Юрий Григ - Пусть умрёт
И посему в очередной раз отец одиннадцати девочек вплоть до последних двенадцатых родов вынужден был мучиться неизвестностью.
Справедливости ради доложим, что, будучи умудренным опытом предшествующих неудач, на сей раз он сделал все возможное, чтобы родился мальчик, а именно: принес Обатале в жертву молодого бычка семи дней от роду, точь-в-точь, как предписывал шаман; семь долгих, показавшихся целой вечностью, дней до зачатия не смотрел на женщин, чтобы душа очистилась от женского образа и духи осеменения внутри его тела настроились сугубо на мужское начало, – даже во время зачатия он завязал себе глаза, чтобы не видеть ее, Сесилию, которая, понятно, была женщиной; и наконец, он помолился не только своим богам, но и святому Христофору, покровителю детей.
Ничего не помогло!
Это начинало походить на проклятие.
Нет, не проклятие! Это дура Сесилия! Она виновата в том, что ее чрево опять выносило девчонку! Это она не разрешила ему надеть при совокуплении маску творца человечества и попечителя оплодотворения аругбо Обаталы!
«Страшно ей!» – передразнил он жену, скорчив про себя гримасу.
А ведь Апута пожалел ее – и вправду Обатала для европейца выглядит страшновато. А шаман настаивал. Теперь все старания пропали зря.
Вообще, дела в последнее время шли из рук вон. Несмотря на неплохие, на первый взгляд, экономические показатели, серебряные копи перестали приносить сверхприбыли после того, как в Боливии было открыто новое месторождение. Да и запасы здесь, дома, были далеко не бесконечны. Цены сразу рухнули. А ведь десять лет назад всё так хорошо начиналось. Всем казалось, золотой... то есть, конечно, серебряный, век будет продолжаться вечно. К чему было развивать еще какие-то направления, если под задницей было такое несметное богатство.
Один ученый из университета даже подсчитал: если растянуть все атомы серебра из их месторождений в одну цепочку, то она дотянется до какой-то там галактики. А оказалось – даже этому может прийти конец.
Сейчас вся надежда на новый проект. Этого русского, Пронькина, еще в далекие студенческие времена в Москве послал ему сам всемогущий Олодумаре! Только бы всё получилось. Да и почему бы и нет? Они обкатали проект несколько раз. Все были в восторге. На этот раз гостей будет много.
Мысли о новом проекте немного развеяли дурное настроение.
В свои «слегка за пятьдесят» Апута пришел к замечательному выводу: он был глубоко убежден, что западная цивилизация обречена... Если бы не Африка! Африка с ее естественным отбором. Только здесь, как он полагал, еще остался полигон, где продолжался эксперимент, начатый богами. Только на этом континенте люди противостояли болезням, войнам, наводнениям, извержениям и другим катаклизмам наиболее естественным образом. И только здесь выживают сильнейшие. Во всем остальном мире естественный отбор прекратился.
«Они еще изобрели евгенику, чтобы вывести идеального человека, – размышлял образованный Апута. – Дайте в руки человеку оружие, привезите его в Африку, вот вам и вся евгеника. Кто выживет, тот и лучше, тот и достоин давать потомство.»
Да-да, не удивляйтесь! Несмотря на прочную иррациональную платформу, заложенную еще в юные годы, он совершенно алогично оставлял место дарвинизму, к которому проникся доверием еще в те времена, когда шарахался с одной студенткой биологического факультета.
Итак, кроме оплошности жены и незавидной макроэкономической ситуации в стране на его настроение повлияла еще и трапеза. Вернее, она и повлияла больше всего.
Ужин с русскими... Вчера с Пронькиным вспомнили былые времена – все «подвиги» на московской земле. И повар Апуты постарался, как всегда. Не ударил лицом в грязь. Даже русские были приятно удивлены – откуда в Африке такая великолепная кавказская кухня. Молодец Зураб! Все-таки не зря Апута его вытащил из его родной, но уж больно холодной Грузии и привез сюда.
Повар-грузин, вместе с которым он когда-то постигал в Москве основы социалистической экономики (который предпочел должности экономиста на каком-нибудь унитарном предприятии тепленькое местечко на кухне у своего бывшего однокашника) обворожил его в свое время кавказской кухней. С тех пор Апута обожал все эти маринады, блюда из баклажанов с орехами, лобио, шашлык, какую-то особую штуку из бараньих кишочек, и замечательное блюдо из его же, барана, яичек.
Последнее было его самым любимым лакомством, настолько любимым, что часто он вполне серьезно сожалел, что бараны не куры и не могут нестись, подобно пернатым. Каждый раз, когда ему хотелось полакомиться, очередному барану это стоило жизни. Можно было обойтись и кастрацией, если бы не такая же страстная любовь к бараньим кишкам.
Но за все приходится платить, и он, несмотря на свой высокий пост, не был исключением – сильнейшая изжога омрачала его существование уже часа два, не меньше. Тяжесть в животе достигла апогея и не собиралась так просто отступать. Утробные звуки, издаваемые внутренностями, не поддавались контролю и напоминали канализационную канонаду. Даже громкая музыка была не в состоянии заглушить эти взрывы глубоко в недрах возмущенного излишествами организма. Апута несколько раз посылал за таблетками, но и они мало помогали.
А сейчас, совершенно некстати, перед ним сидел начальник его личной гвардии, полковник Себаи и докладывал о принимаемых мерах безопасности и сохранения секретности в районе проведения мероприятий по проекту «Alar sword»[29].
Принимая во внимание состояние его измученного застольем организма, легко догадаться, что господину президенту не очень-то хотелось напрягаться. Но дело было важное, а самое главное – сугубо конфиденциальное. Настолько конфиденциальное, что мало кому поручишь. Разве что этому гиппопотаму, сидящему сейчас напротив. Можно, пожалуй, еще доверять министру финансов, двоюродному брату первой жены президента. Да и то не всё.
Апута вздохнул и оценивающе посмотрел на полковника: «Интересно, о чем сейчас думает этот бездельник? Наверняка, о том, как обжулить меня, выклянчить еще денег. Якобы на охрану от заговорщиков. Знаем, куда эти денежки уплывут».
Он вспомнил недавний доклад главы секретной службы. Интереснейший списочек преподнес ему тот. Если верить документу, мошенник, сидящий напротив него с невинным видом радетеля за судьбу родного государства, занимает пятую строчку в списке богатейших людей страны.
«Мало, мало осталось верных людей, – подумал господин президент. – Да и те, кто остался, жулики и подлецы, готовые за лишнюю пачку долларов всадить нож тебе в спину. Нужно постоянно быть начеку. Этот вот, хоть и родственник, а предаст, как пить дать предаст, стоит только поманить его «зеленью». Только и надежда на то, что затаскиваешь этих дармоедов в свой бизнес. Приходится делать вид, что веришь их липовым отчетам о расходах и делиться. А что поделаешь?»
Он опять вздохнул и углубился в бумаги, которые подсунул ему услужливый родственник. «Так и знал – опять дополнительные меры по безопасности мероприятия: эскорт из аэропорта в морской порт для важных шишек, два добавочных катера береговой охраны для сопровождения яхт с посетителями. Так, что там еще: патрулирование акватории острова, медицина, служба наблюдения... Почему они не берут с этих толстосумов за дополнительные услуги?! А может быть берут?! Без сомнения берут! Ай-ай, Апута, – подумал он о себе в третьем лице, – какой ты наивный. Что ж, будем считать это неофициальной дополнительной частью жалованья. Чем больше воруют эти хапуги, тем крепче будут держаться за свое место», – сделал он безрадостный вывод.
Такие мысли проносились в легкомысленно-кучерявой голове президента, пока он изучал бумаги, время от времени поглядывая на собеседника и задавая ничего не значащие вопросы. К чему вопросы, когда и так было ясно – весь этот доклад сплошная липа. Как минимум, троекратное завышение расходов. Если не больше!
«Что поделаешь, – в очередной раз беззлобно примирился он с неизбежным и неискоренимым злом, – зато эта штука может принести неплохой доход».
— Бисаи, – обратился он к полковнику по имени, – правильно ли я понял, что меры по безопасности обойдутся нам дополнительно в двести тысяч долларов. И почему опять долларов? Я просил подавать мне смету в таласи. Доллары, доллары, – проворчал он недовольно. – Все помешались на долларах. Ты мне объясни – почему ты платишь зарплату своим бездельникам в таласи, а смету всегда подсовываешь в долларах. Ты никогда не задумывался над тем, что у нас тут не Соединенные Штаты Америки? Наша страна называется Бурна-Тапу, а денежная единица – таласи!
