Дирк Уиттенборн - Жестокие люди
Потом я побежал обратно к спортивному залу, где проходил экзамен, но директор остановил меня.
– Потом разберемся. После похорон мистера Осборна. – Там будет Брюс. И без его деда это будет…
Странно, что они решили послать за мной. Когда я увидел ревущий самолет Осборна, который ждал меня на взлетной полосе, то просто изумился. Это было похоже на розыгрыш. Вообще-то, один час полета на такой машине стоит около пяти тысяч долларов. Вряд ли это решение принял адвокат Осборна. Наверное, он сам захотел, чтобы я покатался напоследок. Но зачем это было ему надо? Может, ему казалось, что будет забавно дать мне попробовать изысканный вкус дорогой жизни, прежде чем я лишусь этого навсегда? Или он решил сделать это для того, чтобы разозлить какого-нибудь другого богача, который был уверен, что семья Лэнгли пришлет за ним самолет, чтобы он смог проводить их прародителя в последний путь? Кого? Вице-президента? Да нет, у него есть свой самолет. Свою жену? Вообще-то, это похоже на шутки Осборна: заставить женщину, по приказу которой его оскопили, покупать билет на коммерческий рейс. Я мысленно обследовал ситуацию со всех мыслимых и немыслимых точек зрения, стараясь не касаться самого главного: мой друг был мертв.
В салоне пахло кубинскими сигарами, лекарствами и ромом. Это был его запах. На любимом вращающемся капитанском кресле Осборна оставались следы его довольно грузного тела. Кожаный подголовник потемнел: он был запачкано гелем, которым он укладывал назад свои редкие волосы. Точнее, то, что от них осталось. Я застегнул ремень и, когда мы поднялись в воздух, заплакал.
Когда я посмотрел вниз, то увидел свою школу – она стремительно уменьшалась в размерах. Все меньше становился и тот маленький человечек, который сидел в моем мозгу и прикидывал: «Интересно, он мне что-нибудь оставил?». Мы поднялись на высоту восемь тысяч футов. Воздушные ямы следовали одна за другой.
Через сорок две минуты мы уже кружили над Флейваллем. Все сливалось перед глазами. Второй пилот сказал, что на поверхности земли температура семьдесят градусов. Взлетная площадка была залита водой, на которой сидели гуси. Снега больше не было, озеро замерзло. Кроме той самой черной дыры.
Когда я выходил из самолета, то мысленно подготовил себя к тому, что сейчас меня встретит рыдающая мама, которая станет причитать «ой, малыш, какой ужас!». Но, как это ни поразительно, ее там не было. Когда я позвонил ей из ангара, то услышал только запись ее голоса на автоответчике. Она явно подражала Одри Хепберн, когда зачитывала это приветствие.
Пилот довез меня до нашего желтого коттеджа. Входная дверь была открыта. Розовый чемодан, которого я так стыдился когда-то, стоял в прихожей. Остальные наши вещи лежали в картонных коробках. Я понял, что она швырнула сумку для гольфа, которую подарил ей Леффлер, со второго этажа, потому что клюшки рассыпались по полу. Мама, не шевелясь, сидела за обеденным столом, сжимая в пальцах бокал. Рядом стояла полная бутылка вина. Впечатление было такое, что она сидит здесь так долго, что ее могла начать пожирать моль.
– Извини, что не встретила тебя. – Она говорила ровным голосом, но тушь размазалась у нее на глазах, а по щекам стекали слезы. Мама не выпила ни капли вина, но вид у нее был такой, будто она уже третий день в запое. Не успел я сказать что-нибудь умное, как она объявила:
– Сегодня утром машину забрали.
Потом она передала мне письмо от секретарши миссис Лэнгли.
Уважаемая миссис Эрл!
Этим письмом мы уведомляем Вас, что Ваши услуги нам больше не потребуются. Мы бы хотели, чтобы к первому января вы освободили дом, в котором сейчас проживаете, поскольку договор аренды был действителен только на время Вашей работы. В понедельник утром у Вас заберут машину. Обучение Вашего сына в колледже Сейнт-Марк оплачено до конца года, и он может закончить там свое образование, если Вы считаете это нужным. Но мы уже проинформировали дирекцию этого учебного заведения, что они должны направлять счета за дополнительные услуги (транспорт, экскурсии, и так далее) на Ваш адрес. Вы также получите выходное пособие в размере двухнедельной оплаты.
Спасибо за Вашу работу!
Бетси Данн
Я посмотрел на чек, который был прикреплен к письму. Осборн платил маме две тысячи долларов в неделю. Надо же. Когда-то мне казалось, что это огромная сумма. Теперь нет.
– Времени они не теряли.
– Кто это они?
– Миссис Лэнгли и Брюс.
– Но ты же вытащил Брюса из озера, спас его мать из пожара! Да зачем им…
Я отнес стакан и бутылку с вином к кухонной раковине и опорожнил их. Потом начал рассказывать.
Когда я закончил свой повествование, солнце уже зашло. Пепельница была переполнена – мы с мамой выкурили полторы пачки сигарет. Говорят, что когда признаешься в чем-то, то становится легче. Но я чувствовал себя опустошенным, и только. Мама зажгла последнюю сигарету, которая лежала в пачке, а потом передала ее мне. Мы стали курить ее по очереди – до самого фильтра. Она взяла меня за руку.
42
В Флейвалле нет такси. На похороны нас отвез Гейтс – в своей бело-зеленой патрульной машине. Я сидел впереди, и испуганно наблюдал за тем, как он разгрызает золотыми зубами тыквенные семечки и сплевывает их в пластиковый стаканчик. Измученная, но спокойная и собранная мама сидела за решеткой на заднем сиденье. Нам обоим хотелось куда-нибудь уехать – с тех пор, как шеф Гейтс привез нас в Флейвалль, произошло много всего. Но ничего не изменилось.
Мы поехали по длинной дороге через усадьбу: сначала по железному мосту, а потом через тот лес, где я попал капкан. Листья с деревьев облетели; зимний лес стал прозрачным. Красные сараи, силосные ямы, замок Осборна с колоннами, рядом с которым стоял фонтан, угольный скелет прекрасного розового дворца Майи, лесной домик у водопада – эта вселенная находилась не далее, чем в четверти мили от дороги. Как же так получилось, что я чувствую себя таким потерянным?
Мне хотелось прогнать это чувство, поэтому я стал думать об Осборне. Это ведь его похороны, а не мои. Стал вспоминать, каким он был при жизни. Не просто припомнить, как он разговаривал голосом мультяшного петуха, или воображать, как я впервые увидел его, когда он выходил в пижаме и незашнурованных ботинках из своего «Бентли» с откидным верхом, чтобы попробовать кормовую кукурузу. Но чем больше я старался сосредоточиться на человеке, которому собирался сказать последнее «прости», тем больше понимал, что думаю, скорее, о том, как поздороваюсь с Майей в церкви, в которой будет проходить служба. Что мне делать – обнять ее или сначала поцеловать прямо в губы? Удастся ли нам остаться наедине? Будет ли все так, как это было в отеле «Плаза»? Перестанет ли мне казаться, что меня обманули, когда мы разденемся и ляжем в постель?
Я стал думать о том, что она, возможно, шепнет мне на ухо, но, к сожалению, потом мне пришло в голову менее приятная мысль. Место Осборна в моих мыслях занял Брюс. Он ведь тоже будет на похоронах. Как же мне с ним поздороваться? Я знал, что сегодня он ничего не скажет и не сделает, но обязательно даст мне знать, что это дело времени. Его не было рядом, но я словно чувствовал, как он толкает меня в спину. Прямо в липкую черную грязь.
Не успел я по-настоящему испугаться, как меня стали занимать другие вопросы. Не знаю, что у меня с головой, но почему-то мне не давали покоя Уолтер Пикл и его свиньи. Что же с ними будет? Ведь Осборн старался изо всех сил, чтобы спасти этих спутников первых поселенцев от вымирания. Почему теперь мне стало так грустно? Ведь раньше, когда у меня была такая возможность, мне и в голову не приходило пойти и посмотреть на них.
Потом мы выехали на асфальтированную государственную дорогу. До церкви надо было ехать еще целую милю, но дорога была уже запружена машинами людей, желающими оплакать прах Осборна. Я ожидал, что там будет полно длиннющих лимузинов и шикарных черных машин, в которых будут сидеть дети и внуки людей, которым он помог разбогатеть. И я был очень разочарован, когда по радио на приборной доске в автомобиле Гейтса чей-то голос проскрипел, что вице-президент еще в пути. Кроме того, вместо лимузинов я видел только забрызганные грязью «БМВ» и «Мерседесы» фальшивых феодалов штата. Меня поразило другое: парад фермеров и работников молочных ферм, грумов и садовников, которые сидели в грузовиках и микроавтобусах. Еще там был «Плимут» с дверьми разного цвета – раньше я видел его на парковке у Охотничьего клуба.
Гейтс включил маячок, и мы съехали на обочину. Когда это попыталась сделать другая машина, с наклейками автомобильных гонок, Гейтс взял в руки микрофон и сказал в громкоговоритель:
– Становись обратно в очередь, Двейн. – Джилли сидела так близко к нему, что ей, наверное, пришлось раздвинуть ноги, чтобы он мог управлять рычагом.
