Андрей Никулин - Я - АЛКАШ
Потом мы часами говорили о книгах. Я восхищался своим любимым Лимоновым, Сева настойчиво советовал прочитать Пелевина. «Здесь у вас, его не знают и не читают, а вот в Питере – это культовый автор! Натуральное пособие по наркомании», - рекламировал мне хакер-наркоман. История заболевания Севы очень кстати занимательна, хотя и не оригинальна. Талантливого паренька Севу подмяли под себя питерские бандиты. И вот он уже должен был заниматься взломами не для души, так сказать, а для зарабатывания денег. Это Севе не понравилось, и он слинял в Нижний, бросив роскошную квартиру в городе на Неве. Но стресс от общения с братками видимо был так велик, что «крыша» у Севы немного съехала. Этим и объяснялось Севино пребывание в психушке. А так как стресс заливался вином, да и по венам Сева наверняка «гонял», то диагноз у него был очень нехороший, целый как говорится букет.
Начитан Сева был необыкновенно, беседовать с ним было одно удовольствие. Читать я всегда любил, правда, вкус у меня очень специфический. Если раньше мою библиотеку составляли тома Ирвина Шоу, Ремарка, Хейли, Хеменгуэйя и других романтиков, то теперь я читаю только крутых реалистов – Э.В.Лимонов, вот мой идеал писателя, да и человека впрочем. Казалось бы, самому уж сороковник, чего уж идеалы строить, но читать его жизненные произведения одно удовольствие. А так как я обладаю нестандартным мышлением и довольно-таки утонченным вкусом в литературе с удовольствием читаю Сорокина, вот с Пелевиным сложновато, всё-таки я алкоголик, и мне нюансы мировоззрения наркоманов не под силу, другой профиль, сами понимаете. Да, со временем литературные пристрастия меняются. Я стал жёжче и реалистичней смотреть на мир. Кстати, классный анекдот: чем отличается жизнь от хуя? Жизнь – жёжче!
Ну, это я отвлёкся от темы. Честно скажу, дискомфорта я там, в дурке, не испытывал, так только по началу пришлось внятно объяснить мальчикам-наркоманам, что таблетки, которые выдавались мне каждый день, может быть мне и не нужны, но отдавать их я не буду. А кое-кому пришлось растолковать, что чая на приготовление чифира, у меня нет, и не предвидится.… А так всё спокойно и благолепно как-то. Хорошо там, в дурдоме, зализывать душевные раны, о теле врачи позаботятся. А вот такая тишина и покой, ой, как необходим нам, алкашикам.
Однако о самом первом моём пребывании в дурдоме я до сих пор вспоминаю с содроганием. Впервые я попал туда ещё в конце 90-ых, захотелось немного исчезнуть из поля зрения кредиторов, да и подлечиться, тоже не мешало. Та же тётя-доктор устроила меня в «тихое» отделение, но вот условия там были ужасающие. И дело не только в том, что нового корпуса тогда и в помине не было, а по всей территории психушки стояли одноэтажные бараки, похожие на спальные корпуса в советских пионерских лагерях. Так вот в этих корпусах была самая настоящая «жопа»!
Здание старое, запах плесени и прогорклой каши, стены сто лет не крашенные, и полчища тараканов под ногами. Дверей в палатах не было, это чтобы персоналу было легче наблюдать за пациентами. А пациенты настоящие шизики и параноики. Помню, как двое голяком бродили постоянно, и врачи никакого внимания на этих нудистов не обращали. В туалете, где естественно тоже не было никаких дверей, ни кабинки с унитазами, а обыкновенные «очки» на возвышениях, нормальные такие тюремные «параши». В туалете, психи, а скорее те, кто под них косил, варили настоящий чифир. Всё как полагается: на самодельной спиртовке, а порой и просто на горящем свёрнутом в жгут вафельном полотенце. Я сам видел, как в большую закопчённую кружку крошили брикет плиточного чая, как «на зоне». Настоящих дураков постоянно пиздили в этом же туалете, а может быть и в жопу ебли, я бы не удивился. Персонажи там находились – Ламброзо отдыхает. А всех кто как-то нарушал режим и не хотел принимать лекарства, там же в туалете херачили здоровенные медбратья. После экзекуции привязывали сырыми простынями к койкам. Простыни высыхали и сжимались – ор стоял дикий. Но всем было плевать. Я там только два дня выдержал, на первом же свидании сказал родственникам, что не отпущу их, пока они меня не заберут отсюда. Хорошо ещё что я и тогда лежал, так сказать «по блату», а то бы хрен меня оттуда выпустили.
Кстати, и мой отец здесь лежал. Тоже по причине алкоголизма, естественно. Я помнил, как мы с матерью приходили к нему. Гуляли в парке, а вокруг бродили шизофреники и собирали огрызки яблок. Тогда, в детстве, мне было смешно. Но когда я сам сюда попал, то понял, как не сладко отцу здесь приходилось. Я-то по своей воле там находился, а отца засадило государство.
Эх, грехи наши тяжкие!..
«Delirium tremens», или «белая горячка» начинается уже после запоя, после того как вы тормознули с питиём, в этом-то вся и жуть. Казалось бы, всё, вы благополучно вышли из запоя, состояние нормализовалось, живи и радуйся! Ан нет, в один прекрасный, или совсем наоборот, момент «крыша» у вас съезжает, и вы начинаете творить, чёрт знает что. Именно вот Чёрт и знает. Боже, что только не приходило в мою больную голову – кошмар!
Первый раз помрачение рассудка у меня случилось в самый разгар моей эпопеи с бандитами. Ничего удивительного, напряг у меня тогда был кошмарным, выпиваемые дозы - убийственными. Вопреки всем медицинским канонам «делирий» начался в момент, когда я ещё пил, да и завязывать не собирался. Но из любого правила случаются исключения…
октябрь 1994г.
Братки вытащили меня прямо с рынка. Вернее из бара напротив. Я удачно разжился деньгами, нашлась ещё одна рыночная дура, которая повелась на мои россказни и отстегнула энную сумму, и я забежал к азерам поправить здоровье, и только успел «махнуть» дежурные стопятьдесят, как услышал за спиной окрик.
- Хорош бухать! Дело есть, пошли, - самый маленький, и самый мерзкий из братков выскочил передо мной как чёртик из табакерки. Кретинская ухмылочка на чуть раскосой физиономии, ключи от машины, покручиваемые на указательном пальце правой руки, левой рукой, засунутой в карман спортивных брюк, он как всегда машинально почёсывал яйца.
Я расплатился с барменшей и, пожалев, про себя, конечно, что не выпил целый стакан, не говоря ни слова, вышел на улицу. Малой (я тут для удобства придумал всем браткам прозвища, имена-то я их не забуду до самой смерти, но упоминать их, сами понимаете, нет никакого желания) кивнул в сторону соседнего двора и мы тронулись: я впереди, а он, чуть подотстав, как бы конвоируя меня. Зайдя во двор, я увидал две машины и четыре, до сблёва знакомые, хари: Рыжего, Длинного, Нервного и Доброго. Вся команда в сборе, и это означало, что поездка будет неблизкой. Меня посадили на заднее сидение в «восьмёрку», потом сами расселись по машинам и рванули. Кстати, когда вначале нашего, так сказать знакомства, я поинтересовался на фига им такая неудобная машина, как «восьмёрка», то Малой, как всегда, с улыбочкой поведал, что для их дел трёхдверная тачка именно «самое то»: «Вот для того, чтобы возить таких сбегающих уродов, как ты, например - поймал мыша, и ебёшь неспеша! Гы-гы-гы!».
Куда едем, мне ни кто не говорил, да я и не спрашивал. Во-первых, бесполезно, а во-вторых, мне уже было всё равно. Честное слово, без балды. Через некоторое время мы подъехали к моему дому, и бандиты сказали, чтобы я взял с собой костюм, рубашку и галстук. Они даже не вышли из машин и не поднялись со мной к квартире, прекрасно зная, что я хрен куда денусь. Потом мы переехали через волжский мост и выбрались на федеральную трассу, братки тут же притопили до пола, и машины понеслись в сторону их родных мест. Я, определив, наконец, куда собственно меня повезли, улёгся на заднем сидении и заснул.
На место мы приехали глубокой ночью, меня с трудом растолкали и отвели в квартиру. Там меня поместили в пустующую комнату и бросили на пол матрас. «Ссать захочешь, стучи», - впервые за всю поездку обратились ко мне бандиты, потом выключили свет и заперли дверь.
Проснувшись утром, я почувствовал отчаянное похмелье. Впрочем, за последнюю пару лет такое вот начало дня стало для меня делом вполне привычным. С трудом поднявшись с матраса, я подошёл к двери и тихонько постучал. Мне открыла миловидная девушка в спортивном костюме, явно татарочка, и молча отвела в места общего пользования. Оправившись и кое-как умывшись, я прошёл на кухню. «Совсем, видно братки нюх потеряли, - думал я, наливая себе чай, - Оставили меня одного с девчонкой. А если я с ней чего-нибудь сделаю? Хотя, что я могу, на хрен, сделать! И куда я потом денусь, за сотни километров от дома?! Интересно, а какие инструкции эта деваха получила? И как бы на счёт того, чтобы выпить?».
Я сидел и прихлёбывал жидкий чаёк из пиалы, когда на кухню вошла моя охранница.
- Тебя как зовут? – девушка смотрела на меня внимательно и серьезно.
- Андрей, - ответил я и попытался улыбнуться, получилось не очень.
- Есть хочешь? – всё тем же ровным голосом.
