Кадзуо Исигуро - Там, где в дымке холмы
— Вы больше ни о чем не хотите меня спросить? — поравнявшись со мной, проговорила Сатико. — Не хотите спросить, почему я уезжаю? И с кем?
— Я очень рада, если это ваше желание, — ответила я. — Но сначала давайте лучше отыщем вашу дочку.
— Эцуко, вы должны понять, что стыдиться мне нечего. Нечего ни от кого прятать. Спрашивайте, пожалуйста, о чем хотите, мне стыдиться нечего.
— Я думаю, нам следует сначала найти вашу дочку. Поговорим позже.
— Хорошо, Эцуко, — засмеялась Сатико. — Давайте сначала найдем Марико.
Мы обошли вокруг каждого дома, обыскали все площадки для игр и скоро оказались на том же месте, откуда начали поиск. У главного входа в один из домов я заметила двух женщин.
— Быть может, эти женщины нам что-то подскажут.
Сатико не шевельнулась. Она посмотрела на женщин, потом бросила:
— Сомневаюсь.
— Но они могли ее видеть. Могли видеть вашу дочку.
Сатико, не отводя взгляда от женщин, хмыкнула и пожала плечами:
— Ладно. Надо же им дать о чем-то посплетничать. Меня это не волнует.
Мы подошли к женщинам, и Сатико вежливо, спокойным тоном их расспросила. Женщины озабоченно переглядывались между собой, но сообщить нам ничего не сумели. Сатико заверила их, что оснований тревожиться нет, и мы с ними расстались.
— То-то им сегодня праздник, — усмехнулась Сатико. — Будет о чем потолковать.
— А я уверена, у них и в мыслях ничего дурного нет. Обе они искренне встревожились.
— У вас добрая душа, Эцуко, но, право же, незачем меня на этот счет убеждать. Знаете, меня сроду не заботило, о чем подобные люди думают, а сейчас мне и подавно дела нет.
Мы остановились. Я огляделась вокруг, потом посмотрела вверх, на окна.
— Где же еще она может быть?
— Знаете, Эцуко, мне стыдиться нечего. Нечего от вас скрывать. Да и от тех женщин, коли на то пошло.
— Не поискать ли нам у реки, как вы считаете?
— У реки? О, там я уже смотрела.
— А если на том берегу? Быть может, она там, за рекой.
— Вряд ли, Эцуко. Если я знаю свою дочь, то она сейчас уже дома. И наверное, радуется, что подняла такую суматоху.
— Что ж, давайте пойдем посмотрим.
Когда мы подошли к краю пустыря, солнце садилось за рекой, четко очерчивая силуэты ив вдоль берега.
— Вам незачем со мной идти, — сказала Сатико. — Так или иначе я ее найду.
— Нет, что вы. Я пойду с вами.
— Ну ладно. Пойдемте.
Мы направились к домику. Идти в сандалиях по неровной земле мне было довольно трудно.
— Как долго вы отсутствовали? — спросила я. Сатико шла немного впереди и ответила не сразу. Я решила даже, что она меня не расслышала, и повторила вопрос: — Как долго вы отсутствовали?
— О, недолго.
— Сколько? Полчаса? Дольше?
— Часа три-четыре.
— Понятно.
Мы продвигались по грязи вперед, старательно обходя лужи. Поблизости от домика я сказала:
— Думаю, на всякий случай нам стоит поискать и на другом берегу.
— В лесу? Моя дочка туда не пойдет. Давайте заглянем в дом. Незачем так расстраиваться, Эцуко. — Она снова рассмеялась, но мне показалось, что голос ее слегка дрогнул.
В домике, за отсутствием электричества, было темно. Я осталась ждать у входа, а Сатико шагнула внутрь, на татами. Окликнув дочку по имени, она раздвинула перегородку, отделявшую большую комнату от двух меньших. Я стояла, прислушиваясь к ее движениям в темноте, пока она не вернулась.
— Наверное, вы правы, — проговорила она. — Не мешает поискать на другом берегу.
На берегу в воздухе было полно насекомых. Мы шли молча к деревянному мостику ниже по течению. Дальше, на противоположном берегу, виднелся лес, о котором Сатико упомянула раньше.
На мосту Сатико, обернувшись ко мне, быстро проговорила:
— Под конец мы пошли в бар. Собирались пойти в кино, на фильм с Гэри Купером, но там была длинная очередь. В городе всюду толпились люди, много пьяных. Под конец мы пошли в бар, и там нам дали комнатку.
— Понятно.
— Вы ведь не ходите по барам, Эцуко?
— Нет, не хожу.
На дальнем берегу реки я оказалась впервые. Почва под ногами была вязкой, почти что болотистой. Наверное, причиной тому была моя фантазия, но на берегу я ощутила в себе холодок беспокойства — что-то вроде предчувствия, заставившего меня побыстрее устремиться к темневшим впереди деревьям.
Сатико меня удержала, схватив за руку. Взглянув в ту же сторону, что и она, я увидела невдалеке, почти у самого берега, на траве, что-то похожее на сверток. В полумраке этот предмет выглядел темнее земли, на которой он лежал. Я готова была к нему ринуться, но Сатико замерла на месте, пристально в него всматриваясь.
— Что это? — спросила я довольно глупо.
— Это Марико, — тихо ответила она.
Она обернулась ко мне, и в глазах у нее было странное выражение.
Глава третья
Возможно, мои воспоминания о тех событиях размыты временем и все происходило не совсем так, как мне сейчас представляется. Но мне отчетливо помнится жуткое оцепенение, которое охватило нас обеих, когда мы застыли в сгущавшихся сумерках, глядя на лежавшую вдалеке фигурку. Опомнившись, мы бросились к ней. На бегу я разглядела, что Марико лежит, скорчившись и согнув колени, на боку, спиной к нам. Сатико немного меня опередила — меня задерживал живот — и первой склонилась над девочкой. Глаза Марико были открыты: сначала я подумала, что она мертва. Но потом она повела ими в сторону, однако взгляд казался невидящим.
Сатико опустилась на колено и приподняла девочке голову. Взгляд Марико оставался пустым.
— Марико-сан, что с тобой? — спросила я, запыхавшись.
Марико не ответила. Сатико тоже молчала, ощупывая девочку и переворачивая, словно та была хрупкой, но безжизненной куклой. На рукаве Сатико я заметила кровь и не сразу поняла, что это кровь Марико.
— Надо позвать на помощь, — предложила я.
— Ничего серьезного, — отозвалась Сатико. — Всего лишь ссадина. Взгляните, она просто слегка поранилась.
Марико лежала в луже, и одна сторона ее короткого платьица мокла в темной воде. Кровь текла из ранки на бедре.
— Что случилось? — спрашивала Сатико у дочери. — Что с тобой случилось?
Марико молча смотрела на мать.
— Она, вероятно, в шоке, — сказала я. — Наверное, пока лучше ее ни о чем не спрашивать.
Сатико подняла Марико на ноги.
— Мы очень о тебе тревожились, Марико-сан, — продолжала я.
Девочка бросила на меня недоверчивый взгляд, потом отвернулась и сделала несколько шагов. Двигалась она довольно уверенно: ранка на ноге, видимо, не слишком ее беспокоила.
