Геннадий Шпаликов - Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники.

Цветет себе, не опадая,
то дерево среди веков,
где откровенность молодая
и откровенность стариков.

И посторонний человек
сочтет уже за дерзновенность,
и примет он, как откровенность,
твой черновик и твой побег.

Бежим! Но ловкостию рук
творим иллюзии другие,
как будто нам все недосуг,
зато желания — благие.

По белому снегу
я палкой вожу,
стихи — они с неба,
я — перевожу.

Чего, переводчик,
стемнело к пяти,
и разнорабочим
к пивным подойти?

Он ярок, он желтый —
тот свет от пивной,
не жулик, не жлоб ты,
но где-то виной,

среди занавесок,
зеленой травы, —
а желтый — так резок,
и синий — увы.

Вот так бы, казалось,
без всяких увы,
ну, самую малость —
остаться живым.

И снег тот февральский,
и свет от пивной
кружили бы в вальсе,
но где-то виной —

стою, понимая
средь света и тьмы,
что около мая
не станет зимы.

То зимним, то летним
прикинется день,
его не заметим
сквозь всю дребедень,

но только бы — только —
осталось в глазах,
хоть малою толикой…
Гремят тормоза —

трамвай — и вечерний
снежок — или снег?
Наметим, начертим
почти без помех.

Самолеты, как мороженые рыбы…
Шереметьево ночное, ты прости —
от полета до полета перерывы
начинают удлиняться и расти.

Улетаю я все реже, и все реже,
Шереметьево, могу я передать
к самолетам удивление и нежность,
удивление возможностью летать.

Кончится в конце концов
И зима, а хочется
По зиме быть молодцом —
Мне во сне хохочется.

От весны до весны
Вижу я все те же сны,
Я родился жить в апреле,
И дороги до апреля мне ясны.

Ох, зима, ты, зима,
Ты меня сведешь с ума —
Деревянные заборы,
Заколочены дома.

— Где твой дом?
— За утлом. Да еще базар потом,
— Да железная дорога,
Да еще аэродром.

Говорю: отведу
От тебя рукой беду,
Говорю, она не верит,
Говорит: домой пойду.

По снегу, по песку,
В бездомности и дома
Несу свою тоску
По девочке с аэродрома.

Была бесснежная зима,
Тянуло человека к прозе,
Туда, где комнату снимал,
Гостей нечаянных морозил.

На подоконнике снежок,
Зима, зевота, понедельник,
И на дорогу посошок
Математически разделен.

Прощай. Оденусь потеплей,
Вокруг меня зима большая,
И я надеюсь, что теперь
Уже никто не помешает.

От всех зимой отгородясь,
На прожитье оставив денег,
Надеюсь расписаться всласть,
До одури, до обалденья.

До той зимы, до февраля,
До комнаты и снегопада,
Где танцевалось от нуля
И танца лучшего не надо.

Обожал я снегопад,
Разговоры невпопад,
Тары-бары-растабары
И знакомства наугад.

Вот хороший человек,
Я не знаю имя рек,
Но у рек же нет названья —
Их придумал человек.

Нет названья у воды,
Нет названья у беды,
У мостов обвороженных,
Где на лавочках следы.

Незаметен Новый год,
Я люблю его приход.
Середина декабря —
Есть начало января.

Солнце зимнее блестит,
Снег хрустит, солдат грустит,
На заснеженном заборе
Галка черная сидит.

Белый, белый, белый день,
Ты пальто свое надень,
Как: одень или надень —
Мне задумываться лень.

Лень платформ и деревень,
Пива мартовская лень,
Приподнять ресницы лень,
Приподнять и опустить,
Свет вечерний пропустить.

Я хочу узнать давно,
Где стучит веретено,
Где в замерзшее окно
Смотрит девушка давно.

Я живу — который год —
В ожидании погод.
Вот погода — я летаю,
Я по воздуху лечу,
В этом облаке растаю,
Появлюсь, когда хочу.

Ну а вдруг не захочу
Появляться — неохота?
Я по воздуху лечу:
Редкость — летная погода.

Все неслышней и все бестолковей
Дни мои потянулись теперь.
Успокойся, а я-то спокоен,
Не пристану к тебе, как репей.

Не по мне эта мертвая хватка,
Интересно, а что же по мне?
Что, московская ленинградка,
Посоветуешь поумней?

Забываю тебя, забываю,
Неохота тебя забывать,
И окно к тебе забиваю,
А не надо бы забивать.

Все давно происходит помимо,
Неужели и вправду тогда
Чередой ежедневных поминок
Оборачиваются года?

Бессонница, — бываешь ты рекой.
Болотом, озером и свыше наказаньем.
И иногда бываешь никакой,
Никем, ничем, без роду и названья.

Насмешливо за шиворот берешь,
Осудишь, в полночь одного посадишь,
Насмешливо весь мир перевернешь
И шпоры всадишь.

Бессонница… Ты девочка какая?
А может быть, ты рыба? Скажем, язь?
А может быть, ты девочка нагая,
Которая приходит, не спросясь?

Она меня не слушала,
А только кашу кушала
И думала: прибрать бы,
А может, постирать?
А может, вроде свадьбы
Чего-нибудь сыграть?

Чего-то вроде, около
Кружилось в голове,
Оно болотом скокало
То справа, то левей.

Я говорю: не уходи,
Ночь занимается,
Ночь впереди и позади,
Лежать и маяться.

А ей-то, господи, куда?
Мороз, пороша…
Беда с бессонницей. Беда.
Со мною тоже.

Почему и во всем непременно
Мне охота себе объяснить
И осенней воды перемену,
И осоки железную нить?

По ту сторону речки, над лесом,
Появилась во мне и сама
Мелочами своими воскресла
Незабвенная эта зима…

На ледяной реке —
Следы, дымы и звуки,
И варежка в руке —
Предчувствием разлуки.

А солнце в январе —
Из-за того же леса.
А я на лед смотрел —
Мне это интересно.

Когда-нибудь потом,
А может, после (чего?),
Я расскажу про гром —
У нас бывали гости.

Не так уж много, но —
Но все-таки бывали, —
Шло белое вино,
И мы не унывали.

Унынье настает
По той простой причине,
Что времени отсчет
Повис на середине.

У стрелки часовой
Случаются причуды —
То закричит совой,
То петухом, то чудом —

Завертится вдруг вспять,
Вернет нас в понедельник,
Заставит утром спать
И обернет в сочельник.