Кейт Мортон - Далекие часы
— Вот как, — вымолвил он.
— Да, так.
— И ничего не поделаешь?
— Ничего.
Юнипер вздернула подбородок и еще мгновение изучала Тома, прежде чем кивнуть. Быстрое движение, которое положило конец их общению.
— До свидания, мистер Кэвилл, — попрощалась Мередит.
— До свидания, малышка. — Он улыбнулся и пожал ей руку. — Береги себя. Не переставай писать.
Он проследил, как они уходят, исчезают среди зелени, направляясь в замок. Длинные светлые волосы струились по спине Юнипер, острые лопатки казались зачатками крыльев. Она протянула руку, легонько обняла Мередит за плечи и привлекла к себе, и хотя Том уже потерял их из виду, ему показалось, что он услышал смешки, когда они стали подниматься по склону холма.
Пройдет больше года, прежде чем он встретит ее снова, прежде чем они случайно столкнутся на лондонской улице. К тому времени он станет другим человеком, неумолимо изменится, станет более тихим и менее самоуверенным, таким же калекой, как город вокруг. Он переживет французский период, дотащит свою раненую ногу до Бре-Дюна, будет эвакуирован из Дюнкерка, увидит, как друзья умирают у него на руках, справится с приступом дизентерии и убедится, что хотя Джон Китс был прав и опыт — действительно истина, некоторые вещи лучше не познавать опытным путем.
И новый Томас Кэвилл влюбится в Юнипер Блайт по тем же самым причинам, по которым счел ее настолько странной на той поляне, в том пруду. В мире, посеревшем от пепла и печали, она покажется ему прекрасной; ее волшебный нетронутый облик, который останется таким же обособленным от реального мира, очарует его, и она мгновенно его спасет. Он полюбит ее со страстью, которая равно напугает и возродит его, с отчаянием, которое высветит всю глупость его аккуратных планов на будущее.
Но тогда он и не подозревал об этом. Он знал только, что может вычеркнуть последнего ученика из своего списка, что Мередит Бейкер в хороших руках, что она счастлива и благополучна, и теперь он поймает попутку до Лондона и продолжит получать образование и исполнять свой жизненный план. Он застегнул рубашку, хотя еще до конца не обсох, присел, завязал шнурки и, насвистывая, пошел прочь от пруда. Листья кувшинок все еще покачивались на ряби, которую оставила после себя странная девушка с неземными глазами. Том спустился обратно по холму, вдоль мелкого ручья, который вел его к дороге, прочь от Юнипер Блайт и замка Майлдерхерст, чтобы никогда — так он считал — их больше не увидеть.
2
О, мир с тех пор навек переменился! А разве могло быть иначе? Ни тысячи прочитанных книг, ни все, что она воображала, видела во сне или писала, не подготовило Юнипер Блайт к встрече у пруда с Томасом Кэвиллом. Когда она впервые столкнулась с ним на поляне, мельком увидела, как он лежит на поверхности воды, то решила, что сама его изобрела. Прошло немало времени после визита ее последнего «гостя», и ни мурлыкание в голове, ни странный, неуместный шелест океана в ушах не послужили ей предостережением, но в солнечном свете было нечто знакомое, искусственное сверкание, которое делало пейзаж менее реальным, чем тот, который она только что покинула. Она взглянула на полог деревьев, и когда ветер зашуршал в верхних листьях, словно золотые хлопья посыпались на землю.
Она сидела на качелях у пруда, потому что во время визита это было самое безопасное. «Сиди тихо, держись крепко и жди, когда отпустит» — три мудрых правила, которые изобрела Саффи, когда Юнипер была маленькой. Сестра посадила Юнипер на кухонный стол, чтобы в очередной раз промыть разбитую коленку, и тихонько заметила, что хотя папа прав и гости — действительно дар, ей все равно необходимо научиться осторожности.
— Но мне нравится с ними играть, — возразила Юнипер. — Они мои друзья. И они рассказывают такие интересные вещи.
— Я знаю, милая, и это чудесно. Я только прошу тебя помнить, что ты не такая, как они. Ты маленькая девочка, у которой есть кожа, и кровь под ней, и кости, которые могут сломаться, и есть две старшие сестры, которым очень хочется увидеть, как ты вырастешь!
— И папочка.
— Ну конечно. И папочка.
— А мамы нет.
— Нет.
— Но есть щенок.
— Эмерсон, да.
— И пластырь на коленке.
Саффи засмеялась, обняла ее, обдав запахом талька, жасмина и чернил, и поставила обратно на плитки пола. И Юнипер старательно отвела глаза от фантома у окна, который манил ее на улицу, звал поиграть.
Юнипер не знала, откуда берутся гости. Помнила только, что самые ранние ее воспоминания — фигуры в потоках света вокруг колыбели. В три года она поняла, что другие их не видят. Ее называли чудаковатой и сумасшедшей, нечестивой и одаренной; она выжила из дома бесчисленных нянек, которые не желали терпеть воображаемых друзей. «Они вовсе не воображаемые», — объясняла Юнипер снова и снова своим самым здравомыслящим тоном; но, судя по всему, ни одна английская няня не была готова принять подобное заявление на веру. Одна за другой они собирали вещи и требовали встречи с папочкой; сидя в потайном укрытии в венах замка, тесной расселине между камнями, Юнипер примеряла очередной набор определений: «Она дерзкая…», «Она своевольная…», а однажды даже: «Одержимая!»
У каждого была своя теория насчет гостей. Доктор Финли полагал их «фибрами тоски и любопытства», проецируемыми ее собственным рассудком и неким образом связанными с больным сердцем; доктор Хайнштайн определил, что это симптомы психоза, и выдал кучу таблеток, которые якобы должны положить им конец; папочка утверждал, что это голоса ее предков и она избрана свыше, чтобы слышать их; Саффи уверяла, что она в любом случае само совершенство, а Перси было все равно. Она говорила, что все люди разные, и для чего вообще наклеивать ярлыки, считать кого-то нормальным, а кого-то нет?
Ладно. Юнипер сидела на качелях не потому, что это было самое безопасное. Она сидела на них потому, что с них открывался наилучший вид на фантом в пруду. Она была любопытна, а он был красив. Гладкость его кожи, то, как мускулы на его обнаженной груди вздымались и опадали при дыхании, его плечи. Если она сама его изобрела, у нее чертовски здорово получилось; он был экзотичным и привлекательным, и ей хотелось следить за ним до тех пор, пока он не рассыплется листьями и пятнами света прямо у нее на глазах.
Но этого не произошло. Она сидела, прислонив голову к веревке качелей, и вдруг он открыл глаза, встретил ее взгляд и заговорил.
Само по себе это не было чем-то из ряда вон выходящим; гости и прежде часто обращались к Юнипер, вот только на этот раз они впервые приняли облик молодого мужчины. Молодого мужчины почти без одежды.
