Артур Хейли - Вечерние новости
— Может, дать это в “Новостях”? — предложил Мони. — С такой же вот ностальгической ноткой, прежде чем эти биржи исчезнут с лица земли.
Кеттеринг взглянул на него с некоторым изумлением:
— Блестящая идея, мой мальчик. Как я сам до этого не додумался? На следующей неделе поговорю с “подковой”.
Дверь, перед которой сидела секретарша, открылась, и из нее вышел толстяк с густыми бровями; он тепло поздоровался с Кеттерингом:
— Рад тебя видеть, Дон. Давненько ты не появлялся, а мы ведь ни одной твоей передачи не пропускаем. Чем можем быть полезны?
— Спасибо, Кевин. — Кивком головы Кеттеринг указал на Мони. — Мой юный коллега Джонатан хотел бы знать, какие акции ему стоит купить сегодня, чтобы завтра они в четыре раза подскочили в цене. И еще: можешь на полчаса усадить меня за какой-нибудь стол с телефоном?
— Стол с телефоном — не проблема. В твоем распоряжении мой кабинет — там тебе никто не будет мешать. Что касается первого вопроса, извините, Джонатан, но наш “магический кристалл” сейчас как раз подпитывается информацией. Если вы еще будете здесь, когда он вернется, я дам вам знать.
Их проводили в небольшой комфортабельный кабинет, где стояли стол красного дерева, два кожаных кресла, неизменный компьютер и телефон. Табличка на дверях гласила: “Кевин Фейн”.
— Чувствуйте себя как дома, — сказал Фейн, — а я пойду распоряжусь, чтобы вам принесли кофе и сандвичи. Когда они остались одни, Кеттеринг сказал Мони:
— Еще студентами мы с Кевином во время летних каникул подрабатывали посыльными на Нью-йоркской фондовой бирже, и с тех пор не теряем друг друга из виду. Хочешь профессиональный совет?
Мони кивнул:
— Конечно.
— Корреспондент, — а похоже, ты можешь им стать, — должен иметь много знакомых, причем не только среди элиты, но и тех, кто попроще; время от времени надо наведываться к таким знакомым, как мы сейчас, иначе их можно потерять. Это способ получения информации, подчас самой неожиданной. И еще запомни: люди с радостью помогают телерепортерам; даже если кто-то позволяет тебе пользоваться своим телефоном, ему уже кажется, что он к тебе приблизился, и почему-то бывает тебе за это благодарен.
Говоря это, Кеттеринг извлек из внутреннего кармана несколько стодолларовых банкнот, позаимствованных у Альберто Годоя, и разложил на столе. Он выдвинул ящик стола и вынул оттуда лист бумаги для записей.
— Сначала попытаем счастья с сотенными, на которых написаны фамилии. Затем, если потребуется, перейдем к номерам счетов. — Взяв со стола купюру, он прочел:
— Джеймс У. Мортелл. — И добавил:
— Сия стодолларовая бумаженция когда-то побывала в руках этого человека. Попробуй отыскать его в телефонном справочнике Манхэттена, Джонатан.
Через две-три минуты Джонатан объявил:
— Есть.
Он диктовал номер телефона, а Кеттеринг нажимал на соответствующие кнопки на телефонном аппарате. После двух гудков приятный женский голос ответил:
— Слесарно-водопроводная фирма Мортелла.
— Доброе утро. Мистера Мортелла, пожалуйста.
— Он ушел по делам. Это говорит его жена. Могу я быть вам чем-то полезна?
“Голос не только приятный, но молодой и завораживающий”, — подумал Кеттеринг.
— Благодарю вас, миссис Мортелл. Вас беспокоит Дон Кеттеринг. Корреспондент по экономическим вопросам Си-би-эй.
Пауза, затем удивленно и недоверчиво:
— Это розыгрыш?
— Вовсе нет, мэм. — Кеттеринг говорил непринужденно и приветливо. — Мы тут на Си-би-эй кое-что выясняем, и мистер Мортелл мог бы нам помочь. Раз его нет, может быть, вы его замените?
— А ведь вы действительно Дон Кеттеринг! Я узнала голос. Чем мы можем быть вам полезны? — Милый смешок. — Если у вас, конечно, труба не протекает.
— Да как будто трубы в порядке, но если что случится, я к вам обращусь. По правде говоря, это имеет отношение к стодолларовой купюре, на которой значится фамилия вашего мужа.
— Надеюсь, мы ничего дурного не сделали?
— Разумеется, нет, миссис Мортелл. Эта банкнота, по всей вероятности, побывала в руках вашего мужа, и сейчас я пытаюсь проследить ее дальнейший путь.
— Знаете, — задумчиво произнесла женщина, — некоторые клиенты платят наличными, в том числе и сотенными. Но мы никогда не задаем вопросов.
— Да и с какой стати вам их задавать?
— Затем, когда мы кладем деньги на счет в банке, кассиры иной раз пишут на них нашу фамилию. Наверное, это не положено, но некоторые так делают. — Пауза, затем:
— Я однажды спросила, для чего это. Кассирша объяснила, что гуляет очень много фальшивых сотенных, и банк таким образом подстраховывается.
— Ага! Именно так я и думал; вероятно, сотенная, которую я сейчас держу, получила свою метку таким же образом. — Произнося эти слова, Кеттеринг показал Мони большой палец. — Вы не будете возражать, миссис Мортелл, если я попрошу вас назвать банк?
— Отчего же не назвать. Это Сити-бэнк. — И она продиктовала адрес филиала в центре города.
— Спасибо. Это меня как раз и интересовало.
— Секундочку, мистер Кеттеринг. Могу я задать вам вопрос?
— Конечно.
— Это каким-то образом отразят в “Новостях”? А то как бы мне не пропустить передачу?
— Не беспокойтесь. Вы нам так помогли, миссис Мортелл, что в день передачи я лично вам позвоню и предупрежу. Когда Кеттеринг повесил трубку, Джонатан Мони сказал:
— Я знал, что чему-нибудь у вас научусь. Я не ошибся.
— Чему же ты научился?
— Как заводить друзей.
Кеттеринг улыбнулся. У этой Мортелл был такой милый, если не сказать ласковый, голосок, что Кеттеринг решил ее навестить. Он записал адрес — она жила в центре, неподалеку. Не исключено, что его постигнет разочарование. Голоса бывают обманчивы — она может оказаться старше, чем он думал, а внешне — напоминать заднюю стенку автобуса, хотя интуиция подсказывала ему обратное.
Со временем Джонатан непременно узнает еще и то, что одно из косвенных преимуществ работы на телевидении заключается в бесчисленных возможностях приятных любовных приключений — разумеется, если у вас есть к этому охота. Он выбрал еще одну стодолларовую купюру.
— Давай с этой поработаем, — сказал он Мони, кивнув в сторону телефонного справочника. — Николини Бразерс.
Оказалось, что это кондитерский магазин на Третьей авеню. Мужчина, снявший трубку, заподозрил что-то неладное и после первых вопросов явно собирался нажать на рычаг. Но Кеттеринг с любезной настойчивостью убедил его этого не делать. В конце концов прозвучало название банка, куда владелец магазина регулярно сдавал свою выручку, в том числе и крупные купюры. Это был банк Америкен-Амазонас на Даг-Хаммершельд-плаза.
Фамилий, значившихся на двух других купюрах, которые выбрал Кеттеринг, в телефонном справочнике не оказалось.
Следующая купюра познакомила их со словоохотливым управляющим магазином мужской одежды. Он откровенно признался, что магазин имеет счет в отделении банка Ломи на углу Третьей авеню и Шестьдесят седьмой улицы.
Еще одна фамилия не дала никаких результатов. Затем они нарвались на грубиянку, страдавшую манией подозрительности, и Кеттерингу так и не удалось ничего из нее вытянуть.
Пятый по счету телефонный разговор состоялся с восьмидесятишестилетним стариком, жившим в многоквартирном доме на Ист-Энд-авеню. Он был слишком слаб, чтобы говорить по телефону, и за него говорила сиделка, однако с рассудком у старика, несомненно, было все в порядке. Слышался его бойкий шепот: его сын, владелец нескольких ночных клубов, частенько заглядывал к отцу и подбрасывал ему сотню-другую, которые старик переправлял на свой банковский счет, желая подкопить на старость, — последние слова восьмидесятишестилетний дедушка произнес с легким смешком. И — о да, он имел счет в Америкен-Амазонас, на Даг-Хаммершельд-плаза.
Потом Кеттеринг позвонил в морской ресторан рядом с вокзалом Грэнд-Сентрал — он пространно объяснялся там с несколькими людьми, но ни один из них не хотел брать на себя ответственность и сообщать ему что-либо существенное. Наконец к телефону позвали владельца ресторана, который нетерпеливо сказал:
— Какого черта! Будет вам название банка, но услуга за услугу — надеюсь, вы упомянете о нас в “Новостях”. Банк находится на этой чертовой площади — язык сломаешь — Даг-Хаммершельд-плаза, Америкен-Амазонас.
Повесив трубку, Кеттеринг сгреб стодолларовые купюры и сказал Мони:
— У нас на руках козырной туз. Больше не надо никуда звонить. Мы получили ответ. — Заметив удивленный взгляд Мони, он пояснил:
— Давай порассуждаем: трое человек из пяти назвали один и тот же банк — слишком много для простого совпадения. Фамилии на купюрах, попавших в Сити-бэнк и Ломи, скорее всего были написаны раньше, затем эти деньги вновь поступили в обращение и наверняка опять же прошли через Америкен-Амазонас.
