Данил Гурьянов - Любовь языком иносказаний
Звонок в квартиру Люды имитирует пение канарейки. Я стояла у входной двери и ждала, когда мне ее откроют. Глаза мои горели, движения были нетерпеливы, жизнь переполняла меня всю, ведь в моей голове появилась идея и мне не терпелось ее осуществить!
Дело в том, что сегодня у нас в отделе зашел бессмысленный разговор о животных, и Наиль сказал, что его любимое — это леопард. Вечером, когда я пришла домой, в моей голове тут же родилась бредовая мысль — прийти завтра на работу в кофте расцветки леопарда. Наиль, увидев меня в такой кофте после вчерашнего разговора, сразу же поймет ЧТО я ему хочу сказать этим негласным действием. Однако, у меня не было одежды такой расцветки, а желание действовать уже набрало обороты, и потому я снова поспешила к своей соседке сверху.
Стоя на лестничной площадке, я услышала приближающиеся голоса Люды и ее энергичного десятилетнего сына Саши, что-то выпрашивающего у матери, затем был звук включаемого в коридоре светильника, и глазок в двери стал светлым, далее на мгновение потемнел, после чего загремел замок, и дверь открылась.
— Люд, привет, вы еще не спите?
— Какой сон, ты че? — сухопарого телосложения Люда была в красном халате, очках с толстыми линзами и с бигудями на голове. — Это ж не семья, а какое-то гадство!
— Мам, ну, мам! — продолжал что-то канючить Саша, худой, веснушчатый и с коричневыми передними зубами.
— Нет, я сказала! — визгливо сорвалась Люда. — Иди на кухню уроки учить!
— Саш, на вот гостинец, я сегодня пирог пекла, — протянула я мальчишке тарелку с треугольным куском шарлотки.
— Обойдется! — перехватила тарелку Люда. — Уж все зубы сгнили! Гад! Ну-ка марш отсюда, я сказала! — она обернулась ко мне. — Нель, ну че уж последние куски от сердца отрываешь! — покачала она головой, имея в виду пирог.
— Да ты че говоришь-то, ерунда какая! — отмахнулась я. — Я ведь к тебе зашла кофту спросить расцветки леопарда.
— А, щас найдем. Куда собралась-то?
— Пайка! Люд, Райка! — раздался в этот момент крик Людиного мужа из зала.
Мы с Людой поспешили в зал, где по телевизору шла программа «Время». Я и толстый Людин муж, сидящий в кресле в майке и кальсонах, поспешно поздоровались, все внимание было приковано к экрану, где в это время Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна, прилетев в какой-то город, отвечали на вопросы окруживших их трудящихся в аэропорту. Сейчас Раиса Максимовна начала живо, уверенно и невпопад дополнять ответы мужа.
— Нет, ну и че она сказала? — комментировала происходившее на экране Люда. — Обязательно ей нужно было всунуться! — Люда постоянно говорила, что даже видеть супругу генсека не может, но тем не менее всегда предупреждала своего мужа, чтобы он звал ее к телевизору, если будут показывать Горбачеву. Мне казалось, что в глубине души Люда была рада существованию Раисы Максимовны, принесшей в нашу тусклую советскую политику яркие краски.
Я придерживалась такого же мнения, хотя и не пыталась его замаскировать. Порой, глядя на Горбачеву, мне казалось, что она, жена политика, и Гурченко, народная актриса, — разлученные в детстве сестры. Будто они попали в разные сферы, стали разными людьми, но генетическая начинка осталась одна, какую-то созидательную любовь к собственной индивидуальности я находила в каждой из них.
Люда продолжала возмущаться, на что ей противоречил муж, тут и я не выдержала, вмешалась, и мы с удовольствием, пока репортаж не кончился, подискутировали по поводу первой дамы СССР.
— Ну, пошли, — позвала меня Люда после этого в коридор, где был ее гардероб. В коридоре Люда увидела, что моя тарелка, стоящая на трюмо, уже пуста.
— Сашк, это ты сожрал?! — Люда сообразила, что ребенок спрятался в ванной. — Ты почему меня все время не слушаешься? Ну-ка открой!
— Это кошка! — визгливо закричал Саша, не открывая. — Она спорола, а не я!
— Какая кошка?! Какая кошка?! Кошка все время с отцом в зале сидела!
— Да была она здесь, клянусь!
— Илю-уш! — закричала мужу через всю квартиру Люда. — Кошка все время с тобой была?
— Да! — закричал толстый Илюша.
— Врет этот папка, врун несчастный! — испугавшись затараторил через дверь Саша.
— Нель, я уже не знаю, что мне с ним делать, — повернулась Люда ко мне. — Завтра в школу вызывают! В учительницу мелом кинул!
— Потому что Швабра — дура! Ты сама, мамка, говорила! — с обиженным азартом закричал Саша.
— Я про нее говорила только, что не тронь сама знаешь че — вонять будет!
Когда Люда дала мне кофту, я вернулась в свою нелюдимую квартиру, где только радио что-то одиноко бормотало на кухне. Одиночество моего жилища успокаивало, делало меня свободной и эгоистичной. Моя квартира стала для меня цитаделью, убежищем, родным углом, и я не хотела бы в нее никого пускать. Никого. Я одна. Но также я хочу мужа, детей, счастливые будни и маленькие праздники. Мои мечты борются во мне с растущим эгоизмом старой девы. Любой человек, если у него рядом нет любви, становится эгоистом.
На следующее утро я шла по коридорам Института в кофте леопардовой расцветки и вдруг поняла, что не смогу появиться в ней в нашем отделе. Всем сразу станет понятно то, что должно быть понятно только Наилю. Но что же мне теперь делать, ведь я уже на работе и причем в этой кофте! Я шла по коридору, чувствуя ужасный дискомфорт, мне казалось, что все сотрудники из всех отделов показывают на меня пальцем со словами: «Смотрите, вот эта дура, которая может признаться в любви только с помощью леопардовой кофты».
Нет, я так не могу! Пускай даже ни у кого и нет таких мыслей, но сам факт того, что они возможны, убивает меня. Но что делать? Ехать домой, чтобы переодеться, уже поздно… Ларочка!
Воодушевленная найденным выходом, я поспешила в проектный отдел. Только что пришедшая Ларочка сидела, переобуваясь в туфли.
— Та кофта? — переспросила меня она. — Нет, еще не продала. — Она с энтузиазмом вскочила и достала из нижнего ящика своего рабочего стола пакет. — Нель, бери, это фирмá!
При виде совершенно безвкусной кофты, за которую предстояло отвалить двадцать рублей, у меня окончательно испортилось настроение. Но я не могла допустить того, чтобы весь отдел потешался надо мной, появись я в леопардовой кофте. Честь для меня значит многое. Кроме того, если весь отдел поймет, что я своей кофтой призываю Наиля к действию, то все сотрудники будут ждать своего действия от Наиля, в противном случае готовые обвинить его в робости и отсутствии духа. Чтобы избежать подобных негласных обвинений, Наиль, конечно, попытается что-то предпринять, но… Простите, но подачки и следствия обязательств я не принимаю. Боже, зачем я вообще затеяла эту «леопардовую» историю? Все из-за желания открыться Наилю…
— Ларочка, ну скинь хотя бы немного, и я возьму, — просила я секретаршу.
Однако, Ларочка словно чувствовала, когда человек заходит к ней с уже твердой уверенностью купить вещь и в таких случаях никогда не уменьшала цену.
— Неля, я бы с удовольствием, но не могу, понимаешь? Я бы тебе вообще ее бесплатно отдала…
— Хорошо, я беру, — оборвала я поток ее слов и полезла в кошелек. Больше всего не люблю лицемерие. В жизни и так многое оказывается не таким, каким представлялось.
— Ты не пожалеешь, я гарантирую! — снова включилась Ларочка. — Я однажды даже по телевизору видела как блондинка из «АББЫ», Анни-Фрид, в точно такой же кофте выступала, правда!
Я метнула на Ларочку недоверчивый взгляд.
— Нет, действительно Анни-Фрид выступала в такой кофте! — снова принялась убеждать меня она. — Я вообще всех американских певцов знаю.
— «АББА» из Швеции, вообще-то, — поправила ее я.
— А, какая нам разница, живем тут как… — от горечи она даже не договорила фразу, и только протянутые деньги смогли ее оживить. — Нель, а тебе еще тушь для век «Елена» не нужна?
Она что, издевается надо мной?
Я поспешила в женский туалет, чтобы переодеться. За этим занятием меня застала там Ульяна.
— Батюшки, Нелли Ивановна у нас сегодня для кого-то принаряжается, — пропела она своим сладко-ядовитым голоском.
Я поспешно продела вторую руку в рукав новой кофты, выпростала волосы из-под воротника и оценивающе поглядела на свое изображение в зеркале.
— Это только для себя, — как можно более невозмутимо ответила я.
— Женщины всегда одеваются для мужчин, — назидательным тоном произнесла Ульяна, закрывая дверь в будочку.
«Только если нужный мужчина это оценивает,» — хотела добавить я, но предпочла поторопиться в свой отдел, где провела очередной тоскливый день, не явившийся в моей жизни ничем, кроме как одной из многих ступенек к будущему.
Глава шестая
Будничный вечер. Ужин, газеты, диван, телевизор, телефон, еще один ужин, снова сплетни по телефону, опять телевизор, затем постель, заведенный будильник рядом, зеркало в ванной, ночная сорочка, темнота. И так всегда.
