Таня Валько - Арабская жена
Бася озабоченно смотрит на меня и тоже уходит, оставляя меня наедине с Ахмедом.
— Как ты разговаривал с человеком?! — не выдерживаю я. — Как можно быть таким хамом? Ты себя позоришь, — шепчу я ему прямо в лицо.
— А ты уже опозорилась. Любой старый козел может облизывать тебе руки, вот какую репутацию ты себе заработала! — ядовито произносит он.
— Ты что, окончательно сдурел? Ты же знаешь, что это польский обычай. Кажется, ты какое-то время жил в моей стране, должен был это заметить. — Мне уже хочется уйти и присоединиться к более приятному обществу, но тут Ахмед крепко хватает меня за плечо и привлекает к себе.
— Сука, — шепчет он мне в ухо. — Мы еще сочтемся. Я тебе за все отплачу.
— Ты мне? Как бы не случилось наоборот!
— Ты меня запугиваешь?
— А ты меня?!
— Да ты на такси больше потратишь, чем здесь заработаешь, — с удовлетворением произносит он.
— Я получу права и на первую же зарплату куплю себе машину. Только сперва, будь любезен, отдай мне паспорт…
— Ха!
— Отдай мне этот чертов паспорт! Мне здесь вообще не следовало бы ходить без документов. Из-за этого могут возникнуть немалые проблемы.
— Не шляйся неизвестно где, и проблем не будет, — безапелляционно заявляет Ахмед.
— Я должна стать твоей рабыней и не выходить из дому?
— Ты должна быть женой и матерью, это и есть твоя задача, а не какой-то стрекозой, к которой всякий может лезть с поцелуями.
— Где мой загранпаспорт? Я хочу получить его обратно. В собственные руки, — ставлю я вопрос ребром.
— Пожалуйста, в любой момент. Вместе с обратным билетом в твою чудесную страну. — Ахмед выкладывает карты на стол.
— Ты хочешь от меня избавиться? — Мне становится невыразимо горько. — Вот как, оказывается, нужна тебе твоя дочь! — Я пробую сыграть на его отцовских чувствах.
— Речь идет не о ней, а о тебе, — говорит он, пристально глядя мне в глаза. — Ты можешь ехать, если хочешь. И когда хочешь.
— Естественно, Марыся поедет со мной! Она тоже тебе уже не нужна? — Я на грани слез — этот разговор, откровенный, но слишком жесткий, совершенно выводит меня из себя.
— А кто тебе это сказал? — Он твердо посмотрел на меня, и на его лице не дрогнул ни один мускул. — Ребенок останется со мной, это ясно как день. — Он разворачивается и почти бегом направляется внутрь здания.
— Почему это Марыся останется с тобой? — не сдаюсь я, подлавливая его у бара с прохладительными напитками. — Любой суд присудит ребенка матери, так происходит везде, во всем мире.
— В этом ты глубоко заблуждаешься, — со злой улыбкой говорит Ахмед и презрительно смотрит на меня. — Ты понятия не имеешь о мусульманских законах, куколка. Здесь правит шариат!
— Хадиджа после развода лишилась детей, но ведь у нее мальчики! Сыновей у вас воспитывают отцы, но у меня-то девочка! Значит, ее это не касается.
— Ошибаешься. Если отец мусульманин, а мать иной веры, заботу о ребенке препоручают отцу. Пол ребенка в этом случае не имеет значения. Главное — чтоб ребенок воспитывался в своей вере.
— Марыся крещеная, она христианка, этот закон к ней отношения не имеет.
— И снова ты не права. Я всего лишь оказал любезность тебе и твоей назойливой матушке, но моя дочь — мусульманка до мозга костей. По отцу.
Ахмед наливает себе огромную кружку кока-колы — надо же, и рука не дрогнет! Обо всем этом он говорит с невозмутимым спокойствием, зато я дрожу всем телом и чуть ли не стучу зубами.
— Вот вы где! — Улыбающийся консул становится между нами и обнимает нас обоих за талию. — Для избранных у нас есть другие напитки… те, что для больших детей, — шепчет он. — Захотите — пожалуйста, милости просим.
И лишь в следующее мгновение он замечает выражения наших лиц: у Ахмеда — злость, у меня — ужас.
— Простите, я, кажется, попал как кур в ощип. — Он прикусывает нижнюю губу и собирается отойти.
— Нет-нет, все в порядке, — уверяю я, может быть, слишком громко, потому что несколько голов поворачиваются в нашу сторону. — Мне пойдет на пользу кое-что покрепче. — Выдавив из себя улыбку, я беру консула под руку.
— Господин Салими, прошу вас, пойдемте, — обращается он к моему мужу.
Ахмед следует за нами. В классной комнате, где стоят маленькие школьные парты, собралась вся компания, с которой мы познакомились на приеме у Баси. Присоединился лишь директор школы вместе со своей премилой супругой по имени Аня.
— Где же вы были? Еще минутка, и вам бы не оставили ни капельки. Мы все здесь страдаем от жажды и очень много пьем, — шутят вокруг.
Получив свои коктейли, мы присаживаемся на краешки парт — и начинается пересказ друг другу анекдотов и местных сплетен.
— Какие вы все жестокие, — со смехом говорит директор школы. — Все это время скрывали от меня такой юный и красивый цветочек! — Он кивает на меня.
— Да-да, это было некрасиво, — смеется его жена.
— Теперь-то мы вас, дитя мое, не отпустим. Вы будете украшением каждого нашего праздника, это уж я гарантирую. — Он приближается ко мне и обнимает за талию, а все вокруг добродушно хохочут, зная, видимо, его фамильярный стиль общения.
Потом находится другая тема, настроение у людей становится все веселее, а атмосфера — все расслабленнее. Гости подшучивают над всем и всеми. Начинаются пикантные остроты. Я собираюсь сходить в туалет, а затем немножко перекусить, поскольку крепкие коктейли на голодный желудок, да еще и в такую жару, ничего хорошего не сулят.
— Если тебе нравится столь извращенное общество — это твое дело, но только без меня и моей дочери, — говорит Ахмед, настигая меня на выходе из классной комнаты. — Вижу, тебе по душе весь этот разврат! — театральным шепотом шипит он и вдруг резко хватает меня за запястье и привлекает к себе.
— Ах! — кричу я. Остатки моего коктейля вместе с кубиками льда оказываются у меня в декольте. — Ты напрочь сошел с ума! Пусти меня! — Я пытаюсь высвободиться, начинается борьба. Слышу, как стихают разговоры у нас за спиной.
— Веди себя хоть немного приличнее! — Хассан подскакивает к Ахмеду и выволакивает его из комнаты. — Никто из присутствующих здесь не позволяет себе бить женщин, — произносит он резко и назидательно. — Здешнее общество состоит исключительно из цивилизованных людей с современными взглядами, и мы не приемлем такого поведения, как твое. Понял?!
— Я наблюдал за вами, я слышал ваши разговоры! Вы все испорчены до мозга костей, вы разлагаетесь живьем…
— Казалось бы, годы, проведенные за границей, должны были хоть немного расширить рамки твоего мировоззрения… — Хассан делает паузу и сжимает губы. — Видимо, некоторые люди необучаемы и никогда не перерастут средневековья. — Оттолкнув Ахмеда, он берет меня под руку и сопровождает по направлению к умывальнику.
