Маргарет Этвуд - Беззумный Аддам
— Давай, приятель, веселой тебе ночки! Вставь им хорошенько! Пускай узнают настоящего мужика! — Неужели подобные архаичные возгласы еще в ходу? По-видимому, да. Приятели похлопывали преподобного по спине и многозначительно похохатывали. Потом его увели три гибкие змейки. Все четверо хихикали: жутковато вспоминать задним числом.
Зебу очень хотелось смениться с вахты у бара и пойти в комнату видеонаблюдения, где два охранника постоянно следили за тем, что творилось в отдельных кабинетах с перистыми интерьерами. Он не знал, что будет от таблеток. Вызывают ли они серьезную болезнь? Если да, то какую? Может быть, они действуют не сразу, а только через сутки, через неделю, через месяц. Но если они все же срабатывают мгновенно, Зеб больше всего на свете хотел бы видеть результат.
Однако это обличило бы в нем преступника. Так что он ждал — стоически, напрягая все силы, навострив уши, молча, напевая в уме на мотив «Янки Дудль»:
Папочка любил детей —
Бить и даже мучить,
Пусть он выблюет теперь
Кишки кровавой кучей.
Он не помнил, сколько раз повторил про себя эту песенку. Много. В зубе затрещали помехи: кто-то разговаривал с охранниками, дежурящими у парадной двери. Прошло еще немного времени (хотя Зебу казалось, что он ждал очень долго). Из коридора, ведущего к отдельным кабинетам, показалась Катрина Ух. Она старалась выглядеть как обычно, но, судя по торопливому щелканью каблуков, дело не терпело отлагательств.
— Ты мне срочно нужен, — шепнула она.
— Я дежурю в баре, — сказал он, притворяясь, что ему лень.
— Я позову Мордиса с парадной двери. Он тебя сменит. Идем скорее!
— С девочками что-то? — он тянул время. Если с преподобным творится что-то плохое, пускай оно творится как можно дольше.
— Нет, они в порядке. Но испуганы. У нас чрезвычайное происшествие!
— Что, клиент съехал с катушек и начал все крушить?
Такое бывало: «Райский вкус» иногда действовал неожиданным образом.
— Гораздо хуже, — ответила она. — Джеба тоже возьми с собой.
Клюквенный кисель
По комнате с перышками словно циклон прошел: там валялся носок, тут ботинок, повсюду растерзанные перья и мазки неопознанной субстанции. В углу бесформенная куча, накрытая зеленым атласным покрывалом, — должно быть, это сам преподобный. Из-под покрывала виднелся подтек красной пены размером в ладонь, похожий на изъеденный дурной болезнью язык.
— Что случилось? — невинно спросил Зеб. Невинно выглядеть в черных очках у него никак не получалось — он пробовал перед зеркалом, — поэтому он их снял.
— Я послала девочек принять душ, — сказала Катрина Ух. — Они были ужасно расстроены. Они как раз…
— Чистили креветку, — подсказал Зеб. Это был употребляемый сотрудницами термин для извлечения лоха из одежды — особенно нижнего белья. В этом, как и в любом другом искусстве, есть свои секреты, говорили «чешуйки». Тайны ремесла. Медленно расстегивать пуговицы. Медленно, чувственно отодвигать замок молнии. Наслаждаться моментом. Притворяться, что клиент — коробка конфет, аж слюнки текут. «Слюнки текут», — сказал вслух Зеб. Он был ошарашен: таблетки подействовали гораздо сильнее, чем он рассчитывал. В его намерения не входило прикончить преподобного.
— Да, именно, и хорошо, что они не зашли дальше, потому что он — ну просто растворился, если верить охранникам на посту видеонаблюдения. Они сроду такого не видали. «Клюквенный кисель», как они выразились.
— Бля, — сказал Джеб, заглянув под покрывало. — Нужен водяной пылесос, а то это похоже на бассейн с блевотиной. Что с ним такое случилось?
— Девочки говорят, что он вдруг начал исходить пеной, — сказала Катрина. — И визжать, конечно. Сначала. И выдирать перья — их уже не спасти, только на выброс, такая жалость. Потом он уже не кричал, а только булькал. Меня это очень беспокоит.
Она преуменьшала: это было не беспокойство, а настоящий страх.
— Он прямо расплавился. Наверное, съел что-нибудь, — Зеб намеревался пошутить; во всяком случае, он хотел, чтобы его слова восприняли как шутку.
Катрина осталась серьезной:
— Не думаю. Хотя ты прав, это могло быть и в пище. Но только не в той, что мы ему тут подавали! Должно быть, какой-нибудь новый микроб. Похоже, из плотоядных, только очень уж быстродействующий. А что, если он по-настоящему заразный?
— Где он мог это подцепить? — спросил Джеб. — Наши девочки чистые.
— С дверной ручки? — предположил Зеб. Еще одна несмешная шутка. Заткнись, дебил, скомандовал он себе.
— К счастью, девочки были в биопленке, — сказала Катрина. — Ее придется сжечь. Но ничего из… ничего этого, что вытекло из… в общем, ничего из этого на них не попало.
На золотой зуб поступил входящий звонок: Адам. «С каких пор Адам имеет право подключаться к этой сети?» — подумал Зеб.
— Мне стало известно, что произошел инцидент, — сказал Адам. Голос был каким-то жестяным и далеким.
— Очень странно, когда твой голос слышится у меня в голове, — ответил Зеб. — Как будто передача с Марса.
— Не сомневаюсь. Но сейчас это не самая насущная из твоих проблем. Мне сообщили, что умерший — наш общий родитель.
— Правильно сообщили. Кто это подсуетился? — спросил Зеб.
Он отошел в угол, чтобы не разговаривать при всех, точнее — чтобы не раздражать их: вид человека, беседующего со своим зубом, может действовать на нервы. Катрина в другом углу отдавала команды по внутренней связи, вызывая уборщиков. Да, сотрудники «Чешуек», которые придут все это убирать, наверняка растеряются. Нечто похожее случалось с клиентами постарше во время ВИП-процедур, но лишь отдаленно похожее: «драконьи хвосты» иногда оказывались чересчур крепкими для людей с ограниченными физическими функциями. Обычно это бывал инсульт или сердечный приступ. Случай, когда клиент изошел пеной, не имел прецедентов.
— Мне позвонила Катрина, — объяснил Адам. — Разумеется, она держит меня в курсе.
— Она знает, что он наш…
— Не совсем. Она знает, что меня интересует все, связанное с корпорациями, в особенности с Нефтекорпом. Поэтому она известила меня о заказе на вечер для группы из четырех человек, оплаченном тремя из этих людей как подарок четвертому. Затем она послала мне снимки, сгенерированные дверным оборудованием, и я, конечно, сразу узнал его. Я уже был на территории клуба, так что вышел в общедоступную часть на случай, если мое присутствие понадобится. Сейчас я в баре, рядом со стеклянной полкой, где стоят причудливые штопоры и солонки.
