Фэнни Флэгг - Стоя под радугой
В 17.28 зазвонил телефон.
– Алло.
– Элнер, она была выключена из розетки, вымыта и поставлена в посудомоечную машину.
– Как я и говорила.
– Но хорошо, что я зашла, потому что она оставила заднюю дверь открытой настежь, и две старые псины, которых Мак подкармливает, разлеглись на диване в гостиной.
– Ого… Ну этого я ей говорить не стану. У нее сердце не выдержит.
– Еще бы.
– Это что, та старая чау-чау была?
– Да, и еще одна. Эта, как ее…
– Хорошо, что ты их прогнала.
– Надеюсь, блох они не натащили. А если натащили, я не скажу откуда. А ты не скажешь?
– Нет, хоть пытай меня – не скажу.
Вернувшись из Нью-Йорка, Норма села за стол и написала инструкцию, что делать в случае пожара – для Вербены и для пожарных. Когда Мак зашел домой пообедать, она вручила ему листок:
– Сделай, пожалуйста, в магазине штук двадцать копий. Только читабельных, не слепых.
– Хорошо. А что это?
– Список, чтобы Вербена отдала пожарным, чтобы они знали, где что искать.
– Какой список?
– На случай, если нас нет в городе и случится пожар. Чтобы они знали, что прежде всего спасать.
– Бог мой, Норма, да не сгорит у нас дом.
– Может, и не сгорит… но лучше перестраховаться. Вдруг в него молния попадет или еще что. И мне нужно, чтобы такой список был и у тебя. – Норма села с Маком за стол. – Так. Прежде всего, номер один: забрать все из нижнего правого ящика в платяном шкафу. Там наши свидетельства о рождении, фотографии, свидетельство о браке, свадебные фотографии, альбом выпускного класса, все наши ценные бумаги, которые потом не восстановишь.
– Норма, копию альбома выпускного класса наверняка можно найти.
– Пусть и можно, но все эти милые приписки, которые мне оставили на страницах, не упомнишь и не найдешь… А фотографии твоей семьи, и моей, и детские снимки Линды – их ничем не заменишь. Помнишь, что с Бедняжкой Тот случилось, когда ее мать подожгла дом? Все у них пропало… Не осталось ни одной семейной фотографии. Не хочу, чтобы нас такое постигло. Вот чему меня научил опыт – нужно быть готовой к худшему.
– Так давай просто наденем тебе на спину огнетушитель и будешь всегда наготове?
– Да ну тебя, не ерничай.
– Ладно, но послушай, Норма, если… если вдруг начнется пожар – думаешь, пожарные станут тратить драгоценные минуты, чтобы прочесть какой-то список?
– Вот поэтому у них уже должна быть копия, чтобы они с ней заранее ознакомились и выучили.
– У меня идея получше, – сказал Мак. – Может, пригласим их порепетировать, пока мы дома?
– А они таким занимаются?
– Норма, ты с каждым днем становишься все безумней. Дай взглянуть.
Норма протянула ему бумажку.
– Что в малиновой сумке?
– Твое хорошее пальто, мое хорошее пальто, моя хорошая шапка, туфли… все такое. Хочешь остаться в чем по дому ходим? Да, и все пленки с домашним видео я положила на дно, их не восстановишь. Украшения, танцующих аистов, твою половинку доллара Кеннеди, младенческие ботиночки Линды, разве можно их потерять? Нет. Может, я что-нибудь упустила, подумай?
Мак снова пробежал глазами список:
– Ты ничего из моего кабинета не записала.
– А что там такого ценного-то, кроме пары старых дохлых рыб на стенке? А что бы ты хотел включить?
– Несколько фотографий… пару книжек… и бейсбольный мяч.
– Вряд ли у них будет время заходить в кабинет, так что когда будем уезжать, сам сложи все, что хочешь спасти, в коробку и поставь под кровать. Да, вот, кстати, Линдины бейсбольные награды. Я их снесу вниз и запакую… у пожарных может не хватить времени на второй этаж. Ну, еще что-нибудь приходит в голову? Или сейчас, или забудь об этом навеки. Помни, все бумажные ценности идут первыми… Письма, открытки, подборки газет, плакат с Уэйном Ньютоном, все наши фотографии… Так что если у тебя есть что-то такое – давай.
– Зачем ты поставила в список эти дурацкие часы с кукушкой? Это полное барахло.
– Они же старинные. К тому же свадебный подарок. Запиши сам что-нибудь.
Мак ходил по дому, прикидывал. Через несколько минут вернулся с подписанным Марти Марионом бейсбольным мячом, подарком Бобби.
– Ой, положишь его в коробку под кроватью. Я не стану тратить время пожарных на поиски какого-то старого мячика, когда им нужно столько важных вещей найти. – Но мяч в список добавила и сказала: – Знаешь… я тут подумала: а какого размера банковские ячейки и не горят ли они?
– А что?
– Ну… Может, будет намного лучше, уезжая из города, относить все, что можно, в банк и класть в сейф? Тогда я не буду переживать о человеческом факторе – мало ли, кто приедет нас тушить. Так гораздо надежнее.
– А если банк загорится?
Норма взглянула на него с тревогой:
– Мак, ну зачем ты мне такое говоришь? Зачем ты во мне зарождаешь подобную мысль, если знаешь, как я серьезно ко всему отношусь?
– Ой, да бога ради, Норма, я же шучу. Банк не загорится. Как и наш дом.
– Я всего лишь пытаюсь сохранить наши воспоминания, защитить семейную историю, чтобы Линда и наши, а потом и ее внуки имели возможность на нас поглядеть, когда нас не станет, а ты делаешь из этого балаган.
– Норма, я просто пошутил.
– Сдается мне, ты не ценишь, что я пытаюсь сделать для семьи. У детей должно быть чувство рода, корней, это важно.
– Дорогая, начать с того, что у нас нет никаких внуков.
– Нет, так будут.
– Если и будут, мы всегда можем наделать новых фотографий.
– Спасибо, что объяснил, Мак. Но тогда у них останутся только снимки нас в старости, а не когда мы были молодыми. Вот я о чем толкую. Я хочу, чтобы они видели, какая у меня фигура была, а не какую-нибудь обрюзгшую тетку.
– Ох, Норма, тебе всего тридцать пять, прекрати. Ты сейчас выглядишь лучше, чем раньше. – Она молчала. Мак понял, что это шанс, и ухватился за него: – Ты сейчас выглядишь лучше, чем в день свадьбы.
– Да ну, морочишь мне голову.
– Нет, не морочу. Я на тебя смотрел недавно вечером, когда на тебе была эта розовая штука… помнишь?
– Ночнушка?
– Да. И говорю себе – на днях буквально, – надо же, Норма день ото дня все красивеет.
– Правда?
– Да. Ты была красивой девочкой, но теперь ты… сексуальная зрелая женщина. Прямо как поспевшая слива, которая так и просится в руки с дерева. Да, точно.
– Да у меня эта розовая ночнушка уж сто лет.
– Может, и сто, а ты в ней все равно классная. В общем, я хочу только сказать, что тебе нечего беспокоиться о своей внешности. Ты красивая штучка, не забывай.
