Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник) - Минаев Сергей Сергеевич
В девять вечера я сижу в каком-то кафе у метро «Лубянка» и пью зеленый чай. Висящий на стене телевизор только что закончил показывать детский мультфильм и начал трансляцию вечерних новостей.
– Папа, я не хочу новости! – слышу я голос девочки лет пяти, сидящей с отцом за соседним столиком. – Папа, пусть покажут мультфильмы.
– Маша, понимаешь, у телевизора есть расписание. Каждая программа выходит в свое время. В программе есть мультфильмы, есть художественные фильмы, есть новости, есть спорт – все идет по расписанию.
– Все равно хочу мультфильмы, – капризничает девочка, – включи мультфильмы.
– Маша, ну как я могу включить мультфильмы? Я же не управляю телевизором.
– А кто им управляет? – Лицо девочки становится серьезным.
– Ну, есть люди, которые пишут программы. Они ими и управляют, – отвечает отец.
– Да? Папа, а можно заставить людей, которые управляют этой телепрограммой, показывать по заказу? Мне мультфильмы все время, тебе спорт, а кому-то новости?
– Нет, – смеется отец, – конечно нельзя.
– А мне кажется, можно, – задумчиво говорит девочка и отворачивается к окну.
«Молодец девочка, – думаю я, – когда вырастешь, иди работать в политтехнологи. Схемы с детства рубишь».
Тем временем диктор говорил:
– В ответ на провокацию на российско-грузинской границе МИД России передал в МИД Грузии ноту протеста. Многие аналитики считают это возможным началом вооруженного конфликта между двумя странами. Глеб Павловский из Фонда эффективной политики заметил в интервью нашему каналу, что военный конфликт с Грузией ставит под угрозу проведение в марте будущего года выборов президента РФ. Господин Павловский также предположил возможность продления президентских полномочий Владимира Путина на неопределенное время…
Я сидел и не верил своим ушам. Где мировое общественное мнение, где правозащитные организации? Интересно, ожидал ли Вербицкий подобного хода событий, когда Вадим предлагал ему эту комбинацию?.. Блядь, не может быть! Господи, какой же я баран! Я обхватил голову руками, а диктор тем временем продолжал:
– К другим новостям. Президент Путин на брифинге с иностранными журналистами высказался в поддержку установки памятника Антону Дроздикову, погибшему во время провокации на границе. Президент Путин, в частности, отметил, что такой памятник можно было бы посвятить памяти всех погибших российских журналистов и назвать его «Мемориал Дроздикова» как дань уважения одному из самых талантливых современных российских журналистов.
КОМУ ПАМЯТНИК? МНЕ?!
Я настолько ошалел от услышанного, что встал, сел, потом снова встал. Все смешалось. Кто на чьей стороне играет, непонятно. Да и не важно. Узнаем в другом месте. Я расплатился и бросил взгляд на экран. Ведущий Первого Петр Толстой едва заметно мне подмигнул.
Выйдя на улицу, я подошел к ларьку, в котором чистят обувь, купил у старой ассирийки три метра прочной веревки и пошел на угол Ильинки поджидать Васю-мусорщика. В нервном ожидании я курил сигарету за сигаретой и смотрел, как ветер несет по улице несколько пластиковых пакетов. А вдруг этот черт не приедет? Из какого-то окна играл «Крематорий»:
Васина машина въехала в переулок без семи десять и остановилась за несколько метров перед входом, пропуская выезжающие из ворот «Кухни» машины с федеральными триколорами. Я привычным жестом оправился (вероятно, так оправляют пояс, поддерживающий живот, беременные женщины), подскочил к водительской дверце, вытащил пистолет и дернул дверцу на себя:
– Руки поднял, Васятка!
– А? – Вася ответил голосом Промокашки из «Места встречи». – Чегой-то?
– Фигой-то. Двигайся на соседнее сиденье. Попробуешь сбежать – пристрелю.
– Антох, ты чего, Антох! – Вася передвинулся на пассажирское сиденье. – Антох, ты в меня стрелять будешь?
– Легко! Короче, чего говорить, когда въедем на территорию?
– Это… это… ну… «Здрасте» там.
– Это любому дятлу ясно. Что еще?
– А… «Вторая смена, водитель Василий Логинов». И пропуск.
– Во как. Значит так. Тогда садись за руль, я падаю на пол. Если чего не так – стреляю. Ясно?
– Ага.
– Пересаживайся.
Проходную миновали без происшествий. В какой-то момент мне показалось, что пауза в разговоре Васи с ментом была слишком длинной, и я тут же упер дуло пистолета в пах Василия. Но все прошло гладко.
Мы остановились.
– Ты с напарником, что ли? – крикнул стоящий рядом с помойкой мужик в дурацкой вязаной спортивной шапке на голове.
– Ага, – махнул головой Вася и нажал кнопку, на которой было написано «open». Сзади что-то загремело. «Люк для мусора открылся», – подумал я.
Вылезли из машины. Я направил пистолет на мужика:
– Вяжи водителя!
– Чем? – мужик отстранился.
– На, – я кинул ему веревку, – шапку свою мне давай.
Мужик послушно снял шапку – теперь оба пошли к заднему борту.
Он с усердием связал Васю, затем я засунул Васе шапку в рот.
– Как выйти к лифтам? – спросил я мужика.
– Через вот эту дверь, потом мимо кухни, потом окажетесь в начале коридора на первом этаже. Напротив мента. А вы нас убьете?
– Зачем вы мне нужны? Так, погоди. Рот открой. – Я взял какую-то ветошь и сунул ему в рот в качестве кляпа. Затем посадил обоих в мусорный отсек, вернулся к кабине и нажал кнопку «open». Убедившись, что вокруг никого, я открыл дверь в стене.
Пройдя маршрутом, указанным мужиком, я уперся в дверь. Высунув из двери голову, я увидел коридор, который заканчивался ментом, стоявшим ко мне боком. Перед ментом железная рамка металлодетектора. Кажется, это тот самый вход, через который мы заходили с Иванычем. Вдруг слышатся голоса и стук шагов. Из-за угла выходят две тетки с коробками, перетянутыми бечевками, и не спеша двигаются к выходу, о чем-то беседуя. «Интересно, они по расписанию, что ли, ходят?» – думаю я и, дождавшись, когда тетки закроют менту обзор, выхожу из своей двери и, опустив голову, уверенным шагом двигаюсь вперед и поворачиваю налево. Туда, откуда вышли тетки с коробками, логично предположив, что тетки могли выйти только из лифта.
Повернув, я действительно оказываюсь перед лифтами. Я нажимаю кнопку вызова, захожу в кабину и… не могу вспомнить, на каком этаже мы были. Казалось, тот вечер я не забуду никогда, и вот! Кажется, была какая-то четная цифра. Четвертый? Ладно, пусть будет четвертый. Поехали!
Выйдя из лифта, я быстро иду коридором и разглядываю попадающиеся мне двери. Странно, но на них нет никаких табличек. По ходу, не тот этаж, вспоминаю я таблички в стиле хай-тек-индустрии на дверях кабинетов. Для успокоения совести я дохожу до конца коридора, вижу дверь без таблички и разворачиваюсь обратно к лифтам.
На этот раз я приезжаю на шестой и повторяю маршрут, которым прошел по четвертому этажу, верчу головой, отметив про себя, что двери здесь также без табличек. Бред какой-то. Опять не тот этаж! Я снова дохожу до конца коридора, снова упираюсь в дверь без опознавательных знаков, но на этот раз не поворачиваю обратно, а дергаю ее на себя. Дверь на удивление легко поддается, и моему взору предстает предбанник, в котором раньше, по-видимому, находился ресепшн-деск. Я прохожу через него и открываю дверь, ведущую в кабинет, в котором, как мне кажется, со мной разговаривал Черкасов.
Кабинет пуст. То есть не то чтобы в нем никого не было, а совсем пуст. Ни мебели, ни штор на окнах, ни даже обрывков бумаги. Только голые стены и паркет. Я встаю на то место, где в прошлый раз стоял стол для переговоров, и смотрю в простенок между окнами. Да, дипломы висели именно там. Я подхожу к стене, провожу рукой по краске. Никаких следов от рамок. Краска свежая или просто хорошо отмытая стена? Или все-таки не тот кабинет? На полу никаких следов от шкафа… У них тут что – тотальный переезд или, может, ребрендинг?
