Татьяна Соломатина - Психоз
– Мальчик или девочка?
– Сучка вроде… Как будто в ней что-то прорвалось, понимаешь? Меня прям осенило – а вдруг она не собака вовсе… Нет. В смысле, собака, конечно. Но вдруг душа… память-то ещё свежа! Каково ей сейчас?.. Особачится, конечно, все мы, знаешь ли… Такие правила. Филогенетика – наука новая, но жизнь-то старее пыли на луне…
– Ну ладно, ладно. Разошёлся. Просто немного не такой щенок. Смешная такая… Ты ещё скажи, что она реинкарнация дочери Тутанхамона… Хотя… На маленького Анубиса похожа. Крохотного такого. Морда узкая, уши острые. Остальные совсем другие… Давай её оставим.
– Она, похоже, больная – смотри, как двигается. Такую и не возьмёт никто… Конечно, оставим!
– Вот и хорошо. А что двигается – так она ещё всего лишь кутёнок. Как назовём?
У подрастающей суки Васи оказались проблемы с задними лапами. Что-то там на уровне нижних отделов позвоночника. Но трофика тканей нарушена не была, а любили её в этом доме не за это. Тут её любили ни за что. Со всем её вредным характером. С внезапными вспышками хитрости. С обострениями жадности и с протяжным мученическим воем, которым она время от времени оглашала окрестности. Любили и заботились.
– Как будто хочет заплакать, а получается только завыть. Или что-то пытается сказать и не может.
Подросшая Вася очень полюбила лежать у хозяйки на коленях, особенно тихими погожими деньками. Весной и осенью. Ещё она любила нюхать сирень. Сорта «Московская красавица» – именно такая росла на участке. Другой сирени собака Вася не знала. А вот кофе… Растворимый она не любила. Только крепкий свежесваренный. Васька не пила кофе, конечно же. Она же собака. Но почему-то очень любила его нюхать и от «ленивого», растворимого – воротила нос и жалобно поскуливала. И ещё ей страшно нравилась марка недорогого мужского одеколона, которым пользовался хозяин.
– Запредельная какая-то псина! – восклицала Сашка.
– Она, конечно, псина по правилам восприятия, но…
– Митя, она собака!
– Собака, любящая нюхать цветочки, разбирающаяся в кофе и предпочитающая мой одеколон? Конечно, она собака! Кто же ещё? Типичные для собаки пристрастия – это тебе любой кинолог скажет!
– Не издевайся… И не делай такие глаза, как будто тебе доступно что-то такое, чего мне никогда не понять!.. И не смей смеяться, сейчас стукну!.. Кто же она?
– Она – это кто-то, ковыляющий по границе миров…
Собака Васька вздыхала, как человек.
Иногда – дурачилась. А иногда – печально-печально смотрела в никуда. Бывало, она так открывала пасть, как будто… Как будто маленькая девочка, ещё не совсем умеющая пускать правильные мыльные пузыри. Любила бородинский хлеб и одинаково внимательно прислушивалась к пенью соловьёв, трескотне сорок и вороньему базару. Ещё Васька радовалась каждому рассвету. И грустила на закате. Изредка ей овладевало странное оцепенение, и Сашка тревожно крутилась вокруг своей больной собаки, готовая в любой момент отвезти её к ветеринару. Но Митя не позволял. Он просто садился рядом и тихо говорил. Говорил ей простые нежные слова о том, что она умница и красавица. И о том, что «у Васи не боли, а у крокодильчика заболи». Всякие милые глупости, которых так порой не хватает всему живому. Очень даже может быть, что и крокодильчикам. Существо Вася прожила недолгую, но тёплую и счастливую жизнь. Потому что её любили и о ней заботились. И умерла в один из дней у Сашки на руках. Митя закопал её тут же, на участке. Невдалеке от куста её любимой сирени. Собака, родившая не собаку Васю, живёт у Александры и Дмитрия Матвеевых по сей день. Она просто собака. Умная, довольная, в меру хитрая, безмерно любящая хозяина просто собака. На своём месте. В своём времени. Иногда она грустит невдалеке от куста сирени. Бегает вокруг дома – и внезапно останавливается невдалеке и грустит. Только во время цветения. Но если её позвать – она тут же радостно несётся к своим людям, забывая о грусти. Она не понимает, почему невдалеке от этого куста сирени на неё иногда нападает безграничная животная тоска. Как не понимает своей тоски любая собака, потерявшая свою не собаку.
[– Мама! Мамочка!.. Папа! Мама потеряла сознание! Она холодная! Я вышла на кухню попить воды, а она… Это потому что Саша умерла, да?
– Тише, тише, Юленька… Ира! Ирина Владимировна!!!
– …Успокойтесь. Если бы я и умерла, то только от ваших воплей. Нельзя уже стареющей даме тихо полежать на полу в гордом одиночестве.
– Как ты нас напугала!
– Пугливые какие. Хотите, открою страшную тайну: мы все бессмертны.
– Она уже шутит…
– Ничуть, Борь, ничуть…
– Ладно. Вставай… И как там нам, бессмертным?
– Да всё как обычно. Там, в бессмертии, жизнь. Больше ничего интересного нет.
– Мамочка, ты там что-то видела?..
– Ничего особенного. Главное, что я вижу сейчас тебя. Живой. В этом времени и в этом пространстве. И больше ничего видеть и знать не хочу.
– Смирнова…
– Что, Кронштейн?
– Что там с нашей Ларионовой?
– Всё в порядке.
– Врёшь, да?
– Ты хочешь, чтобы я тебе сказала правду?
– Да.
– С нашей Ларионовой всё в порядке.
– Мам…
– Что, родная?
– Вот у нас были первые семинары по истории религии. Нам говорили, что у индусов и буддистов… У них немного по-разному, и отголоски есть во всех религиях, и в христианстве, и в исламе, но на востоке как-то… понятнее, что ли? Понятно, что ничего не понятно. Ну, переселение душ, короче. Умирает только тело, а душа перевоплощается и в будущем…
– Кто тебе сказал, что в будущем?
– Преподаватель.
– Дурак он, твой преподаватель. Скажи ему, что будущее, как и прошлое, – это «квинтэссенция человеческой тупости относительно восприятия такого иллюзорного понятия, как время». Запомнила? Если что, скажи, мама просила передать. Для души нет времени. Есть только бесконечное пространство. «Будущее» и «прошлое» это всего лишь вопрос ракурсов. Физики куда лучше философов ориентируются в этих вопросах. Нет, Юлька, ни прошлого, ни будущего для души. Это для тела – только настоящее.
– Значит, душа может перевоплотиться в прошлое?!
– Я ей про бузину, а она мне про бузину… Оставь уже мать в покое. Поцелуй, обними и оставь… Эй, евреи, кто-нибудь сварит стареющей русской ведьме кофе?..]
Сашкин муж узнал о смерти бывшей супруги при перерасчёте коммунальных услуг за квартиру уже умершей тётки. Даже взгрустнул немного. И, купив бутылку водки, пошёл не то к Суходольским, не то к Петровым-Ивановым. Не то и вовсе в ресторан. Кажется, у него была какая-то девушка. И кажется, она даже жила с ним в его доме, но ещё не на правах законной супруги. Хотя намекала. Вернувшись, он ещё принял, и даже всплакнул, и вдруг заметил на стене фотографию бывшей жены в свадебном платье, улыбающуюся, с ним под ручку. И просто-таки разрыдался. Снял со стены, долго-долго смотрел и забыл на столе. Когда он, пьяный, уснул, девушка потихоньку вынула фотографию из рамки и сожгла её в пепельнице. Вставила свою (с этим же мужчиной под ручку) и повесила на прежнее место. Наутро он ничего не заметил. Вещь на месте. Висит и висит. Никаких белых пятен…
