Алексей Слаповский - Я — не Я
Нечем крыть? Ну отдыхай, Гаралыбин. Набирайся здоровья перед пенсией. Будь счастлив. — И похлопал ладонью по гаралыбинскому налитому животу.
Оставив Гаралыбина, который так и не вымолвил ни слова, Неделин пошёл искать свободное место. Он блуждал между тел, и ему было нехорошо. Зачем-то обидел человека. Ну, положим, сказал-то правду, Гаралыбин никогда не отвечает на приветствия, будто не замечая здоровающихся с ним людей, но, может, он просто сосредоточенный человек, может, думает о чём-то важном, производственном или научном, он ведь кандидат наук. Однако будь ты хоть доктор наук, ты хотя бы по должности обязан замечать людей. Их оскорбляет твоё невнимание. И вообще. Нет, всё правильно, дураков надо учить. И вообще…
Неделин представил: Гаралыбин возвращается в учреждение. Возможно, он сегодня же возьмёт билет. Вернувшись, он, как человек прямолинейный, в лоб спросит: кто и за что его собирается перевести в рядовые работники и отправить на пенсию? Выяснится, что это недоразумение. И это недоразумение могут связать с исчезновением Неделина, со странным случаем, наверняка ведь об этом случае говорит весь город, наверняка Неделина уже ищут по приметам Виктора Запальцева, который в обличье Неделина был, вероятнее всего, задержан в ресторане милицией и всё рассказал. То есть, значит, Неделин идиотским образом обнаружил себя. То есть нужно срочно, сегодня, в крайнем случае завтра уезжать из Сочи. Поэтому нужно немедленно найти валютную женщину, он не может уехать, не встретившись с ней. Нет, тут не влюблённость, говорил себе Неделин, а чёрт знает что, — да и разбираться не буду, что это, отчёт я давать никому не обязан, в том числе и себе самому. На фиг, на фиг, некогда и неохота!
Валютную женщину он увидел в одиннадцатом часу возле интуристовской гостиницы. Она была в красном платье, в красных ажурных колготках, в красных туфлях, с красной помадой на губах, ослепительно красивая, но без похабства в лице, наоборот, с чистыми лукавыми девичьими глазами. Смеялась улыбкой. Изредка проходили группами иностранцы, валютная женщина их не трогала. Но вот от группы приотстал господин средних лет в клетчатом пиджаке, женщина тут же подошла, что-то сказала, мило улыбаясь. Иностранец вдумчиво нахмурился, слушая, а потом воскликнул, оттолкнул женщину и ушёл. Она улыбалась ему вслед незамутненное.
Неделин стоял неподалёку за декоративной кустарниковой оградой. Оглядев себя (одет вполне модно, сойдёт и за иностранца), он прогулочно направился к входу в гостиницу. Но валютная женщина не подошла, не окликнула. Неделин остановился, медленно обратил внимание на женщину. Подойти к ней и сказать что-нибудь с иностранным акцентом. С английским. Даром, что ли. в школе и в институте учил? Неделин подошёл и, глядя в лицо женщины с простодушной бессовестностью, сказал вдруг вовсе не с английским акцентом:
Паслушай, дарагая, пойдём со мной?
Чего? — изумилась женщина, вперившись в славянское лицо Неделина, соображая, почему это славянское лицо заговорило с южным акцентом.
Ми шутим! — сказал Неделин. — И уже без акцента: — Ночь, говорю, скоротаем?
Отвали, — сказала женщина.
Советскими деньгами не берём, значит?
Никакими не берём. Я подругу тут жду. Ясно?
Послушайте, — сказал Неделин. — Мне от вас в общем-то, ничего не нужно. Просто посидеть, поговорить. Но я заплачу сколько положено.
Отвали, мусор!
Вы думаете, я, как бы это сказать… Провокатор? Вы ошибаетесь. Я из Воркуты, работаю на шахте инженером. Деньги есть, а пообщаться не с кем.
Засунь себе в задницу свои деньги.
Почему вы так? — мягко сказал Неделин. — Вы же не такая. Вам самой уже надоело, правда? Вам хочется человеческого общения, ведь так? — чтобы к вам отнеслись как к человеку, а не орудию удовольствия. А я как раз это и предлагаю.
Да хоть в ванной с шампанским меня искупай, всё равно… — и тут она запнулась. И вдруг сказала: — А в самом деле, мальчик! Искупай меня в шампанском, тогда сговоримся. А, Вася?
Я не Вася.
Это без разницы, Вася. Искупаешь?
Наверное, какую-нибудь вашу подругу искупали, и вам тоже хочется? — предположил Неделин.
А что, слабо? Не жмись, если нравлюсь. Слабо? Только без дураков, шампанское водой не разбавлять!
Нет, но где я вам его возьму? Поздно.
Давай считать, — оживилась валютная женщина. — Бутылка — червонец, дешевле не найдёшь. Десять бутылок — восемь литров. Для ванной нужно литров сто, так? Сколько бутылок?
Так… Сто бутылок —восемьдесят литров… Плюс ещё двадцать литров…
Бери десять ящиков — не ошибёшься, — подвела итог валютная женщина. И отвернулась.
Думаете, я не смогу? — спросил Неделин.
Отвали.
Нет, вы только подскажите, где шампанское взять
Валютная женщина, смеясь и всё ещё не веря, отвела его в ресторан, там говорила с официантами, Неделину было предложено заплатить за шампанское и за работу две тысячи, он выложил, через полчаса к нему в номер потянулись весёлые шустрые ребята с ящиками, в ванной слышалась беспрерывная пальба, шипенье и бульканье. Неделин не участвовал, поглядывал на часы: женщина обещала быть ровно в полночь. Шустрые ребята, веселея на глазах, управлялись быстро.
Готово, хозяин! — наконец услышал Неделин. Выпроводив шустрых ребят, он зашел и увидел ванну, наполовину заполненную шампанским. Светло-жёлтая жидкость шипела, пузырилась, источала густой запах, ударяющий в нос, и запах, надо сказать, не такой уж приятный. Неделин представил валютную женщину в этой жидкости, заволновался.
Женщина пришла. Заглянула в ванную, восхищённо выругалась и, не обращая внимания на Неделина, быстро разделась (он хотел выйти, но передумал), упала в ванну, заплескалась, забилась, как большая рыба, легла, отпила глоток, крякнула:
Годится! Вася, ты гений! Ты — человек! Я тебя даже люблю. Слушай, это такой кайф, это такая балда, это…
Она отпила шампанского, и ещё, ещё.
Как я тебя полюблю! Ты заслужил, Вася! Иди ко мне. Ну!
Неделин пошёл к ней. Залезая в ванну, поскользнулся, бухнулся, волна шампанского окатила женщину, она радостно завизжала, стала плескать в Неделина, и он тоже стал плескать, и они долго дурачились, обдавая друг друга брызгами шампанского. Голова кружилась.
Хлопнула дверь. Послышались шаги.
На пороге ванной стоял администратор. Его лицо закоренелого комсомольца было спокойно и неотвратимо.
Вы знаете, что после одиннадцати часов вечера принимать гостей у нас запрещено? — спросил он.
Вася! —закричала женщина. — Лезь к нам!
Вошли шустрые ребята, те же, что носили шампанское, молча и деловито помогли женщине выбраться из ванной, она, уж в стельку пьяная, ругательски ругалась, выпроводили её, а потом стали не спеша, толково издеваться над растерявшимся и даже не пытавшимся подать голос Неделиным: окунали его в шампанское, били по щекам, драли за волосы. Долго.
Устали,
Значит, мстишь? — спросил Неделин наблюдавшего администратора.
Сейчас я позвоню в милицию, — сказал администратор. — Дебош в гостинице. Купание в шампанском с проституткой. И так далее.
Не надо, — сказал Неделин.
Тогда завтра чтобы я тебя тут не видел, падла.
Хорошо, — сказал Неделин.
Пожалуешься, прибьём, — сказал администратор.
Глава 13,5
Неделин выполз из ванной одуревший от побоев и шампанского, у него едва хватило сил, чтобы доползти до постели.
Утром, опохмелившись шампанским, которое выдохлось и имело противный вкус, Неделин стал собираться и обнаружил, что нет половины вещей и, главное, нет денег. Только сиротливая трёшница в кармане брюк.
Вояж окончен.
Он даже обрадовался, когда увидел в вестибюле милиционера, о чём-то говорившего с администратором.
Прошу предъявить документы, — козырнул милиционер.
С удовольствием, — сказал Неделин. — Вы по вызову этой сволочи или давно меня ищете? Из Саратова сообщили?
Документы! — сказал милиционер, а Неделин вдруг бросил в него сумкой и побежал.
Он бежал со страхом, но и с азартом, мчался по улицам и закоулкам к морю, надеясь там, среди пляжного многолюдья, укрыться, спрятаться, затеряться. Он обернулся на бегу…
Глава 14
А что же с Запальцевым, где он?
Виктор Запальцев, схваченный в ресторане десятком рук, увидел удаляющуюся от него подружку и стал вырываться, чувствуя, что его тело почему-то плохо его слушается, будто он вдруг стал пьяным. Один из державших был особенно ненавистен: лысый тощий человечишко с гневом правды в глазах. Запальцеву досмерти захотелось въехать ему в рожу, он всё совал, совал в его сторону кулаком — и вдруг застыл с поднятой рукой, разглядывая руку.
Всех удивила его поза. Стали понемногу ослаблять хватку — и вскоре вовсе отошли, глазея.
Запальцев медленно оглядел руку и всего себя.
Ничего не понимаю, — тихо сказал он и пошёл из ресторана.
Он долго бесцельно блуждал, будто во сне, стоял подолгу перед каждой витриной, разглядывая отражение невзрачного человека с очумелым лицом. Он уже начал что-то понимать, о чём-то догадываться. Он вспомнил этого невзрачного, вспомнил свои мысли, с которыми глядел на него в ресторане, когда ждал Лену. Примерно такие были мысли: вот вышел из зала покурить свободный скромный человек, он свободно и скромно пропивает здесь раз в месяц какие-нибудь двадцать или тридцать рублей, ему не надо никуда ехать не надо отдавать три тысячи плюс Лену, бедняжку, ему не надо благодарить любовью тётю Лену, которая должна ему завтра принести деньги, не надо лететь в Сочи, надоел этот б…дский город хуже горькой редьки! — он чист и спокоен, этот убогий человек. Вот тут-то, наверное, это и произошло.
