Авраам Иехошуа - Господин Мани
По прошествии месяца со дня смерти раввина Хадайи, когда донна Флора начала складывать вещи, Аврахам Мани хотел сделать ей предложение — чтобы "выполнить истинную волю хахама" — так он хотел представить это ей — или чтобы смыть наконец с себя пятно давней обиды, когда она отказала ему. Однако в конце концов он даже не осмелился сделать ей малейший намек, поскольку донна Флора держалась от него на расстоянии и проявляла холодность, остужавшую его пыл. Опасаясь, что Аврахам Мани последует за ней в Стамбул, она решила изменить направление и из Афин отправилась в Иерусалим, повидать племянницу и ее ребенка, о котором так трогательно рассказывал ей Аврахам Мани.
В Эрец-Исраэль вслед за ней Аврахам Мани не поехал, поскольку боялся, что его альковный секрет выйдет наружу и он попадет в Иерусалиме в крайне неприятное положение. Хотя его совсем не тянуло домой, он вернулся в Салоники, где жили его дочь, зять и двое внуков. Вопрос о том, должен ли он наложить на себя руки, не давал; ему покоя, и он обдумывал разные способы самоубийства. Он продолжал соблюдать траур, часто ходил в синагоги, где все могли видеть, что он скорбит по покойнику. Он испытывал внутреннюю потребность подниматься на амвон, когда открывали шкаф со свитками Торы по субботам или после чтения глав из книг Пророков, хлопать рукой по молитвеннику, давая команду молящимся встать, уговаривать хаззанов прочитать по хахаму Хадайе полную заупокойную молитву, которая читается только по самым заслуженным людям и начинается словами: "Но где премудрость обретается и где место разума? Блажен человек, который снискал мудрость, и тот, кто приобрел разум. Как много у Тебя благ, которые Ты хранишь для боящихся Тебя и которые Ты приготовил уповающим на Тебя…"
Но и эти проникновенные молитвы не приносили ему успокоения и не помогали избавиться от непрерывно донимающего его вопроса: должен ли он наложить на себя руки в наказание за совершенный грех или это лишь усугубит его вину. Все это не давало ему сидеть на одном месте, и он пустился в странствия, стремясь повторить путь, который проделал в свое время его учитель, и пытаясь "исчезнуть путем, который не привел к этому исчезновению". В 1853 году он добрался до Дамаска и оттуда отправил небольшое письмецо своему сыну-внуку, которому исполнилось к тому времени пять лет. В письме были стихи, сочиненные им самим, и разные тонкие намеки. Но и в Дамаске Аврахам Мани не задержался надолго. После Крымской кампании в том же 1853 году он отправился дальше, в Ирак и оказался примерно в тех краях, где родились его отец и дед. Последние сведения о нем, дошедшие до его дочери и зятя, поступили из маленького городка, который в древности был портом, но вследствие эрозии оказался в наше время далеко от моря. Аврахам Мани исполнял там обязанности раввина и хаззана. По-видимому, он умер все же собственной смертью то ли в 1860 году, отмеченном рождением Герцля, то ли в 1861-м, когда вспыхнула гражданская война в США. Было ему соответственно шестьдесят один год или шестьдесят два года.
Флора Молхо-Хадайя. Донна Флора была сражена смертью мужа. Ведь несмотря на то, что хахама разбил паралич и они застряли на каком-то постоялом дворе в Афинах, где терпели множество неудобств, она, у которой никогда не было детей, испытывала некое удовольствие, ухаживая за мужем, столь мудрым и столь беспомощным, превратившимся, по меткому выражению Аврахама Мани, в "престарелого младенца". Ворвавшись вместе со слугой-греком в комнату больного — после того, как они сломали дверь, — и застав Мани совершающим какой-то странный танец вокруг тела хахама, она не смогла сдержаться: огласила комнату криком, разрыдалась и набросилась с горькими упреками на Мани. Но сразу же взяла себя в руки и была как всегда сдержанна и величава на протяжении всех дней траура. Донна Флора соблюдала все правила приличия и по отношению к Мани и старалась ничем его не обидеть, боясь оскорбить таким образом память покойного. Но после окончания церемонии на кладбище по истечении месяца со дня смерти хахама она решила не иметь больше никаких дел с Аврахамом Мани, передумала возвращаться в Стамбул и отправилась в Эрец-Исраэль повидать племянницу и особенно ее маленького сына.
В Иерусалим, город, где она родилась, донна Флора приехала весной 1849 года после восемнадцатилетнего отсутствия и была встречена всеми своими знакомыми с почтением и любовью. Она остановилась в бывшем родительском доме и спала в своей бывшей детской. Маленький Моше называл ее "другая бабушка". Английский консул с супругой, которые недавно торжественно открыли новую церковь Крайст черч, сразу оценили по достоинству благородную донну, "тетю Иосефа", испытывали по отношению к ней особую симпатию и несмотря на то, что английского она практически не знала, даже пригласили на заседание Иерусалимского литературного общества, где обсуждалась в тот раз незадолго до этого вышедшая книга "Дэвид Копперфильд".
Тамар, разумеется, не раскрыла ей, кто настоящий отец ребенка, и донна Флора чувствовала себя в Эрец-Исраэль и в своем родном Иерусалиме вполне счастливо. С друзьями она обсуждала возможность перевезти из Афин останки хахама Хадайи и торжественно захоронить их на Масличной горе. Но во время Крымской кампании из Дамаска пришло письмо от Аврахама Мани, содержащее стихотворение его собственного сочинения. Стих был посвящен внуку и содержал туманные намеки на возможность возвращения Мани в Иерусалим. Тамар это письмо напугало и взволновало до глубины души. После долгих колебаний и тяжелых бессонных ночей она, не в силах больше носить этот секрет в себе, рассказала обо всем любимой тете. Донна Флора пришла вначале в ужас, а потом вроде бы примирилась с новой реальностью. Но постепенно она стала испытывать какое-то странное чувство непреодолимого отвращения ко всему окружающему, включая Иерусалим и Эрец-Исраэль. В конце 1855 года, уже явившись свидетельницей землетрясения в Иерусалиме и стычек между греками и армянами в церкви Гроба господня, донна Флора покинула Эрец-Исраэль. Она переселилась в Александрию, где жили ее племянники по линии отца Яакова Молхо. Оттуда она не вернулась. Прожив последние годы в состоянии глубокой меланхолии, она скончалась в 1863 году в возрасте шестидесяти трех лет.
Раввин Шабтай Хананья Хадая. Трудно сказать, в какой момент он испустил дух и действительно ли Авраам Мани говорил битый час с мертвецом. Но была ли его смерть нежданной? Действительно, греческий врач, срочно вызванный на первый консилиум, состоявшийся ещё осенью на постоялом дворе (после того, как раввин был высажен с судна), сказал донне Флоре, что он знает лично в квартале Фалака, что у Акрополя, несколько древних стариков, многие годы не сказавших ни слова; однако можно представить, что этот прогноз превзошёл ее оптимизм. Вместе с этим нет смысла отвергать предположение, что Авраам Мани, войдя в комнату, глубоко взволновал раввина и приблизил его кончину. Был ли он жив, когда его ученик, "милый песгадо", задал свой последний вопрос? И пытался ли отыскать в меркнущей своей памяти слова Галахи, говорящие о "сознательном самоубийстве"? И вновь, несмотря на волнение, была ли его смерть неотвратимой или могла придти позднее? Нет ответа на эти вопросы. Ясно лишь, что хахам Хадая был чрезвычайно испуган, когда донна Флора вышла из комнаты, а Авраам Мани, заперев дверь, начал свой нескончаемый монолог, раздевая его и развязывая его бинты. А посему, не удивительно, что евреи, выломав в конце концов запертую дверь и найдя Авраама Мани, поющего и танцующего перед обнаженным собеседником, как бы желая оживить его, весьма рассердились, хотя и не сомневались в его добрых намерениях.[114]
РОДОСЛОВНАЯ СЕМЬИ МАНИ
Элияху Мани 1749-1807
Иосеф Мани 1776-1820
Аврахам Мани 1799-1861
Иосеф Мани 1826-1848
Моше Мани 1848-1899
Иосеф Мани 1887-1941
Эфраим Мани 1914-1944
Габриэль Мани 1938-
Эфраим Мани 1958-
Рони Мани 1983-
Примечания
1
Киббуцница, то есть жительница киббуца (букв. собрание, группа, ивр.) — коллективного поселения, преимущественно сельского типа, с равным распределением труда и обеспечением материальных нужд его жителей.
2
Хахам (букв. мудрец, ивр.) — титул раввина, знатока еврейского учения, в основном в восточных общинах.
3
Нахал — специальные части Армии Обороны Израиля, где, получая военную подготовку, молодежь одновременно занимается сельским трудом, осваивая новые земли.
4
Шестидневная война — война Израиля против армий Египта, Иордании и Сирии в июне 1967 г.
