Татьяна Соломатина - Девять месяцев, или «Комедия женских положений»
– Софья! Я звоню Глебу!
– Да-да-да! Глеб – мой муж. И он должен подарить фонду «Искусственное лёгкое» унитаз.
– Фонду «Искусственная почка»! И не он, а его строительная компания.
– Да, эта такая компания, которая строит. И дарит унитазы. А сантехники – это такие люди...
В общем, автору неизвестно достоверно, какую ещё чушь несла Софья Константиновна, пока Любовь Петровна не сдала её мужу с рук на руки и не велела отмыть, накормить, напоить и полюбить и раньше завтрашнего утра на работу не отпускать, но зато достоверно известно, что выполнил он всё в точности. Особенно про «полюбить».
На следующее утро Софья Константиновна внезапно вскочила посреди пятиминутки с места.
– Вы что-то хотели добавить, уточнить, пожелать? – желчно поинтересовался Романец.
– Нет-нет, простите, что перебила, – извинилась Соня и снова села.
«Хотя уточнить как раз очень даже хотела!.. Уточнить, когда я последний раз посреди всего этого принимала противозачаточные таблетки. И где они вообще?.. Ну, авось пронесёт!»
Глава седьмая
Афористично ёмкая и краткая
Не пронесло.
Глава восьмая
Журнал родов
Тридцать недель спустя (извините, но в контексте данной главы и учитывая некоторые особенности авторского анамнеза я буду частенько пользоваться не месяцами, а неделями) после памятной приступом беспамятства пятиминутки слегка округлившаяся животом Софья Константиновна Заруцкая стояла за кафедрой конференц-зала и докладывала следующее:
– За истекшие сутки в обсервационном отделении трое родов. Екатерина Владимировна Штанько, тридцати лет, поступила в отделение вчера. С улицы. Обратилась самостоятельно в первом периоде родов. Диагноз: беременность первая, тридцать девять-сорок недель, продольное положение, головное предлежание, первая позиция, передний вид. Возрастная первородящая. Показания к обсервации: лихорадка невыясненного генеза. Роды первые срочные, в переднем виде затылочного предлежания. Эпизиотомия, эпизиоррафия.
– Известную на всю страну промежность Заруцкая недрогнувшей рукой... – раздалась из зала нарочито-ёрническая декламация.
– Коллеги! – Романец насупился и грозно постучал по столу ручкой.
– В два часа тридцать минут родила плод живой доношенный женского пола, весом три семьсот, с оценкой по шкале Апгар девять-десять баллов[12]. Кровопотеря двести миллилитров. Спустя два часа переведена в послеродовую палату на совместное пребывание. Состояние удовлетворительное, соответствует суткам послеродового периода.
– Надеюсь, в палату люкс? – зыркнул в неё начмед.
– Люкс был занят.
– Екатерина Владимировна никаких претензий не предъявила?
– Ни малейших.
– Я надеюсь, персонал ведёт себя пристойно?
– На удивление.
– Что с температурой?
– Похоже, единичное транзиторное повышение. Сейчас нормальная. Родильница чувствует себя хорошо, жалоб не предъявляет.
– Продолжайте, Софья Константиновна.
– Александра Михайловна Сорокина, тридцати лет, поступила в отделение вчера. С улицы. Обратилась самостоятельно в первом периоде родов. Диагноз: беременность третья, тридцать-девять-сорок недель, продольное положение, головное предлежание, первая позиция, передний вид. Показания к обсервации: не обследована. Роды третьи, срочные. В три часа ровно родила плод живой доношенный мужского пола, весом три пятьсот пятьдесят, с оценкой по Апгар десять-десять баллов. Кровопотеря сто пятьдесят миллилитров. Спустя два часа переведена в послеродовую палату на совместное пребывание. Состояние удовлетворительное, соответствует суткам послеродового периода. И Лариса Александровна Орлова, тридцати лет. Поступила по направлению нашей женской консультации. В первом периоде родов. Диагноз: беременность первая тридцать девять-сорок недель, продольное положение, головное предлежание, вторая позиция, передний вид. Возрастная первородящая. Показание к обсервации: кольпит. Роды первые, срочные. Эпизиотомия, эпизиоррафия. В шесть пятнадцать родила плод живой доношенный мужского пола, весом четыре двести, с оценкой по Апгар семь-девять баллов. Кровопотеря двести миллилитров. Спустя два часа переведена в послеродовую палату на совместное пребывание. Состояние удовлетворительное, соответствует суткам послеродового периода. Ответственных больных в родильном доме нет, никаких чепэ за сутки не произошло.
– Райское дежурство! – снова подал голос записной штатный балагур, имеющийся в любом коллективе. – И, главное, никаких сантехнических происшествий!
По залу пробежала мелкая рябь беззлобных смешков.
Долго, ох, долго поминали Соне Заруцкой феерическое начало её исполняюще-руководящей карьеры, произошедшее в строгом соответствии с законом парных случаев. Да ещё на каких нивах! А врачи – они иногда такие... Хуже, чем в армии, ей-богу!
– Коллеги, – продолжила Соня, сама, помимо воли, улыбнувшись, – сегодня тех, кто свободен, я прошу собраться здесь, в конференц-зале, в шестнадцать ноль-ноль и слегка выпить кофе с тортом по случаю моего ухода в декрет с завтрашнего дня.
– С завтрашнего дня лишь де-юре, Софья Константиновна! – зарычал Романец. – А де-факто уходите себе в свой декрет через две недели, когда мы закроемся на помывку!
– Ага, и через месяц-полтора мы как раз откроемся, приходите. Исполнять обязанности. Родите, не отходя от рабочего места! А то где же мы ещё такую Дуньку-агрегат на сто киловатт разыщем, а?! – снова выкрикнули из зала. Все снова рассмеялись.
– Тихо! – гаркнул начмед и лишь крепче стиснул ножки столов. – Детское!
И пятиминутка покатилась привычным своим ходом...
Райским истекшее дежурство отнюдь не было. Хотя, конечно, ни одного кесарева – ни планового, ни ургентного, никаких чрезвычайных происшествий... Хотя смотря что вы имеете в виду, произнося аббревиатуру «ЧП».
Разве не чрезвычайная ситуация, когда в обыкновенный городской роддом, а не в хотя бы престижную академическую клинику вдруг врывается съёмочная группа, волоча хохочущую звезду телесериалов с животом, виденную ещё не так давно тобою на экране. Её пузо ты полагала бутафорским – по задумке сценариста. Зачем-то там... Зачем? И тут же стоит такой же малахольный, как и в ящике, её муж. То есть не её, конечно, муж, потому что она не следователь прокуратуры, а, как выясняется по паспорту, – Екатерина Владимировна Штанько, хотя в титрах она вовсе не Штанько. Толпа с камерами, вокруг скачет огромный лохматый пёс, санитарка не знает, с кем первым ругаться, а молоденькая акушерка приёма замирает в благоговейном восторге и с воплями, озвучивающими твои мысли: «Так вы и взаправду беременная?! А я думала, как умело грим накладывают, изображая отёчность!.. Ой, извините, пожалуйста!» – достаёт из ящика стола глянцевый журнал средней ценовой паршивости с теледивой на обложке и надписью: «Экстремальные съёмки Кати Блаженовой. Ещё никто из звёзд экрана не отваживался на подобное! Подробности в следующем номере!» И, оказывается, все эти «подробности» и прочие экстремальные ненормальности зависят от твоего «высочайшего» решения... Главврача и начмеда-то нет! То-то и оно! Откуда знаем? Ой, Софья Константиновна, мы вас просим! Откуда знаем, что вы Софья Константиновна? Так мы даже знаем, что вы Заруцкая! Вот оттуда и знаем. Агентура! Девушка ассистента режиссёра на хвосте принесла. У вас работает. Кем? Ну, нет. Русские своих не сдают... Да-да-да, мы сейчас все выйдем, честное слово. Что, совсем-совсем нельзя снять, как вы её на кресле смотрите? Нет, мы не ненормальные... Хотя... Да! Да-да-да!!! Мы все ненормальные! Где вы видели нормальных в съёмочной бригаде? У нас Катя самая нормальная. Катя, что ты охаешь? Скажи доктору, что ты нормальная!
