Марк Леви - Сильнее страха
— В чем выразилось возмущение?
— Судя по показаниям, старик отвесил полицейскому пощечину за то, что тот обратился к нему неподобающим тоном.
— Сколько лет велосипедисту?
— Восемьдесят пять. А полицейскому тридцать.
— Этот город не перестает меня удивлять, — сказал Эндрю со вздохом. — Ладно, возись со своими муниципальными происшествиями дальше, а меня ждут настоящие журналистские дела.
— Пара стаканов бурбона или дайкири?
— Тебе не терпится поболтать о своих страстишках, Олсон? Изволь: не стыдно было заявиться под кайфом на мои похороны?
— Не пойму, о чем это ты. Я уже давно с этим покончил. Дал священную клятву у твоей больничной койки, что, если ты сыграешь в ящик, я завяжу.
Проигнорировав наскоки коллеги, Эндрю собрал свою почту, прихватил утренний номер газеты и удалился. Денек выдался ясный, и он решил прогуляться несколько кварталов до Нью-Йоркской публичной библиотеки.
У входа в читальный зал он предъявил читательский билет. Дежурный вполголоса поприветствовал его.
— Здравствуйте, Ясин. — Эндрю протянул ему руку.
— Вы заказали что-нибудь на сегодня? — спросил библиотекарь, глядя на монитор своего компьютера.
— Я принес с собой все, что мне нужно, чтобы не сделать по случайности что-нибудь полезное. Почта, газета — вот и все, что для этого требуется.
Ясин повернулся к любимому столику Эндрю.
— Сегодня у вас соседка, — предупредил он все так же тихо.
— Мы же с вами договаривались!
— Мне очень жаль, мистер Стилмен, но сегодня у нас аншлаг, почти все места заняты, мы даже перестали впускать читателей — виданное ли дело! Я не мог бесконечно придерживать сразу два места.
— Она надолго?
— Понятия не имею.
— Хорошенькая?
— Скорее да…
— Кто такая?
— Вы знаете, что мы не вправе разглашать сведения о читателях.
— Даже мне, Ясин?
— Мистер Стилмен, за вами уже очередь, ступайте на ваше место!
Эндрю, печатая шаг и злорадно наслаждаясь эхом, двинулся к своему столу. Дойдя до него, он шумно отодвинул кресло, плюхнулся в него и зашуршал газетой.
Как он ни старался производить побольше шума, соседка не реагировала. Наконец ему надоело вредничать, и он попытался углубиться в чтение.
Но у него это никак не получалось, и он снова стал разглядывать молодую женщину напротив.
У нее была короткая стрижка под Джин Сиберг, личиком она тоже походила на нее. Она настолько увлеклась чтением, что водила пальцем по строчкам. Время от времени она что-то записывала в тетрадку и снова погружалась в чтение. Эндрю нечасто доводилось наблюдать такую сосредоточенность.
— Наверное, это что-то многотомное? — не выдержал он.
Молодая читательница растерянно подняла глаза.
— Не знаю, что вы читаете, но, похоже, это что-то крайне увлекательное, — продолжил он.
Она недоуменно приподняла бровь, надула губки и опять углубилась в чтение.
Эндрю начал было ею любоваться, но сказать больше ничего не успел: вскоре она захлопнула книгу и встала. Отдав книгу библиотекарю, она покинула читальный зал.
Эндрю тут же вскочил и поспешил к Ясину:
— Вам понадобилась книга, мистер Стилмен?
— Да, вот эта! — Он впился взглядом в томик, оставленный на столе библиотекаря его недавней визави. Ясин накрыл обложку ладонью:
— Сперва я должен зарегистрировать возврат книги, а потом оформить ее на вас. Пора бы знать наши правила! Возвращайтесь на свое место, книгу вам сейчас принесут.
Эндрю дал понять библиотекарю, что его служебное рвение сейчас совершенно неуместно, и пулей вылетел из зала. Он сам себе удивлялся: стремглав понесся за соседкой, пытаясь высмотреть ее в толпе на широкой лестнице. Поняв, что опоздал, он пожал плечами и решил успокоить себя неспешной прогулкой.
* * *Назавтра Эндрю, верный привычке, явился в читальный зал в 10 утра. Кресло напротив него пустовало. Он несколько раз обвел зал глазами и только после этого разочарованно открыл свою газету.
В обеденный час он пошел в кафетерий. Там он обнаружил свою давешнюю соседку: она как раз приближалась к кассе, двигая поднос вдоль стеллажей-холодильников с едой. Эндрю схватил с полки сэндвич, косясь на нее, и встал в очередь.
Усевшись через три столика от нее, он стал наблюдать, как она утоляет голод. Она то кусала яблочную шарлотку, то что-то записывала в свою тетрадку, ни на что вокруг не обращая внимания.
Эндрю был от нее в восторге. Сосредоточенный взгляд его вчерашней соседки механически скользил от тетрадки с записями к тарелке с шарлоткой и обратно, хотя едой она явно наслаждалась. Одна деталь, замеченная еще накануне, снова бросилась ему в глаза: она водила по строчкам указательным пальцем левой руки, той же рукой делала записи, правую же упорно держала под столом. Трудно было не задаться вопросом, почему она ее прячет.
Наконец женщина подняла голову, окинула взглядом кафетерий, одарила Эндрю мимолетной улыбкой и, выбросив недоеденное в мусорный контейнер, отправилась обратно в читальный зал.
Эндрю выкинул туда же свой едва надкушенный сэндвич и зашагал за ней. Опустился в свое кресло, развернул газету.
— Надеюсь, это сегодняшняя, — послышался немного погодя шепот молоденькой соседки.
— Прошу прощения?
— Вы так бесцеремонны, вот и я позволю себе то же самое: надеюсь, газета сегодняшняя. Раз вы только делаете вид, будто читаете, то не будем тянуть: что вам от меня надо?
— Ровным счетом ничего! При чем тут вы? Я просто задумался, — пробормотал Эндрю, плохо скрывая смущение.
— Я изучаю историю Индии. Вас это интересует?
— Вы преподаватель истории?
— Нет. Вы что, из полиции?
— Нет, я журналист.
— По финансовой части?
— С чего вы это взяли?
— Ваши часы. Не видела, чтобы люди этого круга позволяли себе подобные игрушки.
— Это подарок моей жены — бывшей…
— Неужели она вас обманула?
— Нет, это я ее обманул.
— Можно мне вернуться к работе? — взмолилась она.
— Разумеется. Не хотел вам мешать. Поблагодарив его, она снова погрузилась в чтение.
— Репортер, — счел нужным уточнить Эндрю.
— Не хочется быть невежливой, но мне важно сосредоточиться на моей работе, — ответила она.
— Почему Индия?
— Думаю рано или поздно туда отправиться.
— В отпуск?
— Кажется, вы не оставите меня в покое, — проговорила она со вздохом.
— Почему, оставлю. Даю слово молчать. С этого момента — больше ни слова. Крест поцеловал бы, если бы носил.
Эндрю сдержал слово и просидел молча весь день. Когда его соседка встала — до закрытия оставался еще час — он попрощался с ней безразличным кивком.
Уходя, Эндрю схватил со стола библиотекаря книгу, только что оставленную очередным читателем, и положил под обложку двадцатидолларовую бумажку.
— Мне нужна только ее фамилия.
— Бейкер, — прошептал Ясин, прижав книгу к груди.
Эндрю достал из кармана джинсов еще одну купюру с портретом Эндрю Джексона.
— Ее адрес?
— Мортон-стрит, шестьдесят пять, — ответил шепотом Ясин, пряча деньги.
Эндрю вышел из библиотеки и зашагал по Пятой авеню. На тротуаре было не протолкнуться. Поймать в такой час такси нереально. Он заметил молодую женщину из читального зала на углу 42-й улицы: она тщетно пыталась остановить какую-нибудь машину. У тротуара затормозил черный «Форд Краун Виктория», водитель наклонился, предлагая ей свои услуги. Эндрю приблизился на достаточное расстояние, чтобы расслышать цену. Она села на заднее сиденье, и длинный автомобиль влился в сплошной поток.
Эндрю добежал до Шестой авеню, спустился в подземку, сел в поезд линии «D» и через четверть часа сошел на остановке «4-я Западная улица». Оттуда было рукой подать до бара «Генриетта Хадсон», который он предпочитал другим за богатый выбор коктейлей. Заказав у стойки имбирный эль, он уселся на табурет у окна, чтобы наблюдать за перекрестком Мортон-стрит и Гудзон-стрит и ломать голову, что заставило его предположить, будто молодая женщина поедет из библиотеки прямо домой, а главное, чего ради он сам сюда притащился — в этом не угадывалось ни малейшего смысла… Как следует поразмыслив о том и о другом, он пришел к выводу, что сходит с ума от скуки. Он оплатил счет и отправился в автомастерскую к Саймону — тому как раз пришло время уходить домой.
Через несколько минут после его ухода длинный черный «форд» высадил Сьюзи Бейкер перед ее домом.
* * *Въезд в гараж был уже закрыт металлической шторой. Эндрю ускорил шаг. Вскоре он увидел у тротуара Саймона, засунувшего голову под капот «студебекера».
— Как ты кстати! — сказал ему Саймон. — Не заводится, хоть плачь! В одиночку мне его в гараж не затолкать. Меня приводит в ужас мысль, что придется бросить его здесь на всю ночь.
