Арчибальд Кронин - Мальчик-менестрель
Должно быть, меня сморил сон, так как когда я проснулся, на часах было уже половина третьего. Неожиданно на аллее, ведущей к обнесенному стеной саду, я заметил совершенно очаровательную процессию: няню, Десмонда, толкавшего перед собой открытую коляску с ребенком, и двух керри-блю-терьеров.
Я несколько минут наблюдал за ними, весьма довольный тем, что все прошло тихо и мирно, без вспышек ярости и откровенной враждебности. Я понял, что моя помощь больше не требуется, и решил вернуться в гостиницу. Я уже пересек парк и вышел на центральную аллею, когда заметил на террасе женщину, сделавшую мне знак подойти поближе. И хотя мне не слишком хотелось снова встречаться с госпожой Донован, я не осмелился пренебречь ее приглашением.
— Я не могла вас отпустить, не извинившись за свое оскорбительное замечание сегодня утром.
— Ради бога, не волнуйтесь, мадам. Профессия сделала меня привычным к нападкам.
Она замялась и наклонилась вперед, словно желая доказать, что намерения у нее самые лучшие:
— Разрешите угостить вас чаем. Здесь, на террасе.
— Благодарю вас, мадам, — вежливо улыбнулся я, не в силах отказаться.
— Не сомневаюсь, вы просто умираете от жажды после такой пробежки. Посидите секундочку, пойду скажу Марии.
Она вернулась буквально через несколько минут в сопровождении дородной итальянки, которая несла хорошо сервированный чайный поднос. Взяв предложенную мне чашку, я задумался над тем, как лучше завязать разговор.
— Мадам, у вас прекрасное поместье. И очень большое.
— Да, когда я еще только приехала сюда, цены были не слишком высоки, и я решила не дробить поместье. Даже прикупила еще ферму и теперь нисколечко не жалею. У меня трудятся итальянцы, причем очень хорошо. Полагаю, вы знаете, что итальянцы едут в Швейцарию в поисках работы и приличной зарплаты.
— Мадам, так вы здесь навсегда обосновались?
— Я люблю Швейцарию. В основном, конечно, за красоту. Но в любом случае это со всех точек зрения замечательная страна. Здесь люди трудятся в поте лица, поезда ходят по расписанию и вообще всюду образцовый порядок, — произнесла она и, помолчав, добавила: — Естественно, раз в год я на три месяца уезжаю домой в Ирландию.
— Я уже не раз подумывал, чтобы переехать в Швейцарию. Причем по вполне тривиальной причине. Из-за налогов.
— Да, они очень добры к нам и к своим жителям тоже, — улыбнулась она. — А вы не хотите осесть в Голливуде?
— Ни за что на свете, мадам. Там не слишком уважают писателей. Смотрят на них с презрением. Как на прислугу.
— И тем не менее вы туда едете, причем уже завтра.
— Я еду по двум причинам. В первую очередь из-за Десмонда. Но хочу попробовать продать и свой последний роман.
— Какая жалость, что Десмонд не может вернуть себе доброе имя как-то иначе, более достойным способом, — помолчав, проронила она. — Как раз сегодня я снова читала о молодом священнике, который всю жизнь провел в самых удаленных и нищих китайских провинциях, посвятив себя не пустым разговорам, а реальным делам — борьбе с болезнями, страданиями и голодом.
— К сожалению, мадам, подобная самоотверженность и искупление грехов таким способом — не в характере Десмонда. Он доберется не дальше Гонконга и вернется оттуда первым же судном с приличным запасом китайского фарфора. Нет, мадам, он может проложить себе дорогу к спасению исключительно своим волшебным голосом.
— Кто знает, что ждет любого из нас впереди. Будущее предсказать невозможно, — слабо улыбнулась она и добавила: — Но я никак не могу понять, почему вы так заботитесь о нем?
— Мы очень дружили в школе, и, когда у меня не было ни гроша, он вел себя по отношению ко мне исключительно благородно. Именно ему я обязан тем, что мог, сидя в партере Королевского театра, восхищаться бесподобным исполнением Джеральдиной Мур партии Тоски, — сказал я, подметив, что на ее лице ни один мускул не дрогнул. — А кроме того, с тех пор как он спутался с вашей смазливой племянницей, ему здорово досталось.
— Он сам сделал свой выбор. Вы, наверное, слышали, что Клэр добивается развода. Она уже живет с Мунцио.
— Это ничего не меняет. Завтра рано утром мы уезжаем в Геную. Он ее никогда больше не увидит.
На террасе повисло тягостное молчание, и меня внезапно потянуло к этой женщине, а еще мне стало ее ужасно жалко. Она не была создана для жизни весталки, и тем не менее все вышло именно так. И что тут можно было сказать?!
— Ну, мне пора, — решительно поднявшись с места, сказал я. — Полагаю, Десмонд еще задержится, чтобы увидеть, как купают малышку. Еще раз благодарю вас за доброту.
— Если все же решите переехать в Швейцарию, непременно дайте знать, — улыбнулась она. — И приезжайте ко мне в Ирландию.
— А вы, мадам, если окажетесь в Лондоне, приезжайте к нам в Суссекс. Жена будет счастлива познакомиться с вами. Она у меня немножко затворница, и для нее ваш визит будет большой радостью.
— Обязательно приеду, — ответила госпожа Донован. Эти простые слова положили начало чудесной дружбе.
Мы пожали друг другу руки, и я отправился обратно в гостиницу, где во дворе уже, естественно, стоял заляпанный грязью «Альфа-Ромео». Я прошел к стойке портье, заказал на шесть тридцать утра машину до Генуи, а также просил приготовить счет.
Я поднялся наверх, ощущая странную тяжесть на душе, возможно, из-за впустую потраченной недели. Поэтому решил написать длинное, подробное письмо домой, где между прочим поинтересовался, как поживает новая клумба с желтофиолью. Какое же это счастье — иметь свой дом, любящих жену и сыновей. У Десмонда ничего этого не было, а потому мне все же следовало проявлять большую терпимость к его чрезмерному восхищению своей дочуркой.
В гостиницу он вернулся поздно. Я уже заканчивал обедать. Десмонд едва притронулся к тарелке и за все время не проронил ни слова. Наконец он поднял на меня глаза, в которых стояла тоска.
— Я так понимаю, что моя жена собирается развестись и снова выйти замуж. Но если она предъявит права на ребенка, это конец.
И что я мог ему сказать? Ничего. А так как нам завтра надо было вставать с петухами, мы улеглись спать пораньше.
VI
Пароход «Христофор Колумб», подняв флаги, выскользнул из широкой гавани под рев сирен и звон церковных колоколов. Мы прибыли в Геную, имея в запасе два часа, и без лишней спешки и суеты получили посылки в офисе «Италиан лайн». Там были все наши заказы — аккуратно упакованные и прошедшие таможенный досмотр. Настоящий триумф мастерства, опыта и согласованности лондонских умельцев. И если в те времена такое было в порядке вещей, можем ли мы сказать то же самое о нынешних временах? Даже и спрашивать-то бессмысленно.
