Сергей Жадан - Ворошиловград
Он снова вытащил и отключил мобильный. Слушал траву, шелестящую на ветру. Предвечернее солнце закатывалось за больничную стену, подсвечивая красным окна реанимации.
— А еще я им фокусы показываю, — неожиданно сказал пресвитер.
— Что? — не понял я.
— Фокусы, — повторил священник — Цирковые. У нас, когда я лечился, терапия такая была, фокусы учили показывать. Говорили, что это должно вернуть нас в детство. У нас там один нарком был, он в цирке работал, жонглером. Его к нам прямо в цирковом трико привезли. Он нас и учил. Вот, смотри, — пресвитер незаметным движением достал из кармана фляжку со спиртом, наклонился, словно чтобы поправить шнурок на ботинке. Быстро приложился к фляжке и тут же незаметно ее спрятал. Потом мгновенно вынул откуда-то из воздуха зажигалку зиппо, поднес к лицу и вдруг выпустил изо рта мощную струю синего пламени.
Я испуганно отшатнулся. Но уже через миг он сидел с тем же самым спокойным и задумчивым выражением глаз.
— Это вот, — сказал, — и называется коллективной терапией.
Я даже не знал, что ответить.
— Ты сейчас куда? — спросил он.
— Нужно закончить кое-какие дела, — ответил я. — Очень важные.
— Давай, — поддержал он меня. — В случае чего телефон мой знаешь.
— Значит, говоришь, благодарность и ответственность? — переспросил я его.
— Да, — утвердительно кивнул он в ответ. — Благодарность. И ответственность.
В гостинице на первом этаже стояли игральные автоматы. На высоких стульях сидели несколько пионеров со стеклянными глазами, на подоконнике сидя спала девочка в кедах, с крашенными в красное волосами. По коридору сновали какие-то чечены, вынося ящики, в которых глухо перекатывались грейпфруты. Я подошел к дежурной. Назвал свое имя, спросил, не искал ли меня кто. Она сразу же назвала номер комнаты. Хорошо, когда тебя ждут, — подумал я и пошел наверх.
Гостиница напоминала полузатонувший корабль — сбежали отсюда не все, но лишь потому, что бежать было особо некуда. Я прошел по долгому темному коридору. Пахло краской и гостиничной мебелью.
Дверь была полуоткрыта. Слышалось, как в душе течет вода. Я постучал, но никто не ответил. Открыл дверь и ступил внутрь. В комнате было две кровати, между ними стоял письменный стол. Было неубрано, повсюду валялись джинсы, бейсболки, скомканные простыни и заляпанные горчицей дамские журналы. Одна кровать стояла пустой, на другой сидел чувак младше меня, лет двадцати пяти, не больше. Сидел, натянув до подбородка колючее гостиничное одеяло и держа в руках фруктовый йогурт.
На стуле перед ним стоял включенный ноутбук, на экране которого крутилось жесткое порно. Без звука. Словно бы его действующие лица не хотели никому мешать. Чувак даже не увидел, как я вошел, скорее, заметил мое отражение на мониторе.
Йогурт выскользнул у него из рук и упал на пол, разливаясь сладким клубничным пятном. Чувак закопался в постель, что-то там себе поправляя и приводя в норму, резко, возможно, слишком резко и как-то демонстративно отбросил в сторону мохнатое одеяло и вскочил на ноги. На нем были спортивные штаны, причем я заметил, что фирменные, и белая майка, и похож он был на пассажира купейного вагона, который только что снял деловой костюм и остался в домашних трениках и босиком. Сбоку на голове у него действительно была лысина, как и рассказывала Ольга, но взрослее она его не делала. В левом ухе торчала гарнитура, похожая на тяжелый слуховой аппарат. Повернувшись к компьютеру, ударил по клавишам, пытаясь выключить порнуху. Снова повернулся ко мне, глядя нахально, но не слишком уверенно. Изображение на ноуте зависло, и золотистая женская голова, отчаянно к чему-то присосавшись, матово содрогалась у него за спиной, хотя он этого и не видел.
— Герман? — спросил несколько развязно. — Дима, — протянул руку, здороваясь. — Садись, — показал рукой на стул возле двери.
Я сбросил на пол перемазанный чем-то липким космополитен и сел. Дима кинулся было поднять журнал, но в последний миг сдержался. Стоял и нарочито разглядывал меня с головы до ног, постепенно приходя в себя и решая, как именно следует со мной себя вести. Блондинка за его спиной продолжала всасывать в себя что-то потустороннее, выделяясь на фоне его треников контрастно и живописно.
Я еще не успел ничего сказать, как вода в душе стихла и через какое-то мгновение в комнату ввалился его напарник — пухлый и длинноволосый, в синей пижаме и пушистых, каких-то женских тапках. На ходу вытирал голову полосатым полотенцем. Меня сначала вообще не заметил, однако, почувствовав напряжение во взгляде соседа, скосил глаза в мою сторону и быстро застегнулся на все три пуговицы.
— Это Герман, — с неискренней радостью в голосе сообщил ему Дима.
— Владик, — произнес длинноволосый холодно, вперив в меня тяжелый взгляд.
Он качнулся в мою сторону и завис, наверное, решая, пожать мне руку или нет. Решил, что не нужно. Я тоже не спешил с ним здороваться.
— Прикинь, — продолжал Дима, бесцеремонно меня разглядывая. — А мы тебя искали. Хорошо, что пришел. Правда, Владик?
— Правда, — недовольно подтвердил Владик.
Я понимал, чего они добиваются. Владик выглядел попроще, и Дима отвел ему роль всем недовольного. Он должен был висеть надо мною, запугивая и загружая. Владик действительно висел. Причем в буквальном смысле — стал прямо надо мной, так что я даже почувствовал запах его крема после бритья. Дима же, наверное, был более хитровыебанный и пытался играть роль своего парня — открытого, простого и в меру наглого. Очевидно, душу я должен был раскрыть именно ему, а Владик, наверное, был тут просто так, для мебели.
— Мы даже на работу к тебе ездили, — говорил Дима. — Брату твоему звонили. Правда, Владик?
— Пятый день тут ебемся, — грозно добавил Владик.
При этом я посмотрел на монитор, где тускло мерцала блондинка, не выпускавшая изо рта свою добычу. Владик перехватил мой взгляд и вдруг тоже увидел блондинку. И Дима, заметив, что мы оба пристально рассматриваем что-то у него за спиной, резко обернулся и всё увидел. Владик метнулся мимо него и быстрым движением прикрыл монитор. Хотел было вернуться на свое место, но я скорей переставил стул, и теперь они стояли передо мной, как школьники. Они это сразу просекли. Видно было, что им это не нравится, поэтому они синхронно сели на кровать к Диме, осторожно переступив через лужу йогурта. Но сидели они тоже как школьники, не зная, куда девать свои шкодливые руки. Одним словом, все мы чувствовали себя не лучшим образом. Но нужно было продолжать знакомиться.
— Да, — снова заговорил Дима, — ты хоть бы телефон себе завел.
