Город падающих ангелов - Берендт Джон

Когда вторая часть судебного заседания закончилась, суд удалился для анализа всех доказательств. В конце месяца председатель суда зачитал вердикты перед переполненным залом.

Энрико Карелла – виновен в умышленном поджоге, семь лет тюрьмы. Массимилиано Маркетти – шесть лет тюрьмы. Все восемь обвиняемых в преступной халатности – оправданы. Единственной причиной пожара признан поджог.

Джованни Сено был возмущен. «Вердикт был написан к концу первого заседания», – сказал он газетным репортерам. Карелла, который не присутствовал на чтении приговора, сделал заявление «Иль Газеттино», снова сказав о своей невиновности. Маркетти промолчал. На время рассмотрения поданной ими апелляции оба остались на свободе.

Через два месяца судьи выступили с motivazione, объяснением своего вердикта. В их докладе содержались выводы, от которых пробирал озноб:

«Карелла и Маркетти действовали не одни, – заявили судьи. – Они были марионетками тех, кто остался в тени, людей с финансовыми интересами такого масштаба, что уничтожение театра было для них сущей мелочью».

Судьи всем своим авторитетом поддерживали идею о том, что поджог был оплачен какими-то неизвестными людьми. «Для судей, – сообщала «Иль Газеттино», – то, что прежде было одной из гипотез расследования, стало неопровержимым фактом».

В первую очередь центр внимания сместился на Ренато Кареллу. Но три месяца спустя Ренато Карелла умер от рака легкого. Я позвонил Кассону в его офис и спросил, какое значение эта смерть будет иметь для расследования.

– Расследование закончено, – просто ответил он. – Ренато Карелла был главным фигурантом нашего дела. Мы считали, что он, возможно, являлся связующим звеном между обвиненными парнями и деньгами. У него было множество контактов с компаниями за пределами Венеции. Мы вели следствие, интересуясь всеми подрядчиками и субподрядчиками, которых он нанимал для работы в «Ла Фениче», но добыть каких-то конкретных улик против него нам не удалось. Теперь же, после его смерти, все следы окончательно остыли.

– Что вы можете сказать о молодых людях? – спросил я. – Они не проявили желания говорить?

– Несколько раз они обещали поделиться новой информацией о Ренато, но неизменно отказывались от этого намерения. К несчастью, у нас сейчас масса дел, которые требуют неусыпного внимания. До тех пор, пока не появится что-то новое – например, содержательные заявления Кареллы и Маркетти, – это дело не будет возобновлено. У нас просто нет времени им заниматься.

– Их отец умер, след остыл, а тайна осталась, – усмехнувшись, произнес Людовико де Луиджи. – Все дело, как обычно, в деньгах. Не в любви – в деньгах. Прекрасное завершение расследования, просто образцовое для Венеции.

Де Луиджи сидел в своей студии на первом этаже перед неоконченной картиной, на которой было изображено украшенное драгоценными камнями платье, парящее над пустынным ландшафтом, – создавалось впечатление, что платье надето на невидимую женщину.

– Я пишу портрет самооценки Пегги Гуггенхайм, – сказал он. – В это золотое вечернее платье она одета на фотографии, сделанной Маном Рэем в двадцатые годы. Платье, между прочим, от Пуаре.

Эта фотография красовалась на пыльной обложке автобиографии Пегги Гуггенхайм «Прочь из этого века», прикрепленной к мольберту де Луиджи.

– Почему вы говорите об образцовом завершении? – спросил я. – По-моему, дело повисло.

– Да, но это как раз и есть то завершение, с которым Венеция может жить долго и счастливо. – Он нанес на холст мазок золотой краски. – Сами посмотрите на всю эту историю: большой пожар, культурная катастрофа, показные взаимные обвинения чиновников, бесстыдная гонка подрядчиков за деньгами на восстановление театра, удовлетворенность суда вердиктами о виновности и тюремными сроками, гордость за возрождение «Ла Фениче» и… – он поднял кисть и поднял взгляд от холста, – …нераскрытая тайна. Деньги скрытно перетекают из рук в руки. Неназванные преступники прячутся в тени. Это возбуждает и подстегивает воображение, дает людям свободу измышлять какие угодно сценарии. Чего еще можно желать?

На электронном табло возле «Ла Фениче» появилось число 537, когда Лаура Мильори обнаружила следы зеленой краски именно в том месте, где и надеялась ее найти, а это значило, что обезглавленная фигура на переднем плане действительно представляла Вергилия. В час того же дня апелляционный суд в Местре подтвердил обвинительный вердикт в отношении Энрико Кареллы и Массимилиано Маркетти. Адвокаты молодых людей объявили, что подадут последнюю апелляцию в высшую инстанцию, в кассационный суд в Риме.

Год спустя, в середине лета 2003-го, театр стал напоминать свою фанерную модель: голые потолки, голые стены и пять ярусов голых деревянных лож. То, что «Ла Фениче» будет окончательно восстановлен через четыре месяца, казалось решительно невозможным, но руководители работ убеждали прессу в том, что восстановление идет по графику. Вскоре после полудня сто сорокового дня из Рима пришло известие о том, что кассационный суд в Риме отклонил апелляцию. Карелле и Маркетти предстояло отправиться в тюрьму.

Полиция прибыла в дом Маркетти в четыре часа дня и, надев на него наручники, увезла в тюрьму на шесть лет.

– Этот кассационный суд меня просто убил, – сказал адвокат Маркетти Джованни Сено, когда я через неделю ему позвонил. – Обычно человеку дают пару дней на завершение дел, прежде чем привести в исполнение приговор и запереть его в тюрьму. В прошлом году я защищал парня, которого приговорили к девяти годам за торговлю наркотиками, так вот ему дали на сборы целый месяц до того, как арестовать. У моего партнера есть клиентка, наркоманка, воровка и проститутка, которая остается на свободе до сих пор, через полтора года после отклонения апелляции кассационным судом, только потому, что пока не нашли письмо из апелляционного суда, а значит, невозможно исполнить приговор. Но Маркетти взяли всего через пару часов. Скажите, куда он мог сбежать от новорожденной дочери и жены? А Карелла!

Энрико Кареллы не оказалось дома, когда явились полицейские, не вернулся он и в течение дня, и на следующий день. В интервью, данном за два месяца до этого корреспонденту «Иль Газеттино» Джанлуке Амадори, Энрико сказал, что если апелляция будет отклонена, то он отбудет свой срок. Адвокат Кареллы сообщил вскоре после отклонения апелляции, что недавно говорил с подзащитным, и тот уверил его в том, что скоро сам сдастся полиции. На третий день венецианские власти объявили Кареллу «пропавшим», но не «скрывающимся». В конце недели они же объявили его беглецом, лицом, скрывающимся от правосудия.

– Так кто платил залог? – спросил я. – И насколько он велик?

– Какой залог? – удивился адвокат. – В Италии нет системы залогов. Она существовала в течение двух или трех лет, но не было института поручителей, как у вас в Америке, поэтому от отбывания срока могли уйти только богатые обвиняемые. Это стало социальной проблемой.

– Как вы думаете, полиция его ищет?

– Думаю, что да, поскольку это очевидное унижение полиции. Они не смогли поймать того, кого должны были поймать. По моему мнению, Карелла вел себя, как человек, собиравшийся соскочить. Он готовился к этому. Даже интервью, данное им газетчикам, было частью всей этой постановки, когда он заявил, что отбудет срок, если кассационный суд отклонит апелляцию. Дело еще не закончено. Я в адвокатуре уже тридцать лет, и я обычно не проигрывал дел. Никогда не отставляю дела на полке. Все они хранятся у меня в компьютере. Обещаю вам, что, если произойдет что-то важное, я поставлю вас в известность. Я не все говорил вам, буду честен. Да, я не говорил вам всего.

Что бы ни скрывал от меня Джованни Сено, это едва ли могло облегчить участь Массимилиано Маркетти, отбывавшего шестилетний срок в Падуе – в той самой тюрьме, из которой несколько лет назад смог вырваться старый мафиозный клиент Сено – Феличе «Ангелочек» Маньеро.

Я отправился в Сальцано навестить Маркетти. Мы сидели на кухне и пили кока-колу из пластиковой бутылки, как в прошлый мой приезд.