Дэнни Уоллес - Человек-да
генераторов. Насекомоядные летучие мыши неожиданно вылетают из своих гнезд и бесшумно парят в
темноте, словно призраки. Но, глядя вверх, не забывайте смотреть и под ноги, ибо в траве нет-нет
проползет зеленая плетевидка.
Боже! Тебя будят в несусветную рань петухи и терроризируют банды мотоциклистов, а с угасанием дня
убивают летучие мыши и змеи. Неудивительно, что Пулау-Убин до сих пор остается девственным уголком
природы. Благодаря столь честной рекламе этот остров еще долго не будет затронут цивилизацией.
Я хотел посмотреть Пулау-Убин и решил, что лучше всего это сделать на велосипеде. Поэтому я взял
велосипед в пункте проката — человек, заведовавший этим пунктом, так обрадовался, будто я был его самым
первым клиентом — и пустился колесить по острову, который, по описанию Онга, был сингапурской Утопией.
Ощущение было невероятное. Я чувствовал себя отважным исследователем, открывающим новые земли. На
маленьком велосипеде.
Пулау-Убин — второй по величине остров Сингапура, хотя в ширину он достигает всего полутора
километров, в длину — восемь. Если верить Онгу, ныне это единственная настоящая деревня в стране;
единственная деревня, на месте которой не выросли торговые центры и закусочные, где продают овсянку по-
сингапурски.
Я спустился с небольшой возвышенности и поехал по извилистой дороге, пока не увидел перед собой
большой холм, Но энергии и силы воли мне было не занимать, я стал яростно нажимать на педали, пока на
середине склона не почувствовал, что выдохся. Было жарко, градусов тридцать пять. Я обливался потом. Мои
удлиненные шорты, по-моему, пытались предпринять свою собственную экспедицию, исследуя участки моего
тела, которые обычно я доверяю только умелым рукам. Я остановился, поправил на себе одежду, потом вновь
вскочил на велосипед и проехал еще несколько километров.
На Убине 200 жителей, кормящихся от земли или за счет случайных туристов, желающих взять на прокат
велосипед. Из них я не встретил ни одного. Я проезжал мимо покинутых ферм и собак, резвящихся возле
брошенных хижин, но ни один человек не попался мне на глаза. Может, поэтому Онгу так нравилось здесь. Для
человека, который живет в городе, где его постоянно окружает толпа, остров, подобный этому, и впрямь
кажется раем.
Правда, через некоторое время мне стало жутковато. Особенно когда я покатил по дороге, обрамленной с
обеих сторон живыми изгородями и густыми развесистыми деревьями. Ехать я мог только вперед или назад, а
рядом вдруг поднялся оглушающий шум.
Поначалу это было просто жужжание... потом нечто похожее на свист нескольких кипящих чайников... затем
шум усилился, зазвучал громче, чем автомобильная сигнализация. И, главное, было непонятно, откуда исходит
этот звук.
Меня охватила паранойя. Вот он я, совершенно один, вдали от людей, непонятно где, непонятно зачем, а
вокруг визжат невидимые чайники. Что подумают власти, когда найдут мое тело? Как они сумеют восстановить
картину моих последних передвижений? Какие установят причины?
Мною начинала овладевать паника. Я еще быстрее стал крутить педали и вдруг сообразил, что в кустах
справа кто-то бежит наравне со мной. Я не видел бегуна, но он производил достаточно громкий шум в высокой
траве, так что сомнений не оставалось: этот кто-то был большой и быстрый. Господи помилуй, кто это?
Остановиться я не мог. Продолжал крутить педали, быстрее, быстрее, и уже отчетливо слышал, как кто-то
громыхает возле меня. Кто это? За мной гонится? Сейчас я острее, чем когда бы то ни было, ощущал себя
персонажем одного из романов Стивена Кинга. И, несмотря на то, что я все глубже уходил, как мне казалось, в
джунгли, повернуть назад я не смел, опасаясь столкнуться с бегуном лицом к лицу — если у того, конечно, есть
лицо. И кто бы это ни был, он не отставал от меня, бежал рядом, на удалении всего нескольких шагов...
Я на скорости преодолел поворот. Мой потенциальный преследователь не отставал. Мною уже владел
панический ужас. На меня идет охота? А что, если этот кто-то решил меня сожрать? Кто у них здесь водится?
Крокодилы? Носороги? Змеи ведь не бегают.
Не оборачиваясь, я продолжал отчаянно крутить педали, и, слава Богу, шум постепенно начал утихать, а
потом и вовсе прекратился. Я был измотан, но темпа по-прежнему не сбавлял, и, лишь отъехав достаточно
далеко, я остановился, достал свой буклет и слово за словом стал перечитывать напечатанный в нем небольшой
текст, ища упоминание о чайниках-убийцах или о том, что могло бы преследовать ни в чем не повинных
британских велосипедистов. Разумеется, ничего такого я не нашел, но легче мне не стало: дурное предчувствие
лишь усилилось. Неужели «да» пытается меня убить? Ведь оно должно помогать мне жить! Другие шумы
вокруг меня еще не улеглись. Я стоял на дороге в окружении огромных деревьев, которые заслоняли солнце,
отчего здесь витал дух затхлой вечерней сырости.
А потом я услышал за спиной шарканье, шелест разгребаемых листьев и с перепугу вдавился голенями в
педали, пытаясь тронуть велосипед с места, но никак не мог
обрести равновесие. Ноги вдруг стали непомерно длинными, а шум все усиливался. И вдруг здоровая
мускулистая ящерица размером с танк пронеслась мимо меня, нырнула в брешь в кустах и там замерла. У меня
бешено заколотилось сердце. На меня охотится ящерица. Ящерица, чтоб ей пусто было! Нет, тут что-то не то.
Это не рай!
И вообще, если это рай, тогда почему так мало людей стремятся здесь жить? Ведь я пока не встретил ни
одного человека. Или здесь живут одни ящерицы? А вдруг Дэвид Айк106 прав?!
Я продолжил путь, стараясь держаться дороги. Назад не оглядывался — боялся увидеть еще что-нибудь
путающее. Я раскраснелся, изнывал от усталости, мне хотелось присесть. И тут я увидел указатель, согласно
которому неподалеку находилось местечко под названием пляж Нуалонг. Ага, пляж. Замечательно. То, что
нужно. Там наверняка безопасно.
Вскоре я и впрямь выехал на побережье. Стало немного пасмурно, но по-прежнему было тепло. Изнуренный,
я слез с велосипеда и сел на берегу.
Вода была теплая, солнце грело. Несмотря на то что я натерпелся страху из-за ящерицы, мне вдруг стало
невероятно хорошо оттого, что я приплыл на этот остров. Казалось, я как никогда далеко от Лондона, от людей.
Я был один. Находился за тысячи миль от другой жизни. Я задумался о том, что привело меня сюда. На пляже
острова Пулау-Убин я сидел сейчас благодаря череде случаев, когда я ответил согласием. Конечно, началось
все с моего попутчика в автобусе. Но выходные в Сингапуре стали возможны только потому, что я согласился
пойти на скучную вечеринку, где нужно было поделиться интересными фактами. Этими выходными я обязан
Гарету. И Джеффу. И Марку. Как знать, скольким еще цепочкам я положил начало. Как знать, какую еще
череду событий я спровоцировал. К чему еще все это приведет? Что меня ждет на следующей неделе, в
следующем месяце в результате того, что я ответил согласием на что-то на прошлой неделе или в прошлом
месяце?
Сейчас конец ноября. Скоро декабрь. Мне осталось всего лишь месяц следовать тактике согласия, а потом я
начинаю жить по-новому. Более ответственно — работа с девяти до пяти, электронные таблицы, прожекторы
над головой. Больше никаких поездок в Сингапур с бухты-барахты по случайным кредитным картам. Никаких
спонтанных выходок. Все должно быть чин-чином, спокойно. Так же спокойно, как здесь. Но в запасе у меня
еще есть парочка приятных сюрпризов. Например, Лиззи.
Я сидел на солнышке и улыбался. Мой эксперимент подходил к концу. Осталось всего несколько недель. Я их
ждал с нетерпением.
Через час я возвратился к пристани. В конце пирса собралась — непонятно откуда — большая группа людей.
Они сидели в молчании и терпеливо ожидали прибытия следующего судна, которое должно было отвезти их на
большую землю. С невозмутимым видом я направился к ним. Двоих я узнал. Вместе с ними я приплыл на
остров. Всего собралось человек четырнадцать. Но вот что странно: все они сидели на одной скамье. Там было
четыре скамьи, образующие один большой квадрат, но все эти люди почему-то сидели на одной. Сидели в
рядочек и смотрели в одном направлении — на меня, приближающегося к ним туриста. Но я не испугался и не
смутился. Они не выказывали ни тени страха или смущения, полагая, что сидеть рядком и молчать —
