казалось, исходил аромат юности, они с грустью вспоминали собственную молодость, и в их голосах звучали завистливые нотки.
«Я очень плохая хозяйка, — отвечала она. — Все у меня что-нибудь не так получается».
«Вот это-то и приятно, — сказала жена Окидзимы. — Так скучно, когда уже все можешь делать, не думая… Постарайтесь, чтобы у вас этого никогда не было…»
Однажды утром Кадзи предупредил, что, возможно, задержится на работе.
— До вчерашнего дня я только знакомился с рудником, — пояснил он. — Ходил, смотрел… Впечатление невеселое. Сегодня приступаю к проверке всего учета. Бухгалтерских книг вот столько! — Кадзи раздвинул руки. — Не очень хочется ставить свою печатку, когда не знаешь, что подписываешь.
С этого дня Кадзи стал приходить поздно. Но Митико не скучала. Ей было кого ждать — Кадзи приходил, и они дарили друг другу радостные улыбки и взгляды, полные нежности.
Устал, наверно? Нет, только проголодался. Работа трудная? Не очень, конечно, но с непривычки… Да ну ее, эту работу, не будем о ней… Но я хочу знать. Пересмотрел заработную плату рабочих по категориям, сравнил оплату у разных подрядчиков, на разных участках; теперь надо установить нормы и расценки в зависимости от характера работы… И еще — как им умудриться сохранить тело в чистоте. Ведь бани на руднике нет, нет одежды на смену. Что можно приготовить из жмыхов и репы?! Ну что тут интересного?.. Ты устал! Нет, я не устал, но мне хочется смотреть тебе в глаза, а не разговаривать… И тебе от этого легче?.. Да, потому что ты здесь, со мной… Правда?.. Правда!
Они были счастливы и с каждым днем становились нужнее друг другу.
Как-то жена Окидзимы позвала Митико с собой за покупками.
— На маньчжурском руднике особенно надрываться нельзя, — неожиданно заговорила она. — Работают здесь кули, поэтому все делается потихоньку и без спешки. Уж такой они народ — порядок и организованность им не по вкусу. Посиживай себе да покуривай, а они пусть себе копают потихоньку, вот и будет руда… А начнешь здесь стараться, порядки наводить…
— Простите, вы имеете в виду Кадзи?
— Муж говорит, что ваш, конечно, правильно поступает, так и надо работать. Да-а… Только боюсь я, всем ли это по душе придется. Да вы не тревожьтесь. Муж-то горой стоит за вашего…
— Спасибо вам! — понурившись, ответила Митико.
А вскоре по дороге с работы завернул и сам Окидзима.
— Ну, как устроились? — спросил он. — Жена говорит, вы с коксом замучились?
Митико смущенно призналась, что после газовой плиты в городе ей действительно нелегко приходится с печью.
— Но я привыкну, — улыбнулась она.
Когда Окидзима неожиданно посерьезнел, Митико поняла, что он пришел говорить о Кадзи. Кадзи совсем заработался, старается повернуть все по-своему, сидит в конторе допоздна, а работы непочатый край. Окидзима посоветовал Митико попридержать его.
— А не то он у вас скоро выдохнется, — сказал Окидзима.
Вечером Митико рассказала об этом разговоре Кадзи. Он не придал ему особого значения.
— Не беспокойся, — сказал он. — Я не больно силен с виду, но сколочен куда крепче, чем кажется тебе или Окидзиме. Так что работой меня не свалишь.
— А я все-таки беспокоюсь. Ты работаешь больше всех, ты не знаешь отдыха. Вот все на тебя и злятся. Чего доброго, еще возненавидят.
— Пустяки! Скоро все уладится.
Кадзи привлек ее к себе. Они вдвоем. В домике, отведенном им, три комнаты. Им даже и не нужно столько комнат. Им страшно повезло. В мире бушевала война, а за этими стенами были только они вдвоем, наедине со своим счастьем. Любишь?.. А ты?.. Ты не жалеешь?.. А ты?.. Ты счастлива?.. А ты?..
И если бы вдруг в это мгновение перед ними предстал некий циник и спросил бы — а можно ли верить словам, которые лепечут влюбленные, они ответили бы ему: «Уйди от нас, нам чужды твои сомнения!»
12Горная дорога вилась вверх по лесистому склону. Ярко-зеленая листва источала под майским солнцем пьянящий аромат. От него захватывало дыхание. Далеко внизу, в долине, игрушечными кубиками выстроились красные бараки рабочих.
Кадзи остановился и повернулся к Окидзиме:
— Какая красота! Даже бараки отсюда выглядят красиво.
— Да. И не видно отсюда, что внутри вши да мерзость. Так уж устроен белый свет — издали все прекрасно.
— Опять захотелось подразнить меня?
— Нет. Просто хочу, чтобы тебя окончательно не ослепили твои иллюзии. Ты убежден, что стоит получше заплатить, и рабочие тотчас воспылают усердием к работе. Мысль, конечно, красивая. Как эти бараки отсюда.
Кадзи повернулся и широким шагом пошел дальше. Окидзима едва поспевал за ним.
— Да не спеши ты так, — взмолился он. — И без того уже знаю, что у чернильной души из конторы ноги оказались крепче, чем у горняка.
Кадзи замедлил шаг.
— Вот что, Кадзи, я обещал поддержать твой план насчет новой системы оплаты и слово свое сдержу! Очень рад, что ты добился одобрения начальства… Но не жди ты правильного отношения к своей затее от кули, не жди. Потому что сильно просчитаешься!
Кадзи остановился. Окидзима опустился на придорожный камень.
— Слушай, я тебе как товарищу скажу, как другу. При существующих расценках на заработок за двадцать восемь дней рабочий сумеет с грехом пополам прокормиться. Так? Без разносолов, конечно, — гаоляном там, соевыми жмыхами и прочими конскими кормами. По твоим расчетам, при прогрессивной системе оплаты он сможет заработать себе на пропитание на целый месяц за двадцать один рабочий день… Теперь: ты считаешь, что семидневный заработок он ежемесячно будет откладывать. Получается все вроде бы гладко: рабочие усердно трудятся, копят деньги и с каждым месяцем богатеют. Правильно?
