Алексей Колышевский - МЖ. Роман-жизнь от первого лица
– Андрей, привет.
– О, Марк, дорогой! Я только что собирался тебе звонить! Спасибо тебе огромное, дружище, благодарю тебя от всей души! Я все получил еще вчера! Ты просто гений! Давай подкатывай в «Эльдорадо»! Выпьем за твое здоровье!
– Получил?.. Ну, слава Богу. Мне немного нездоровится, акклиматизация, понимаешь… В другой раз, старик. Я перезвоню.
– Ну, ты даешь. Как знаешь, тебе решать. Если болеешь, то лучше отлежаться. Тебе много пришлось пережить за последние дни. Поправляйся!
Отлично. Все при деньгах, кроме меня. Впрочем, как всегда. Как там Глеб Жеглов говорил? «Кому повезет, у того и петух снесет?» А у меня и куры-то не несутся. Позвонить Клаудии? Интересно, что она скажет? Я набрал ее номер. Телефон был выключен. Тогда я перезвонил банкиру. Тот вежливо выслушал меня, выразил сожаление, поцокал языком, пообещал передать Клаудии, чтобы та «нашла» меня, и попрощался, сославшись на неотложные дела. Мимо проходила какая-то студентка, она курила длинную тонкую сигарету. Я извинился и попросил ее дать мне закурить. Она остановилась, протянула мне пачку «Davidoff» и, пока я скрюченными от мороза пальцами вытаскивал сигарету, с интересом рассматривала меня.
– Дайте зажигалку, пожалуйста.
– Вот, возьмите.
– Спасибо.
– Вам плохо?
– С чего вы взяли?
– Вы такой грустный. У вас что-то случилось? Ведь до сессии еще так далеко.
Она приняла меня за студента. Отчасти она права, я действительно похож на студента, который раз за разом проваливает один и тот же экзамен.
– Да, вы правы. «От сессии до сессии…
– …живут студенты весело», – подхватила она, взяла зажигалку и отправилась дальше.
– «А сессия всего два раза в год», – закончили мы хором.
– Вы с какого факультета?
– С социологического.
– А я с экономического.
– Здорово. Желаю вам вырасти и поступить на работу в «Price Waterhouse Coopers».
– Почему именно туда?
– Однажды можно неплохо заработать, главное – не стараться прыгнуть выше своей головы. Спасибо за сигарету. Извините, что задержал вас.
– Нет, нет, что вы! Вы меня совершенно не задержали. Я как раз шла и думала о том, чем занять сегодняшний скучный вечер, и, представьте себе, ничего в моей голове так и не родилось.
– Но ведь вы уже потратили часть вечера на разговор со мной, не так ли?
– Ха-ха-ха, да, вы правы, так оно и есть. И вы знаете что, я боюсь показаться нескромной, но я с удовольствием потратила бы весь оставшийся вечер на разговор с вами. Как вы к этому относитесь?
– Без возражений совершенно. И позвольте мне пригласить вас куда-нибудь, где наш разговор обрел бы особенную душевность. Только вот придется нам с вами идти по холоду до самой смотровой площадки и там ловить такси.
– Не волнуйтесь на этот счет. Я на машине.
– Меня зовут Марк.
– Алиса.
– Редкое имя.
– У вас… у тебя… можно на «ты»?
– Нужно.
– Твое имя тоже не часто встречается.
– Ну, тогда нам сам Бог велел поговорить сегодня.
В машине, маленьком уютном «AUDI 3», я с комфортом расположился на переднем сиденье: отодвинул его до упора назад, откинул спинку, согрелся. Блаженно потянулся. Мы говорили обо всем, о чем говорят люди, когда встречаются впервые и понимают, что встреча эта, скорее всего, никогда не будет иметь продолжения. Я сказал, что я поэт. Она засмеялась. Я поклялся, что не лгу.
– Почитай мне что-нибудь?
– А хочешь экспромт?
– Конечно, хочу.
– Знаешь, у меня сегодня произошел один жестокий финансовый облом, и поэтому стихи будут об этом.
– Ну, давай же, не томи!
В молчании снегов безбрежном
Я подрочил в сугробе нежном,
И снеговик был мной зачат.
Теперь живет в моей халупе,
С тремя прыщами на залупе,
Весь белый и холодный гад.
Одно приятно, есть не просит:
От молока его поносит,
И в доме вихри снега мчат.
Мне снеговик испортил стенку,
Ковер, машину, бабку Лерку
И пятерых внучат.
Я трачу все свое здоровье,
Но у меня оно моржовье,
Я сам тому не рад.
снеговик со мной ночует,
И холодом мне в уши дует,
И отморозил зад.
А я люблю его: больного,
Немого, бедного такого.
Прости, Снежок, мой мат.
Я принесу тебе в кармане
Лаваш, что жарили армяне,
И сахар-рафинад.
И, улыбаясь, умиляться,
когда ты будешь обжираться,
Ударив лбом в набат.
И нет мне больше в мире места,
В снегу увязли мои чресла,
И нет пути назад.
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу неторопливого хмыря,
И сейфы навестим пустые, столы, недавно столь густые,
И тот сугроб паскудный, бля…
Менеджер на свой карман – 2. Паша
А на следующий день утром, когда я вышел из квартиры студентки Алисы и зашагал под дождем к метро, я понял, что скука вновь вернулась в мою жизнь и обещала, что надолго. Мечта о свободе от офисного рабства так и осталась мечтой. Лера будет продолжать бесконечно ворчать и в конце концов сведет меня с ума. Просиживание штанов в опостылевшей квартире, накачивание алкоголем в гараже, черная тоска и никакого света в конце тоннеля, вот что ожидало меня уже сейчас. Оно уже настало. Пойду куплю блок сигарет и начну дымить по-взрослому. Все равно уже ничего не произойдет. Лучше бы у тех двоих горе-киллеров не сломался автомобиль. А может, пойти вон в тот заброшенный детский сад, забраться в маленький игрушечный домик, согнувшись для этого в три погибели, и пустить себе пулю в рот? Что это за жизнь? Так же наверняка чувствовала себя Маргарита после окончания бала у Воланда, когда вдруг поняла, что все ее мечты напрасны, все обещания сатаны пусты, а ей самое время пойти и утопиться. Топиться не стану, слишком я хорошо плаваю, так что ничего не получится. Стреляться тоже не стану, вспомню лучше дочкины глазки, которые мне хочется видеть как можно дольше. Ладно… Душу только совсем испоганил. До такой степени, что брезгую собой сам. Убийца, взяточник, прелюбодей, причем прелюбодей дважды. Свои отношения со Светой я прелюбодеянием не считал, так что когда изменял, то изменял сразу обеим, и ей, и Лере. Зачем такому козлу жить на свете? Но ведь живу! Живу для чего-то, вон, даже у двух злодеев машина сломалась, не смогли меня прикончить. Может, я просто орудие в руках Господа Бога? Так хочется в это поверить, чтобы стало спокойней. Но нет. Отвернулся от меня Создатель. Сдал меня чертегам из FBI. Хорошо, что я в России живу. Сюда к нам ни одна тварь импортная не залезет, побоится. Понятное дело, что фашисты, лучше уж их так называть, для краткости, прекрасно знают, на чье имя ушли деньги, которые они успели перехватить. Обо мне теперь много кто знает, кто и знать-то совсем не должен. Киллер хренов: после первого же дела замарался так, что даже на карандаш в ФБР попал, рядом с Диего Санчесом, Усамой и Маликом Коллинзом. Хорошо еще, что там везде имя Романа Клименко, не то сейчас было бы мне совсем не весело. Захотят, при желании найдут, наверное… Только вот желание вряд ли возникнет. Я же не совершал ничего против США, скорее наоборот. Меня даже не пустили в эту достойную страну. Посчитали хуже какого-нибудь террориста. А теперь еще и деньги арестовали. Как жить теперь? Воистину нелегко. В церковь я даже зайти не имею права. Не родился еще священник, который, выслушав мою исповедь, отпустил бы мне грехи и причастил меня. Вот что тяжелее всего. Всегда надеешься, что если люди не простят, то простит ОН. А мне стыдно просить у него прощения. Господи, не надо меня прощать просто так. Мне самому от этого легче не станет, да и как я узнаю, что ты меня простил? Прошу тебя: пошли мне возможность совершить что-то такое, что искупит мою вину перед самим собой, после чего я смогу жить сам с собой в мире и покое.
