Александра Маринина - Ад
— Естественно, — улыбнулась Люба. — Мы с ним как раз здесь и познакомились, когда ему было тринадцать лет, а мне всего одиннадцать. А ты почему спрашиваешь?
— Я подумала, может, здесь остались какие-нибудь старые фотографии, где дядя Родик совсем малыш.
— Наверное, остались, — пожала плечами Люба. — Надо поискать. А тебе зачем?
— Давайте поищем, пожалуйста, — попросила Лариса вместо ответа.
Они замариновали мясо для шашлыков, поставили тесто подходить, и Люба повела Ларису в темную комнату, куда Родислав и его мама давным-давно в беспорядке сложили старые вещи, которые показались им ненужными. До разборки этой комнаты у Люба за много лет руки так и не дошли. «Вот заодно и разберем, — подумала она. — Все-таки польза».
Старые альбомы с фотографиями нашлись почти сразу. Лариса схватила их, вылезла из кладовки, уселась на веранде и принялась рассматривать маленькие черно-белые снимки. Люба с недоумением присоединилась к ней, давая пояснения.
— Вот это Клара Степановна, мама Родислава Евгеньевича, ей здесь, наверное, лет двадцать пять.
— Ни за что не узнала бы, — призналась Лариса, которая видела Любину свекровь уже в весьма зрелом возрасте. — Какая она симпатичная!
— А это Евгений Христофорович, — Люба указала на высокого красивого моложавого мужчину с пышной гривой седых волос.
Фото Евгения Христофоровича вызвало у Ларисы повышенный интерес, который Люба отнесла на счет того, что соседка никогда не видела отца Родислава.
— А вот дядя Родик, да?
На фотографии очаровательный малыш лет пяти стоял на крылечке, облокотившись на самокат, и глядел в объектив серьезными темными глазками.
— Да, — с улыбкой вздохнула Люба. — Это Родислав Евгеньевич. Если бы я его таким увидела, то, наверное, еще тогда влюбилась бы.
И только тут включилась ее интуиция, заставив более внимательно посмотреть на Ларису.
— Зачем тебе это, Ларочка? Ты что-то хочешь мне сказать?
Лариса молчала, перелистывая толстые альбомные листы и пристально вглядываясь в лица на фотографиях.
— Лариса! — повторила Люба чуть громче. — Что происходит?
Молодая женщина закрыла альбом и произнесла странное слово:
— Нет.
Это не был отказ, это не был окончательный ответ, это была тихая констатация.
— Что — нет? Ты не хочешь говорить?
— Нет, не похож.
— Кто не похож? На кого?
Лариса встала, отошла к двери, ведущей в дом, прислонилась к косяку.
— Костик не похож ни на вас, ни на дядю Родика. А жаль. Тогда бы я точно знала. Вашу-то семью я хорошо знаю, и все старые фотки ваши я в Москве сто раз видела. Ни на кого он не похож.
Острая боль возникла у Любы между ребрами и раскаленным железным прутом пронзила ее насквозь. Так и есть. Коля. Николаша. Но когда? Как? Лариса уверяла, что не знает, кто отец ребенка, что у нее была близость с двумя мужчинами в один день. Лгала? Или так и было и одним из этих мужчин был ее сын Коля? Костик — точная копия Ларисы и ее матери Надежды, Люба знает ребенка с момента рождения, и никогда черты никого из Романовых или Головиных во внешности мальчика не проступали. Или она не замечала?
— Говори, — попросила она, сгибаясь пополам и обхватывая себя. В таком положении боль была вполне терпимой.
— Тетя Люба, что с вами? Вам плохо? — испугалась Лариса, бросаясь к ней.
— Ничего, сейчас пройдет. Говори.
— Да вы уже и сами все поняли, — негромко ответила Лариса.
— Когда это случилось?
— В тот день, когда Коля решил, что ему надо скрыться. Он вечером шел домой, стал подниматься по лестнице пешком, он же никогда лифтом не пользовался…
— Я знаю, — кивнула Люба, сцепив зубы, чтобы не застонать.
…Выглянув в окно лестничного пролета, он увидел, как к дому подъехала знакомая машина, из которой вышли люди. Встречаться с ними Николаю совсем не хотелось. Он понимал, что его ищут и что, скорее всего, придут к нему домой. Значит, дома появляться нельзя. Но и из подъезда теперь не выйдешь. Спасительная мысль пришла в голову почти сразу: соседи. Бабка Татьяна Федоровна все время лежала и почти ничего не понимала, Геннадий, как обычно, пьянствовал где-то, а на Лариску можно было положиться, она не выдаст. До утра они просидели на кухне, Лариса то и дело поглядывала в окно: машина все еще стояла. Она накормила Николая ужином, напоила чаем с сушками. Там же, на кухне, это и произошло. Для Ларисы — осуществление давней детской мечты, для Коли — отчаянный вопль жизни перед смертельной опасностью. Ларису тогда совершенно не смутило то обстоятельство, что у нее был постоянный парень, с которым она в тот день встречалась и была близка.
Утром машина все еще стояла. Из нее вышли три человека и скрылись в подъезде.
— К предкам пошли, — прокомментировал Коля. — Будут у меня дома засаду устраивать. Черт, теперь не выйдешь, их водила меня в лицо знает.
А потом Коля увидел, как здоровенный парень, один из тех троих, вышел из подъезда, сел в машину и уехал. Это был шанс, который нельзя упускать. И Коля им воспользовался.
— Он за продуктами поехал, — безжизненным голосом произнесла Люба. — Значит, когда Коля звонил мне и говорил, что ему придется уехать на неопределенное время, он был у тебя?
— Ну да.
— И утром, когда пришли те люди, он тоже был у тебя?
— Да.
— Значит, все это время он был совсем рядом, — пробормотала Люба. — Он был так близко, и я могла еще его увидеть, поцеловать его, обнять. Я могла дотронуться до него.
— Тетя Люба…
— Молчи. Я все понимаю. Ты поступила правильно. Теперь ты растишь моего внука.
— Тетя Люба, это неизвестно, — возразила Лариса. — Я и хотела узнать, может, Костик похож на дядю Родика в детстве или на его отца. На Колю-то он совсем не похож, ну ни капельки.
— Не похож, — согласилась Люба. — Ничего общего. Я бы заметила. Выходит, мы с тобой так и не выяснили, Колин это сын или нет. Почему ты мне раньше не сказала?
— А зачем? Что изменилось бы? Все равно я не знаю точно, от кого родила. Вам только лишнее волнение было бы.
— Но можно же сделать экспертизу! Ты об этом не думала?
— Думала, — вздохнула Лариса. — А зачем? Какая мне, в сущности, разница, чей у меня ребенок? Я его люблю таким, какой он есть, независимо от того, кто является его отцом. Да и дорого, у меня нет таких денег.
— А о нас ты подумала? Обо мне? А вдруг Костик — наш внук?
— А вдруг нет? Вы и так столько со мной возились, столько для меня сделали, а теперь, получается, я еще и сына своего на вас повесить хочу, как будто у вас забот мало.
— Лариса, ты не понимаешь, что говоришь! — простонала Люба. — Коли нет, и его ребенок — это единственное, что у меня осталось от сына. А ты говоришь: повесить на нас. Да я счастлива была бы…
