Майгулль Аксельссон - Апрельская ведьма
Но в конце концов праздники кончились, и надо было уезжать. Она пришла проститься, и когда Тетя Эллен погладила ее по лицу, прижалась щекой к ее руке.
— Может, напишешь как-нибудь?
— У меня рука дрожит, когда я пишу, — покачала головой Тетя Эллен. — Ты не разберешь...
— Разберу, — заверила ее Маргарета. — Ты пиши. Ну пожалуйста, напиши мне.
Тетя Эллен отвела челку с ее лба.
— Да-да, — проговорила она. — Я худо-бедно все ж таки могу писать. Раз уж это так важно...
Маргарета не отдавала себе отчета в том, что планировала это с самого начала, и, только уже стоя на перроне, сообразила, что ждет вовсе не поезда на Мьёльбю, чтобы там пересесть на гётеборгский поезд. Сперва она поедет в другую сторону. Ведь один рождественский сверток все еще лежит в ее дорожной сумке.
В Мутале тоже шел дождь, и она, постояв в зале ожидания и глядя в парк — может, дождь все-таки кончится, — наконец уткнулась подбородком в косматый воротник шубки и решительно толкнула дверь.
В кармане лежал смятый листок с адресом, ей удалось выпросить его у Стига Щучьей Пасти, прежде чем Биргитту отправили в Норчёпинг. Это был какой-то переулок в Старом городе, но что за дом, Маргарета представляла себе довольно смутно... Ничего удивительного, дома там не особенно отличались друг от друга — все примерно одинаковой высоты, кособокие и облупленные.
Однако, проходя по городу, она видела, как Мутала стряхивает прочь свое прошлое. Там, где прежде лепились одна к другой рахитичные деревянные халупы, теперь высились новенькие многоквартирные блочные дома с черепичными крышами. Будущее приближалось, неумолимое, как свекровь. Оно рассчитывало на чистоту и уют там, куда оно придет.
Но до переулка, где жила Биргитта, оно еще не успело дойти, только выслало перед собой, как гонца-скорохода, новенькую бензоколонку, появившуюся на пустыре вместо снесенного дома. А в остальном все было по-старому: ветхие заборчики возле тротуаров, обшарпанные деревянные фасады.
Маргарета нажала на ручку входной двери, вошла в подъезд и огляделась. Стены, обшитые потемневшей вагонкой, протертый линолеум на полу. И никаких новшеств, даже элементарной синей таблички с белыми пластмассовыми буквами — списка жильцов. Впрочем, на стене висело четыре старомодных почтовых ящика, может, какой-нибудь из них — Биргиттин. Но нет. Фамилии «Фредрикссон» ни на одном из них не было. На них вообще не было фамилий.
— Да чтоб ты провалилась! Блядь чертова!
На верхнем этаже открылась дверь, оттуда громыхнул бас, секундой позже вниз по лестнице загремели тяжелые шаги. Маргарета прижалась к стене. Человек, проходя мимо нее, накинул на себя черную куртку, кожаная пола хлестнула ее по лицу, но он словно бы ничего не заметил и, пинком распахнув дверь, скрылся. Но прежде чем дверь захлопнулась, она успела разглядеть на его куртке здоровенное, во всю спину, изображение тигра.
«Мальчишка, — подумала она. — Биргитта связалась с несмышленышем».
Теперь она знала, что пришла, куда нужно. Это был Дог, малость растолстевший и потрепанный, но, несомненно, тот самый Дог, что несколько лет назад был первым рыцарем раггарского ордена. А если Дог здесь, то, скорее всего, и Биргитта тоже.
Где-то закричал младенец, и была в его плаче какая-то обреченность, от которой поднимавшуюся по лестнице Маргарету передернуло. Она остановилась на площадке. За которой из этих двух коричневых дверей — Биргитта? Сама не зная почему, она выбрала правую.
Звонок заставил младенца умолкнуть, но лишь на мгновение, спустя секунду крик раздался снова, одновременно со звуком шагов по дощатому полу.
— Да, — сказала Биргитта и распахнула дверь. — Что такое?
Квартира оказалась допотопной, без отопления и горячей воды. Из щелей дуло. Одинокий обогреватель с открытой спиралью алел посреди кухни, а на железной плите стояла электроплитка. Нагреваются такие сто лет, Биргитта успела выкурить три Маргаретины сигареты, пока сварился кофе. Где-то продолжал кричать ребенок, но уже негромко и не так отчаянно.
Биргитта по-прежнему была красива: волосы такие же ослепительно-светлые, кожа — ровная и бархатная, и такой же мягкий изгиб губ. Но кончики пальцев — такие же распухшие вокруг под корень обкусанных ногтей, а в волосах уже четко просматривались борозды от расчески. Голову не мешало бы помыть. Ей вообще не мешало бы помыться: грязно-серая полоса на шее, памятная со времен детства, появилась снова, и теперь казалось, это железный ошейник сдавил ей горло.
Биргитта, заметив ее критический взгляд, взглянула в ответ не менее критически.
— Ты похожа на мокрую курицу. — Разлив кофе, она подпихнула блюдце с сухарями в Маргаретину сторону. — Что ли, вплавь сюда добиралась?
— Дождь идет, — объяснила Маргарета, хватая сухарик. — А я шла пешком от самого вокзала.
Биргитта бросила взгляд за окно, похоже, она только сейчас заметила там серую холодную морось. Потом равнодушно повернулась к окну спиной и вытянула ноги перед собой, разглядывая свои стройные икры, обтянутые черными нейлоновыми чулками. Ребенок, уставший было кричать, заплакал снова, но тоньше и слабее. Биргитта его словно не слышала.
— И чем теперь занимаешься? — Она опустила ноги.
— Учусь. В Гётеборге. Я же писала. Ты что, не получила письма?
Биргитта пожала плечами, зажигая сигарету:
— А в Мутале ты зачем? Если переехала в Гётеборг?
Маргарета протянула сверток через стол и попыталась улыбнуться:
— Чтобы принести тебе рождественский подарок.
Биргитта уставилась на сверток, уронив обгоревшую спичку в пепельницу, но брать его явно не собиралась.
— Бери, — сказала Маргарета. — Это тебе!
Биргитта нерешительно взяла сверток одной рукой, но потом, сдвинув сигарету в угол рта, проворным движением энергично рванула ленточку и скотч.
— Ого. — Она выпустила другим углом рта облачко дыма, держа розовую кофточку перед собой. Кофточка была с глубоким треугольным вырезом, такие успели выйти из моды и смотрелись немного забавно, но Маргарета знала, что Биргитте нравится стиль «вамп» — кофточки с глубоким вырезом и узкие юбки.
Биргитта положила кофточку на колени, вынула изо рта сигарету и недоверчиво пыхнула дымом:
— Ты, что ли, приехала из Гётеборга, чтобы подарить мне кофту?
Маргарета, вдруг смутившись, взялась за чашку.
— Нет. Я на Рождество была в Вадстене. У Тети Эллен.
Биргитта наморщила лоб:
— Что, старуха переехала? Она теперь в Вадстене живет?
Маргарета сделала глоток.
— Она в Вадстенском приюте.
Вид у Биргитты был удивленный.
