Элис Петерсон - Спустя десять счастливых лет
Мы с Олли возвращаемся домой через площадь.
– Он был голый.
– Бекка, да брось ты это полотенце.
Я смеюсь.
– Вот Джо именно так и сделал. Ты бы видел его мышцы.
– У меня они тоже есть, – сгибает руку Олли.
– Ты их хорошо прячешь… Осторожно, Олли, у тебя появился соперник!
Он хватает меня за руку, разворачивает к себе лицом.
– Бекка, ты права. Я сперва должен был спросить.
– Ой, слушай, я тоже погорячилась. Знаю, что иногда завожусь из-за ерунды.
– Правда? – Он, смеясь, обнимает меня. – Как загладить вину?
– Хм… Дай-ка подумать… Хочу массаж ног и крем-брюле в постель…
– Как насчет пораньше лечь?
Мы целуемся.
– Пожалуй. Мне надо бы выспаться.
Олли вскидывает бровь.
– А кто говорит про сон?
– Еще раз, какой у Джо профиль? – спрашиваю я, пока Олли открывает входную дверь.
– Медицина, – отвечает за него Джо, одетый в джинсы и белую рубашку. – Простите, подслушал… Комната отличная. Спасибо, что пригласил, Олли.
– Без проблем, все норм.
– Ребекка? – Джо упирается ладонью в дверной косяк. Есть в этом парне нечто высокомерное, так и тянет отпустить ему пощечину.
Я снимаю куртку.
– Да?
– Ты не против, что я здесь?
Улыбаюсь как можно шире.
– Никаких проблем.
– Здорово.
– Собрался в какое-нибудь клевое местечко? – спрашивает Олли, словно обеспокоенный папаша.
– Погуляю, – следует туманный ответ. – Встречусь с парой друзей. Увидимся завтра… если вы оба, конечно, не захотите присоединиться.
– Нет, спасибо, – произношу я прежде, чем успеваю заметить сомнение в глазах Олли.
– А где Олли? – интересуется Сильви, заходя на кухню, где я в одиночестве гадаю, что же случилось с планами лечь пораньше и сделать мне массаж ног.
– Ушел. С нашим новым соседом.
– Так что, теперь тебя не возмущает его присутствие? – удивляется она.
– Да, нормально. – Я потягиваюсь. – Ладно, спать пора.
– Бекка? Что случилось? – Подруга все же замечает мое недовольство.
– Ничего.
– Бекка?
– Просто Олли…
– А что с ним?
– Ты заметила, что он, в общем-то, почти все время делает именно то, что ему заблагорассудится?
– Ага! – смеется Сильви. – А ты нет? Думаю, это потому, что он милый, забавный и играет в группе. Вот и уверен, что ему такое право даровано свыше или как-то так, и это правда. – Она открывает один из шкафчиков над раковиной, достает буханку нарезанного хлеба. – Тостик?
Качаю головой.
– Олли иногда поступает не думая, вот и все. Как большинство парней… по крайней мере, тех, с которыми я встречалась. Прости, что промолчала тогда, ну, про Джо. Был бы он прыщавым гиком или ботаном в огромных очках…
– То ты бы меня поддержала, да. У него действительно отличное тело, – признаю я с улыбкой.
Сильви отодвигает стул.
– Именно. Не каждый день в нашу жизнь входит такой лакомый кусочек. Дэн-то был не шедевр, да и еще у меня чипсы таскал.
Смеясь, рассказываю, что он тырил у меня «сникерсы».
– Олли тебя любит, ты же знаешь.
– Наверное.
– Никаких «наверное».
– Спасибо, Сильви.
Целую ее на ночь, а потом иду наверх. Прохожу мимо бывшей спальни Дэна. Дверь закрыта. На мгновение меня охватывает соблазн ее открыть, посмотреть, как выглядит комната. Почему у меня зарождается смутное подозрение, что приезд Джо вот-вот перевернет жизнь в нашем доме с ног на голову?..
5
Светит солнце. Чудный теплый летний денек, но я уже скучаю по Китти.
– В Лондоне, Бекка, ничего не меняется, – заверяла она, пока мы со слезами на глазах прощались. – Когда ты вернешься, я все еще буду жить около Эрлс-Корт и рассказывать проблемным подросткам, что им делать дальше, хотя сама понятия не имею, что делать мне. Джейми точно так же будет встречаться со своей ужасной Амандой, а Сильви по-прежнему будет спать с начальником… или уже нет… В общем, она у нас единственный слегка непредсказуемый элемент, но можешь быть уверена – я все еще буду ходить на кошмарные свиданки.
Китти рассказала мне о последней, с Ричардом, которого мы кратко называли Дики. Мало того что у него было три волосины, так последней каплей стали его слова о том, что лучшим фильмом всех времен и народов он считает «Сестричка, действуй».
– Все у тебя будет в порядке, правда, – сказала Китти, обнимая меня.
– Спасибо, — прижала я ее к себе, – огромное спасибо.
Мама записала меня на УЗИ в родильном отделении местной больницы на полдень. А я даже не могу взяться за разборку вещей. Так и смотрю на все коробки и чемоданы. Это странно – снова вернуться в старую комнату. Напротив меня на стене висит рисунок в рамке – холм Святой Екатерины, который я нарисовала в восьмилетнем возрасте. Словно наяву вижу свой мольберт возле коробки с карнавальными костюмами и как я в красной кофточке смешиваю акриловые краски. Касаюсь шкафа и представляю, что в нем до сих пор висит лаймовое с красным платье в стиле «фламенко». В этом платье я поцеловалась со своим первым парнем, Хавьером, на празднике в честь десятилетия Китти. Хавьер был испанцем и не видел на один глаз – еще маленьким въехал на велосипеде в куст с шипами. Пиппа говорила, что он не считается за парня, потому что не может меня рассмотреть.
Раньше на стенах были пастельные обои «Лаура Эшли». Я выбрала те, что со светлыми бутонами роз и каймой в тон, однако сейчас стены выкрашены светло-зеленым, а односпальную кровать украшает вышитое стеганое одеяло. На тумбочке – глянцевые журналы про сельскую жизнь и садоводство и бутылочка минеральной воды. Как будто в комнате для гостей.
Я вдруг понимаю, что направляюсь в спальню Пиппы, где вчера ночевала Китти. Когда мы с Олли на редких выходных выбирались к моим родителям, то тоже располагались там, ведь у Пиппы достаточно места для двуспальной кровати. А еще у Пиппы стоит раковина – изначально ее комната была кухней. Я завидовала каждый раз, как слышала, что сестра чистит зубы, а потом сразу прыгает в постель. Мне же приходилось тащиться в другой конец коридора, в холодную ванную, где тусовались длинноногие пауки. Возвращаясь обратно, я мельком видела блестящие медали и кубки сестры, стоящие на книжной полке рядом с кроватью, и плакаты с Андре Агасси[1] на стене. Пиппе и правда надо больше места, рассуждала я. Когда я однажды осмелилась пожаловаться, что моя комната меньше, мама начала спорить: мол, зато у меня окно выходит на сад (у Пиппы – на шумную магистраль), а еще вдалеке видно прекрасный холм Святой Екатерины. Я выглянула в окно и решила, что вид и правда особенный. Думаю, именно это и вдохновило меня рисовать пейзажи. На самом деле на тесноту мне было плевать, а вот раковина…
