Пауло Коэльо - Победитель остается один
– Мы прямо сейчас отправим ваше заявление для прессы. Оно уже готово: «Я очень взволнована возможностью…»
– Да погодите вы! Ничего я не взволнована. Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Но ее подруга начинает править текст, заменяя «взволнована» на «рада», «возможность» – на «предложение». Придирчиво вчитывается в каждую фразу, каждое слово. Требует, чтобы был упомянут чудовищно высокий гонорар. Двое не соглашаются, уверяя, что это приведет к взвинчиванию цен на рынке. В таком случае, следует ответ, будем считать, что мы не договорились. Двое, извинившись, выходят, доставая мобильники, и вскоре возвращаются. Предлагают не называть конкретную сумму, а указать расплывчато и неопределенно: «превышающее шестизначное число». Потом пожимают руки обеим, бормочут несколько комплиментов модельеру и модели, прячут ноутбук и принтер в сумки, просят наговорить в телефон формулу официального согласия в доказательство того, что переговоры по поводу Жасмин прошли успешно и предложения приняты. Выходят так же стремительно, как появились, на ходу куда-то звоня, и просят не задерживаться дольше пятнадцати минут – сегодняшняя вечеринка уже оговорена в только что заключенном контракте.
– Приготовься.
– Какое право ты имеешь распоряжаться моей жизнью?! Ты ведь знаешь – я не согласна, но не могу даже высказать собственное мнение. С другими работать мне неинтересно!
Модельер выбирает из кучи расшвырянных по всей комнате платьев самое красивое – белое, отделанное кружевами в виде бабочек. На минутку задумывается, какие туфли и сумка к нему подойдут, но быстро делает выбор – время не ждет.
– Они забыли потребовать от тебя, чтобы ты появилась на вечере в туалете от ХХ. И у нас есть возможность показать кое-что из моей коллекции.
Жасмин не верит своим ушам:
– Так это все только ради этого?
– Только и исключительно.
Они стоят лицом к лицу и смотрят, не отводя глаз.
– Врешь ты все.
– Вру.
Они обнимаются.
– С того уикенда на пляже, когда мы сделали первые снимки, я знала: этот день наступит. И вот он пришел – пусть чуть позже, чем я предполагала – но тебе уже исполнилось девятнадцать лет, ты стала взрослой и можешь принять вызов. Приходили ко мне и другие люди, делали предложения насчет тебя. Я неизменно отвечала отказом, а сама думала: это оттого, что боюсь тебя потерять, или оттого, что ты еще не готова? И сегодня, увидев в зале Хамида Хусейна, поняла, что он пришел не только, чтобы отдать дань уважения Анн Саленс: он задумал что-то еще, и теперь я знаю, что́ именно. Мне передали, что он очень бы хотел поговорить с нами… Я немного растерялась, но сообщила, в каком отеле мы остановились. И когда эти двое явились к нам, нисколько не удивилась.
– Но почему ты согласилась?
– Потому что тот, кто любит, освобождает. Твой потенциал неизмеримо выше того, что могу предложить тебе я. И я благословляю тебя. Хочу, чтобы ты получила все, чего заслуживаешь. Мы по-прежнему будем вместе, потому что я принадлежу тебе душой и телом.
Я сохраню свою независимость, хоть и знаю, как важны в этой сфере покровители. Если бы Хамид пришел ко мне и предложил продать мой бренд, я бы согласилась, не задумываясь, и работала бы на него. Но дело касается не моего таланта, а твоей работы. И я была бы недостойна самой себя, если бы приняла эту часть предложения.
Она поцеловала Жасмин.
– Я не могу согласиться, – ответила та. – Когда мы познакомились, я была перепуганной девчонкой – всего боялась: что привлекут за лжесвидетельство, что убийцы по моей вине останутся на свободе… И всерьез помышляла о самоубийстве. Всем, что было в моей жизни, я обязана тебе…
Подруга попросила ее сесть перед зеркалом. И прежде чем начать причесывать, погладила по волосам:
– К тому времени, когда мы встретились, я тоже потеряла всякий вкус к жизни. Муж бросил меня, ушел к другой – помоложе и побогаче. Мне пришлось для заработка заняться фотографией, а по выходным я безвыходно сидела дома: читала, смотрела какое-то старье по телевизору или лазила в интернете. Давняя мечта стать модельером с каждым часом слабела и отдалялась: никто не соглашался финансировать мой проект, и я уже не могла больше обивать пороги и разговаривать с людьми, пропускавшими мои слова мимо ушей.
И тут появилась ты. В ту субботу, признаюсь, я думала только о себе, понимая, что ко мне в руки попала истинная драгоценность, и если мы подпишем эксклюзивный контракт, мои дела могут поправиться. Помнишь, я предложила стать твоим агентом? Предложила не потому, что хотела защитить тебя от враждебного мира: я рассуждала так же эгоистически, как сейчас – Хамид Хусейн. Я бы знала, как распорядиться этим сокровищем. Я разбогатела бы на одних фотографиях.
Она поправила ей прядь у виска и убрала слева на лбу слишком густо наложенный тон.
– А ты в свои шестнадцать лет сумела показать мне, как способна любовь преображать людей. Благодаря тебе я поняла самое себя. Чтобы мир увидел мой талант, я стала придумывать тебе платья – а эти замыслы всегда роились у меня в голове и ждали только случая стать реальностью, воплотиться в тканях, кружевах, аксессуарах. Мы шли вместе и вместе учились, хоть я и старше тебя вдвое. И благодаря этому люди начали обращать внимание на мои работы, решились вкладывать в мои проекты деньги, и тогда я впервые в жизни смогла осуществить все, что так долго вынашивала в душе. И вот мы вместе дошли до Канн, и не этому контракту нас разлучить.
Она приносит из ванной косметический набор и принимается за работу, приговаривая уже совсем иным тоном:
– Сегодня вечером ты должна быть ослепительна. До сих пор еще ни одна модель от полной безвестности не переходила в один миг к славе, так что пресса будет очень заинтересована. Отвечай, что детали тебе неизвестны – этого будет достаточно. Журналисты все равно будут выспрашивать, и мало того – предлагать тебе варианты вроде: «Я всегда мечтала работать с ним» или: «Считаю это важным шагом в моей карьере».
Она провожает ее вниз, до автомобиля; шофер открывает дверцу.
– Стой на своем: никаких подробностей контракта не знаю, этим занимается мой агент. И постарайся, чтобы это празднество прошло не впустую.
Празднество.
На самом деле – это ужин, только нет ни столов, ни угощения, зато официанты беспрерывно мельтешат в толпе с подносами, предлагая все мыслимые виды и сорта напитков, включая минеральную воду. Уже образовались маленькие группки и кружки, и одиночки чувствуют себя неуютно. Дело происходит в огромном саду, где повсюду расставлены диваны и кресла, и на метровых экранах полураздетые модели с точеными телами танцуют под музыку – она доносится из динамиков, спрятанных в стратегически выгодных точках.
