Александр Анянов - Рожденные ползать
— Дуреха, я же с честными намерениями. Ты же знаешь, что я люблю тебя!
— Зато я тебя презираю! — голос девушки дрожал, то ли от злости, то ли от волнения. — Иди к своей Катьке!
— Вичка, ну что ты? Я тебе все про Катьку наврал. Я на тебе жениться хочу.
— Адам, опять врешь?
— Честное слово — женюсь. Ну, поцелуй меня.
— Не хочу. Пусти…
Вика не договорила — Гулянюк зажал ей рот поцелуем. Вырвавшись из его объятий, девушка потребовала:
— Правда, женишься? Клянись!
— Клянусь!
— Сильно клянись! Здоровьем своим!
— Клянусь, — голос Адама звучал глухо. Вика почувствовала, что он избавляется от рубашки.
— Нет, лучше здоровьем родителей и детей клянись!
— У меня нет детей.
— Тогда клянись здоровьем своих будущих!
— Клянусь…
— О-о-о! — Вика застонала и, обняв одной мужчину за шею, повалила его к себе на кровать. — Иди ко мне Адамчик! Любимый…
Гулянюк лежал, навалившись на девушку всем весом своего огромного тела. Только по тяжелому дыханию можно было понять, что он до сих пор жив. Вика разглаживала на его лбу слипшиеся от пота волосы и нежно целовала в щеки, тихо нашептывая:
— Так, что Адам, когда?
— Что, когда? — любовник, наконец, пришел в себя и слегка пошевелился.
— Свадьбу, когда сыграем?
— Свадьбу…, — протянул Гулянюк и, облокотившись на локти, начал вставать. — А оно тебе надо? Смотри, как нам хорошо…
Договорить он не успел. Острая коленка Вики с силой вонзилась ему прямо в расслабленную от удовольствия плоть.
— Ой-е… Твою мать! — заорал Адам, корчась от боли. — Психичка! Я же пошутил…
— Это я освободила тебя от клятвы про здоровье и будущих детей. Ни того, ни другого у тебя больше уже не будет! — злорадно прошипела девушка и резким толчком скинула мужчину с кровати на пол.
* * *Электричка тронулась с места и стала быстро набирать скорость. За окном проплывал лесной эстонский пейзаж. Перед перебазированием на Украину мы решили в последний раз съездить в Таллин, в ресторан. Предвкушая предстоящее удовольствие, я и мои друзьями расположились в креслах, обтянутых коричневым кожзаменителем. На одном из кресел синей авторучкой по-русски для истории была зафиксирована дата, когда в этом поезде ехал Витя. На другом, краткая надпись по-эстонски уверяла, что Карин — женщина низких моральных устоев, не брезгующая случайными связями с мужчинами.
Гусько посмотрел на надписи, потом откинулся на спинку сидения и сладко потянулся всем телом так, что хрустнули кости.
— Эх, бабу бы сейчас! — мечтательно произнес он. — Как же все-таки несправедливо устроена жизнь.
— Ты это о чем? — поинтересовался Алик.
— Вот мне сейчас так хочется, что аж челюсти сводит! А какая-нибудь женщина сидит сейчас в этой электричке и страдает по той же самой причине. И мы о друг друге не знаем. Как там, в песенке из «Иван Васильевич меняет профессию»: «С любовью встретиться задача трудная…». Или как-то в этом духе… Так, где же справедливость, я вас спрашиваю?
Эта простая мысль настолько поразила нас, что мы замолчали, задумавшись над несовершенством этого мира. Юра между тем привалился щекой к окну и закрыл глаза.
— Раз уж такая нерпуха, чуваки, я лучше пока в астрале посижу, — широко зевая, сказал Гусько.
— Давай, Юра. Надеюсь, что сегодня ты сможешь материализовать свой миллион, — пожелал ему удачи Алик.
— Во, дает! — не выдержал я и повернулся к Сергею. — А что, Юра и в институте был так же озабочен половыми вопросами?
— Спрашиваешь! — оживился Крохоборцев. — Еще как. Вот один раз с ним история приключилась в Куйбышеве. Юра рассказать? Не обидишься?
Гусь молчал. Его лицо приобрело какое-то отстраненное выражение, как будто он смотрел внутрь самого себя.
— Рассказывай, рассказывай! — одновременно откликнулись мы с Аликом.
— Хорошо, — Кроха бросил мимолетный взгляд на Юру и резюмировал: — Молчание — знак согласия. Итак, слушайте.
Как оказалось, история эта произошла в институте, когда группа, где вместе учились Юра и Сергей, отправилась на заводскую практику на один из авиационных заводов. Общежитие, в котором разместили студентов, находилось почти на другом конце города и чтобы добраться до работы практикантам приходилось каждый день подолгу трястись в переполненном трамвае. Кроме всего прочего, качество еды в заводской столовой оставляло желать лучшего. Через пару дней Гусько это до чертиков надоело, и он отправился на танцы в местный дом культуры, имея в голове четкий план действий.
Поговорка: «на ловца и зверь бежит», в этот раз нашла подтверждение практикой. На танцплощадке Юра познакомился с девушкой. Была она года на три старше нашего друга, да и красотой явно не блистала, однако, имела большое достоинство — одиноко проживала в собственном доме в деревушке прямо на границе Куйбышева. Причем, жилище ее находилось всего в десяти минутах ходьбы от авиазавода, где практиковались рижане. Последнее обстоятельство решило судьбу знакомства, и вскоре Гусько переехал к своей новой знакомой.
Не последнюю роль в таком быстром развитии сюжета, несомненно, сыграла Юрина синяя авиационная форма с тремя желтыми нашивками на рукаве, по количеству законченных курсов. На вопрос девушки, которую звали Зиной, что означают нашивки, Гусь, не моргнув глазом, сказал, что это количество самолетов, которые он сбил во Вьетнаме. Потом скромно потупился и добавил, что это только его личные. Фактически их было больше, но остальные сбиты в групповом бою. Поэтому он попросил записать их на счет своего ведомого. Зину так поразило сказанное, что она даже не задумалась, в каком году та война закончилась. В противном случае легко бы выяснилось, что в это героическое время Юра мог сбить только крышку с горшка при неаккуратном с ним обращении.
Так или иначе, Гусько зажил припеваючи, на всем домашнем, окруженный нежной Зининой заботой. Немного портило общую картину то, что девушка оказалась строгих патриархальных взглядов и категорически отказывалась без штампа в паспорте делить с Юрой не только стол, но и постель. Однако когда дело касалось халявы, мозг нашего друга начинал работать лучше, чем у Эйнштейна.
«Нет вопросов», — сказал он, — «жениться, так жениться. Только у нас, военных летчиков, нет паспортов. Я сейчас учусь в секретном специальном центре по переучиванию на новую технику, поэтому у меня спецудостоверение учебного образца». С этими словами он показал Зине свой студенческий билет.
На следующий день они под ручку вышли из дверей сельсовета. На последней странице Юриного студенческого билета стоял штампик о регистрации брака с гражданкой такой-то. Зина сияла от счастья. Теперь у Юры действительно начался медовый месяц и в прямом и в переносном смысле. Ему оставалось только зажмуривать глаза и не забывать похрюкивать от удовольствия. Все остальное делала за него Зина.
Однако время шло, практика подходила к концу и, наконец, настала пора расставаться. Естественно, Гусь клятвенно обещал вызвать «супругу» к себе, как только обустроится, а пока будет писать ей каждый день письма, полные боли разлуки.
В день отъезда на вокзальном перроне Зина, обливаясь слезами, никак не могла расстаться с «ветераном вьетнамской компании». Гусько же напротив, старался свести проводы к минимуму и деловито ощупывал размер, завернутой в газету вареной курицы, которую девушка собрала ему в дорогу.
После возвращения в Ригу, Юра сильно пожалел, что дал Зине свой почтовый адрес. Она забрасывала его письмами, настойчиво интересуясь, когда же «муж» наконец заберет ее к себе. Чтобы ослабить бдительность девушки, Гусько время от времени отписывался, что, мол, все в порядке. Ему вот-вот должны выделить отдельную квартиру, нужно просто немного подождать.
Все испортило Зинино нетерпение. Однажды она написала, что больше так не может, берет отпуск и приезжает. Юра впал в шоковое состояние. Нужно было что-то срочно предпринимать. Тогда он сел за стол, взял лист бумаги и левой рукой написал «супруге» ответ, якобы от лица своих товарищей. Письмо с сожалением уведомляло, что Гусько Юрий Яковлевич неделю назад погиб при испытаниях нового самолета. Подробности происшедшего, а также место захоронения героя не могут быть раскрыты в связи с крайней секретностью проекта.
Письма тут же прекратились. Юра, наконец, зажил спокойной жизнью и уже начал забывать эту историю. Но не тут то было!
Его Зина работала пионервожатой. Однажды в ее школе состоялся тематический утренник на тему: «В жизни всегда есть место подвигу», где девушка поведала детям про своего геройского мужа. Ее эмоциональный рассказ произвел на пионеров такое впечатление, что было принято единогласное решение назвать их пионерскую дружину Юриным именем. Теперь «гуськовцы» могли свысока смотреть на своих сверстников из соседней школы, у которых дружина назвалась так же, как и тысячи дружин по всей стране — обыденным именем Павлика Морозова.
