Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА
На сердце Андрея радость возвращения домой. Завтра же он возьмется за кисти и карандаши, начнет работать над картиной. Сколько раз снилась она ему в мельчайших подробностях на больничной койке. Сколько времени он думал о ней…
Тихо открылась дверь. Вернулась из клуба Тамила.
– Андрюша…
Не уснуть Андрею в эту ночь. Он отоспался на больничной койке на десять лет вперед. Сегодня ему надо объяснить Тамиле, что еще не знает, как у него сложится судьба.
Он многое передумал и взвесил за это время.
Тогда, на буровой, после разговора с Юганой удалось Андрею убедить Тамилу: «Это просто первое увлечение. Повзрослеешь, будет оно казаться наивным. Подумай лучше, Тамила».
Но девушка упряма. Она любит Андрея: «Милый мой, молодые цыганки рано становятся женщинами… У нас будут дети… Хорошо, я согласна ждать…»
Тамила села на диван. Андрей пристроился рядом. Девушка взяла обеими руками его худую руку и, перебирая пальцы, сказала шутливо:
– Погадать?
– Темно. Обманешь, – в тон. ей ответил Андрей.
– Нет, не буду обманывать! Все морщинки на твоей ладошке на память знаю. Раны были не опасными. Зажили. А вот на душе…
– Тамила, хватит!
– Что хватит?.. – тихо спросила Тамила и добавила понимающе: – Андрюша, родной, тоска-горе пройдут, забудутся. Я всегда буду рядом с тобой.
7
Над Ледовым озером разнесся пронзительный вой сирены. Укатился протяжный зык в урман воплем незнакомого зверя. Вспугнутые олени умчались за сухое болото. Лось фыркнул тревожно и скачками пошел от озера через старую гарь, рассекая копытами замшелые коряжины и трухлявые пни.
Большая самоходная баржа, встречая легкие шлепки озерных волн, поплыла в исток Алтымигая.
Сбывались Костины мечты. Вертолет их артель получила. Арендован на полгода. Только что закончилась выгрузка разобранных домов. Присели отдохнуть молодые промысловики и звероводы на аккуратно сложенные штабеля бревен.
Подошел к Косте дед Чарымов, похлопал по плечу:
– Жалко Кучума. Переманили буровики насовсем.
Илья, стоя на корме баржи, вскинул ружье, дал прощальных три выстрела. Костя ответил шестью.
– Я рад, Михаил Гаврилович, за Илюшку. Пусть едет на курсы буровых мастеров, пусть потом шагает в техникум или в институт… Чем больше будет наших парней в нефтеразведке, тем лучше. Не дадут они пылать пожарам в тайге, не позволят загаживать реки и озера нефтью.
– Это верно, – согласился старик.
Идет день за днем. Стучат топоры, ложится на мох венец за венцом. Растут обновленные срубы на берегу озера. К острову проложены мостки из плавучих бревен – дорога. За две недели бригада плотников деда Чарымова собрала четыре небольших домика. Смотрят бревенчатые избы приветливыми окнами на водную гладь. А на круговине среди кедров промысловики установили пятьсот клеток для соболей. Чуть в стороне – еще двести для норок. Их мастерил тоже дед Чарымов. Всю зиму работал, и помогали ему такие же старики, как он сам.
Только забурлило весеннее половодье, выпросил председатель артели Александр Гулов у начальника нефтеразведки самоходку – перевезти на озеро имущество звероводов. Прихватили по пути и разобранные избы из заброшенной деревни Мучпар.
Майским солнечным утром приплыл артельный катер к Соболиному. Обратным рейсом уехал дед Чарымов в Улангай с бригадой плотников.
Костя на берегу остановился возле сарая-ангара, наблюдая, как мягко коснулся воды поплавками вертолет. Пилот машину подрулил к самым мосткам.
8
Две недели назад появилась на островке юркая зеленая стрекоза. Привел ее молодой пилот Юра Уткин. Обслуживать машину прикрепили механика Васю Безрукова, который прибыл вместе с пилотом.
Первые два дня Костя показывал Уткину маршруты. Отмечал реки и озера, на которые предстоит приводнять вертолет со щукастыми поплавками, заменяющими шасси. Вертолет маленький, четырехместный, но помощник соболеводам он великий.
– Идем, брат, потолкуем, – предложил Костя, когда вертолет причалили и закрепили. Пилот, недовольно хмурясь, пошел следом.
В доме сели за стол, молча закурили.
– Я, Костя, не могу больше так…
– Понимаю тебя, – перебил тот Юрия и не дал высказать накопившуюся обиду.
– Развез всех охотников, каждому с воздуха показал участок, как помечено на карте…
– Слушай, Юра, неделю я летал с тобой. Сидел рядом… Пойми, я был летчиком-спортсменом, четыре года утюжил воздух над этими урманами, как ведьма на помеле. Могу я водить вертолет?
– Можешь, Костя. Знаю, ты хороший пилот. Но если что случится, судить будут меня… Не имею права отдавать машину в чужие руки. Разве ты не знаешь воздушного кодекса?
Как ни уговаривал Костя пилота, молодой парень твердо стоял на своем и не позволил Волнорезову делать самостоятельные вылеты.
9
– Давно знала Югана. Глаза Шамана тоскуют, как у раненого лебедя в осенний перелет, – сказала старая эвенкийка Андрею.
В полдень они сидели у костра-дымокура. Отдыхали после того, как поставили в большой заводи самодельные жерлицы на щук, наживленные крупными чебаками. Андрей набил трубку табаком, раскурил и передал эвенкийке.
– Югана, об этом пока никому не говори, – сказал на эвенкийском языке Шаманов. – Я стал замечать, что плохо вижу. Слепну… Понимаешь, весь мир для меня становится серым и тоскливым.
– Как болезнь эту зовет доктор?
– Я к врачам не обращался. Не помогут мне они…
– Шаман и Югана будут кочевать. – Старая эвенкийка старалась говорить бодрым голосом, но сердце ее щемила боль. Она смотрела в глаза Андрею и думала: «Шаман не обманывает. Вождь теряет зоркость… Пошто добрые духи урманов стали бессильными и глухими?.. Пошто они не отводят беду, плохие разные случаи от вождя…»
– Куда кочевать? – спросил Андрей после раздумья.
– Эвенки давно знали: похоронив человека, надо уходить подальше от лабаза, могилы. На тропе горе быстрее забывается. Эвенки никогда не приходили к могилам, не тревожили сон мертвого тела. Шаману надо уходить от могилы Лены. Рядом могила, рядом большое горе, живет и не умирает в сердце. Болезнь тоска испортила глаза вождя племени Кедра, украла цвет, краски. Надо кочевать в другое место, маленько забывать Лену, – Югана объясняла по-своему причины несчастий, свалившихся на Андрея. Ей не верилось, что вождь с глазами орлана вдруг перестал видеть мушку ружья, что не сможет прокладывать кочевые тропы. Не сможет видеть восход солнца и провожать его на закат. Неужели умрут для Шамана утренние зори?
– Кочевье не спасет, Югана…
– Пошто забыл Шаман, что жена поможет излечить все болезни… Вождю надо жениться на Тамиле…
