Михаил Белозеров - Река на север
Он обрел прежнюю уверенность мундира и на мгновение стал тем доктором Е.Во., который в первые дни их знакомства сидел в кабинете господина Ли Цоя и равнодушно взирал на Иванова.
— Положите кассету и папку на стол, — сказал Иванов, — и не делайте резких движений.
— Вы не должны этого совершать, — посоветовал доктор Е.Во.
— Почему? — удивился Иванов.
— Потому... потому... что мы работаем на господина Дурново, — нашелся он и даже позволил себе улыбнуться.
— Да, — сознался Иванов, — работаем. Но разве это что-нибудь меняет?
— Конечно, меняет, — облизывая губы, пояснил доктор Е.Во. — Вы не знаете тонкостей профессии: еще не время...
От него вдруг стали исходить волны страха.
— Не время чего? — с подозрением спросил Иванов.
Он начал о чем-то догадываться. Он вполне допускал, что доктор Е.Во. немного не в себе.
— Не время меня убивать! — Он выпалил то, что сидело в нем с тех пор, как он впервые вошел в кабинет господина Ли Цоя и что заставляло его держать руки поднятыми.
— Не порите ерунды, — сказал Иванов. — Вы отдаете мне документы, и мы мирно расстаемся.
— А разве господин Дурново не приказал вам меня убрать?
Иванов растерялся.
— Почему вы хотите меня убить? — взвизгнув, спросил доктор Е.Во., пятясь. — Он мне все время намекал об этом.
— Разве? — удивился Иванов и спрятал пистолет за спину. — Впрочем, действительно... — Потом он вспомнил: — Зачем вы убили Губаря?
— Губаря? — настороженно удивился доктор Е.Во. Он вдруг стал тихо поскуливать. — Я-я-я... не знаю, кто это?
Иванов чуть не сказал: "Мой друг!" Он знал, что за друзей надо мстить. Но никогда не смог бы этого сделать сам.
— Тележурналист... — напомнил он.
— А... этот. Нет, я его не убивал! — Доктор Е.Во. на минуту сосредоточился, а потом снова впал в истерику: — При чем здесь я... я вообще...
Он не мог справиться с собой. Он был патологическим трусом и не скрывал этого.
— Я вам не верю, — сказал Иванов.
Он стал безжалостным. Он давно хотел быть таким с господином Е.Во.
— У таких людей хватает врагов! — Визгливые нотки повисли в воздухе.
— Кто? — спросил Иванов.
Он подумал, что у него совсем нет времени.
— Спросите у его жены. — В его голосе прозвучала неуверенность. — Зачем вы хотите меня убить?
— Кому вы нужны, господин министр. — Его движение рукой с пистолетом привело доктора Е.Во. в панику
— Это была шутка! Мы все шутили!
— Переворот на носу, — напомнил Иванов.
— Об этом узнайте у господина полицмейстера!
В нем еще жила гордость отчаявшегося человека.
— А может быть, у господина Ли Цоя? — спросил Иванов.
Доктор Е.Во. промолчал. Он дышал, как спринтер после спурта.
— Ладно, — сказал Иванов и потянулся за кассетой. — Придется вас связать.
— Не подходите ко мне! — закричал доктор Е.Во. — Я маленький человек! Мне приказали, я стал полицейским.
— Кто приказал? — удивился Иванов.
— Семья, — еле слышно произнес доктор Е.Во.
— Какая семья? — удивился Иванов. За сутки он услышал об этом второй раз.
— Неважно... просто семья... Новая семья...
— Ах, вот что... — удивился Иванов. — Может быть, ваша семья приказала убить Губаря?
Доктор Е.Во. утвердительно проглотил ответ и позволил себе униженно улыбнуться:
— Вы мне разрешите уйти?
— Да, конечно... — произнес Иванов.
— Вы благородный человек...
Иванов хмыкнул.
— Сядьте! — приказал он.
Он подумал об Изюминке-Ю. Он подумал, что в ответе за нее.
— Сядьте и не шевелитесь.
Доктор Е.Во. загипнотизированно упал в кресло.
— Что вы хотите сделать?
Он зачарованно следил за каждым его движением, как за движениями врача.
— Связать вас.
— Меня еще никто... никто... никто не связывал...
— Посидите до утра...
— Я не могу, — затравленно прошептал доктор Е.Во.
— Чего не можете? — между делом удивился Иванов, отрывая бельевые веревки и путая их в темноте с жирными, толстыми стеблями растения.
— Я боюсь щекотки, — признался он. — И потом у меня болезнь. Эта...
— Ничего, переживете, — сказал Иванов, наклоняясь к нему.
В темноте глаза доктора дико блеснули.
— Разрешите локоток...
Доктор Е.Во., опрокинув кресло, отскочил к перилам. Он тяжело дышал.
— Осторожней, — предупредил Иванов.
— А-а-а... — тихо взвыл доктор Е.Во.
Он странно изогнулся над платаном и вдруг, шагнув за перила, мелькнул в воздухе растопыренными ладонями. Секунду было тихо, скрипка плыла в воздухе, потом внизу раздался глухой звук расколовшегося арбуза. Перепрыгивая через ступеньки, Иванов сбежал во двор. Черный ход оказался не запертым. Доктор Е.Во. лежал по деревом в косой тени дома.
— Кто, кто убил Губаря? — наклонился над ним Иванов.
— Мне... мне... приказали...
— Кто... кто?..
— А... — выдохнул доктор Е.Во. и умер.
Скрипка стихла, и над головой зажегся свет.
— Мамуся, посмотри, кто там, — произнес мужской голос.
На третьем этаже мелькнуло заросшее лицо со скорбными складками. Иванов ретировался в тень. Взошедшая луна бледно взирала сверху.
— Пьяный забрел, — ответила женщина.
— Ох-охо-ох, нет покоя в этом городе... — произнес кто-то и снова взялся за смычок.
Иванов выскользнул из двора. Луна и здесь висела почти над самой мостовой. По соседней улице, мигнув глазами, пробежала кошка.
— Я его случайно убил, — сказал он почти задумчиво и на какое-то мгновение усомнился даже в собственных словах.
— Кого? — удивилась Изюминка-Ю, соскальзывая ему в руки.
— Человека... — ответил Иванов, — человека...
— Мне было так страшно за тебя, — призналась она.
— Мне самому было страшно, — ответил он.
* * *
— Помнишь нашу "черепаху" — танцплощадку на Возжвиженке? — спросила она.
— Помню, — ответил он.
Наверное, она ждала его звонка. Он даже не успел себя назвать. На мгновение представил лицо, которое давно стало маской и утратило всякие чувства.
— Я буду там через полчаса. — Голос был равнодушным и бесцветным, но он слишком хорошо его знал, чтобы доверять. В голосе крылась ярость.
Он методично обзванивал все телефоны, и каждый раз женщина-бармен терпеливо ставила перед ним аппарат. В одном из многочисленных кафе набережной. Инстинктивно прятались за горшком с разросшейся фиттонией. Листья с белыми прожилками свешивались до самого пола. "Сбежим... — предложила Изюминка-Ю, — сбежим из этой простреленной квартиры?" В эту ночь у него не было сомнений, хотя смерть господина Е.Во. все еще казалась ему нереальной, словно он посмотрел странный фильм с неожиданной концовкой. Накануне он отыскал сумку в куче мусора и отнес на баржу. Бармен подсчитывал выручку. Молча опустил руку под буфетную стойку и положил перед ним бумажный пакет, перехваченный лентой.
— Это твое. Посмотри сам. Я уж решил, что ты пропал.
— Чуть не пропал, — признался Иванов и надорвал угол. — Спасибо, — сказал он, заглянув внутрь.
— Не за что, — ответил бывший боксер. — Будет еще, приноси.
Казалось, ему было приятно доставить кому-то удовольствие.
— Теперь уже не будет, — сказал Иванов, — теперь всему конец.
— Это точно, — согласился бармен и ладонью пригладил свой чуб. — Лезет, чтоб ему... Теперь уже всему конец. Вряд ли ты застанешь меня через неделю. — Он испытующе посмотрел на Иванова. У него были глаза человека, который смертельно устал. — Уезжаю на север.
— Удачи, — пожелал Иванов.
Вначале они испробовали все сорта пива. Потом в баре обнаружили полусухой мускат, а в меню отыскали "домашний гуляш". Пока ждали заказанное, он пару раз безуспешно звонил Королеве.
Короткий ливень не принес облегчения — испортил поверхность реки, передав ей состояние хаоса и серый цвет туч. Камни набережной стали глянцевыми. Через некоторое время, когда он взглянул в окно, они почти высохли и только в швах между ними блестела вода.
Сегодня она была весела и беспечна, словно скинула давний груз. Губы — она не могла их сдержать. Он чувствовал, что не достоин быть причиной ее хорошего настроения. Но улыбался, слушая ее голос. Ее лицо, морщинки, возникающие в излучине губ, трепетные ноздри и глаза — то, что до сих пор составляло для него тайну, старались его в чем-то убедить. И он даже догадывался, в чем. Но не хотел об этом думать. Он знал, что теперь это не так важно, раз она здесь, с ним. Он понял, что научился, почти научился не ревновать к прошлому, недавнему прошлому. И это было для него еще одним открытием. Может быть, даже не очень приятным, но открытием. Временами она замолкала и бросала на него вопрошающий взгляд, временами обрушивала водопад эмоций, мило наклоняя голову набок. Вдруг, таинственно улыбаясь, словно на что-то решившись, чмокнула в щеку. Оставила ровно на час, а когда явилась.
