Эмэ Бээкман - Возможность выбора
Это потом, когда дверь захлопнулась, подо мной ноги подкосились. Что это за мужик тебе навязался на шею? Да еще с детьми? Вокруг, знаешь, полно жуликов, гляди, как бы тебя не выжили из собственного дома. Такой глупости я от тебя не ожидала! Ну, а что же мне теперь делать — сменить замок на дверях? Когда я успею? Автобус уходит через несколько часов. Я же не просто в отпуск еду. Я совсем голову потеряла. Как знать, а вдруг я не понравлюсь родителям Рейна? Вдруг они какие-нибудь ветхозаветные провинциальные рохли? Начнут уговаривать любимого сынка: разведенная да еще с ребенком — с чего это ты должен ее подбирать?! Я ведь не только о себе пекусь!
— А любовь? — простонала потрясенная Сильвия.
— Вот именно — любовь! Родители Рейна должны полюбить Аннелийзу — иначе какие из них бабушка и дедушка. А тут еще ты эту кашу заварила! Держу пари, что крапивница мне обеспечена! В такой важный для меня момент, когда я должна быть спокойной, веселой и розовой, как наливное яблочко, мои же собственные дорогие родители доводят меня до бешенства! Знаешь, я и без того обнаружила у себя в уголках глаз морщинки. А чего удивляться, разве легко мне жилось?! Мало я намучилась с этим Иво?! Ни с того ни с сего бросил аспирантуру, диссертация, говорит, — чушь, таких дерьмовых ученых пруд пруди. Ну разве не мог бы и он на холостом ходу в это стадо втиснуться? Нет, именно он та последняя капля, которая переполнит чашу! Ему, видите ли, больше подходит восточная философия! Чайник вечно включен в сеть, тот зеленый чай, который он вливал в себя литрами, не пристало пить из чашки, в руке обязательно должна быть плошка (опять этот бред про Иво, подумала Сильвия). Ох и не нравилось ему, когда я говорила — плошка. Что это за восточные философы, которые валяются на мягких европейских диванах! У него, видите ли, нет другого места, где он мог бы медитировать. Это изысканное словцо так часто употреблялось в нашем доме, что в ушах гудело! Иво бушевал — не может же он лежать на грязном полу, а ему обязательно нужно сосредоточиться. Грязный пол! Я, значит, ходи на работу, воспитывай ребенка, корми семью, — а он только бьет баклуши, и пол, видите ли, тоже грязный! Вот и вымыл бы! А, да пошел он к черту! Я его вообще вспоминать не хотела, это вы с отцом меня довели. — Кая шумно дышала в трубку, а может, и зубами скрипела.
Сильвия надеялась, что вот-вот в дверь исконной квартиры Курманов войдет Рейн и Кае придется прервать жалобы на тяжкую судьбу. Но нет, время у нее еще было.
— Слушай, — спросила Кая, и в ее голосе послышалась надежда, — может, ты выдумала этого мужа и его ублюдков? Хотела ревность вызвать? Только ты опоздала. У отца ребенок на шее, куда он теперь денется. Вот когда он сбежал, тебе бы сразу что-нибудь учинить. А ты раскачивалась до тех пор, пока у другой брюхо колесом. Никогда ты не умела заставить считаться с собой! Как же ты вовремя не заметила, что у отца завелась на стороне пташка! Как-то вечером Рейн мне говорит, что ходил с одноклассницей в бар. Что еще за одноклассница! Я ему такое выдала!
Сильвия вздохнула в трубку.
— Нечего вздыхать! Я хочу знать правду! Есть у тебя новый муж?
— Есть.
— Как его зовут?
— Михкель.
— А дети?
— Уже взрослые. Пятнадцать и шестнадцать. Яак и Ээро.
Кая помолчала. Потом словно очнулась:
— Не бросай трубку! Сейчас же позови этого Михкеля к телефону, я хочу убедиться, что ты не врешь. И мальчишек тоже. Кем я им прихожусь — сводной сестрой? Ха-ха-а!
Сильвия покрылась испариной. Сжимавшая трубку рука была белее извести.
— Мальчиков нет дома.
— Так я и знала, что никого из них дома нет! — победно закричала Кая.
— Михкеля я позвать могу. Он работает в саду. Придется сначала сменить обувь и вымыть руки. Через пять минут я позвоню тебе и передам ему трубку. Спроси у него сама, что тебя интересует.
Сильвия бросила трубку на рычаг и пошатываясь побрела на кухню. На дорогом серебряном подносе стояли хрустальные блюдца с растаявшим мороженым. Сильвия переставила блюдца вместе с мороженым в раковину. На столе остался пустой поднос, и она начала лихорадочно соображать, что же подать гостям. По правде, ей сейчас было совсем не до угощения. Надо попросить Эрвина, чтобы он разыграл из себя Михкеля. Но как ему объяснить? Не пошлет ли он Сильвию к черту? Они ведь так мало знакомы. Может быть, Вильма поможет Сильвии уговорить его? Не очень-то хотелось бы рассказывать им про свою личную жизнь. Придется униженно упрашивать: будьте так любезны, наврите по телефону моей дочери, что вы мой новый муж и зовут вас Михкель и что у вас два сына — Яак и Ээро, пятнадцати и шестнадцати лет. А в остальном можете нести что в голову взбредет. Потом я объясню вам, зачем мне необходим этот маленький розыгрыш.
Время летело, секунды неслись опрометью, Сильвия нерешительно вышла в сад и остановилась перед парочкой, которая блаженствовала в садовых креслах. Хорошо, что солнце светило Сильвии в спину, они, кажется, не заметили, что она покраснела. В ее возрасте женщины не краснеют!
Выслушав Сильвию, Вильма весело рассмеялась. Она предвкушала забавную интригу, хотя еще не вполне представляла себе ее смысл. Эрвин же помрачнел. Он сощурился, почесал указательным пальцем подбородок, и Сильвия вдруг увидела, что этот пестро одетый старый модник весьма некрасив — должно быть, сказалось то, что развеялось состояние сладостного безделья. От неприятного поручения у Эрвина под глазами набрякли мешки.
Заметив желание Эрвина увернуться, Сильвия устыдилась. Может быть, у него кристально чистая совесть, а она заставляет его впервые в жизни солгать! Я несправедлива к нему, подумала Сильвия. Однако, попав в беду, люди нахальством-то и пробивали стену, и Сильвия не спешила облегчить положение Эрвина, — ладно, мол, оставим эту затею. С тем, что стареешь, легче было бы примириться, если бы и удаль не оставалась в молодости. Теперь собственное легкомыслие можно было терпеть лишь с трудом. На всякий поступок — тут же ярлычок с оценкой. Ложь на ложь — как клубок змей! И ему суждено было расти и расти. Сильвия солгала Хельги, та передала Карлу, он в свою очередь Кае, теперь в эту некрасивую историю втянуты Эрвин и Вильма. Ложь во спасение? Для обмана нет смягчающих обстоятельств! А наглая атака Хельги? Неофициальная теща Карла Курмана хотела перевалить свои затруднения на плечи Сильвии. Каждый человек имеет право защищаться, если попадает в беду!
Неподвижно стоящая Сильвия, видно, стала действовать Эрвину на нервы. Он неохотно поднялся с кресла и, по-стариковски подволакивая ноги, поплелся к дому. Сильвия, точно страж, шла за ним по пятам, стараясь не дать себе размякнуть. Нелегко сохранять самоуверенность, если к человеку, даже фамилии которого не знаешь, обратился с не очень приличной просьбой. Ах, случается же, что жизнь и состоит из одних только идиотских ситуаций!
Сильвия набрала номер Каи. Притворившись радостно оживленной, она крикнула в трубку, что Михкель готов отвечать на ее вопросы.
Сильвия топталась рядом с Эрвином, вслушиваясь в разговор. Она старалась не проронить ни слова, чтобы убедиться: все идет как по маслу. В то же время она была готова в любую минуту перехватить трубку и вмешаться. Но Эрвин не растерялся. Одна ложь за другой выстраивались в логический ряд. Три имени, Эрвин со своей стороны не скупился на проявления галантности и заявил, что было бы приятно познакомиться с дочерью Сильвии. Последовала небольшая пауза, Эрвин взглядом смерил Сильвию с ног до головы и не колеблясь произнес в трубку: пятьдесят три года. В трубке пошли гудки — Кая прервала разговор.
Эрвин, не глядя на Сильвию, объяснил, что он прикинул, какого возраста муж подошел бы Сильвии, и дал несуществующему Михкелю пятьдесят три года.
У Сильвии отлегло от сердца, и она с жаром поблагодарила Эрвина, у нее даже хватило сил про себя усмехнуться: несуществующий Михкель был лишь ненамного старше Карла. Пусть они все знают, что Сильвия нашла мужа подходящего для нее возраста, не стала с горя тащить в дом старикашку.
Но надолго ли выручит ее эта вынужденная ложь? Недели на три как минимум. Это время Кая и Рейн вместе с Аннелийзой намерены провести в отпуске и заодно подготовят родителей к перемене в семейном положении их сына. Но что, если надежды Каи опять пойдут прахом? Когда молодые бывали у нее в гостях, Сильвия наблюдала за Рейном немного озабоченно: не чересчур ли он послушный. Видно, для своих родителей он был очень хорошим ребенком и доставлял им немало радости, он и теперь еще мог всерьез слушаться советов отца и матери. Не до шуток, если родители Рейна охают Каю и Аннелийзу. Странно, что послушание и доброту приходится считать изъянами характера. И это в то самое время, когда молодежь постоянно ругают: и пропащие они, и пассивные, и нахальные, и про чувство долга слыхом не слыхали, и старших не почитают. Что насоветуют пай-мальчику Рейну его родители? Кая с ее неудавшейся судьбой была у Сильвии занозой в сердце.
