Эва Курылюк - Эротоэнциклопедия
Честно говоря, это письмо адресовано прежде всего тебе. Это мое заявление об уходе. Настоящим освобождаю престижное место преподавателя-ассистента второй степени, ха-ха. И секунды тут больше не выдержу. Придется тебе подыскать другую майко. И ты найдешь. А может, нет? Может, окажешься такой — чудесной, умной, энергичной, — какой я в свое время тебя считала? Может, сдержишь обещание?
Тоши! Улетим отсюда, пока нам не подрезали крылья. Пока нас не превратили в горбатых кукол, набитых заученными фразами. Забудь о престиже, забудь о зарплате. Может, еще не поздно? Прошу тебя! Умоляю! Бросим это ко всем чертям. Переедем в Штаты. Я прекрасно знаю английский. Для меня работа найдется. И для тебя тоже. Купим старый кабриолет, щенка спаниеля. Возьмем ипотеку на бунгало под Беркли или в Оранж Каунти, в апельсиновом саду. Исполнится твоя заветная мечта: удочерим девочку. А ты — прозой для взрослых женщин, а не хайку для майко — расскажешь наконец о нашей любви.
Ты напишешь: Они полюбили друг друга не на жизнь, а на смерть. Безумие придало им такой отваги, что они решили играть в открытую. Неважно, что одна другой годилась в матери. Неважно — ведь они хотели быть вместе. В горе и в радости, навсегда. Глядеть с балкона на Тихий океан, на китов, проплывающих вдоль берега. Им опостылели душные ночи в наглухо запертых клетках. Страна восходящего солнца — больше не тюрьма. Ее волен покинуть каждый гражданин и даже гражданка.
Ты напишешь: Они не боялись скандала. Будучи в здравом уме и твердой памяти, послали к черту табу. Сели в самолет, держась за руки. Держась за руки, вышли в Сан-Франциско. Целовались на аэродроме. В кино усаживались друг к дружке на колени.
Ты напишешь: Старшая в силу своего положения и возраста рисковала больше. Но она не испугалась. Знала, что не имеет права сломать жизнь себе и ей.
Ты напишешь: Я не могла поступить иначе, потому что мир так устроен: без свободы нет любви.
Напишешь? Аматерасу тебя знает. Скорее обернешься золотой рыбкой.
Конечно-конечно-конечно. Графоманке необходимо теплое местечко, вуайеристке — деньги налогоплательщика. Нигде тебе не будет так хорошо, как здесь, в улье интриг. Ты выбила себе самый просторный кабинет и самый лучший вид, хи-хи, на бассейн женского лицея под стеклянной крышей. Из «Бамбуковой рощи» выкурила всех конкурентов. Зимой и летом рубрику «Хайку» заполняет твоя колченогая каллиграфия, конца нет слащавой пошлятине. «Полная луна бледнеет в парчовом зеркале пруда, паре чирков вторит шелест веточек сакаки, ветерок всегда дует на воду, ха-ха».
Ты сочиняешь стихи для посетительниц парикмахерского салона, а мечтаешь о славе в веках. Знаешь, как ее получить? С моей помощью. Пойдем, покончим с собой на священном склоне Фудзиямы. Тут повесишься ты, там — я. А в центре будет болтаться шелковый свиток с твоим последним хайку, воспевающим нашу любовь, стопроцентно платоническую. Ты морщишься? Предпочитаешь харакири после сеанса в постели? Ясное дело. Ты клянешься, что немедленно последуешь за мной. Помогаешь мне истечь кровью в ванне. Потом умываешь руки. Моим почерком пишешь прощальное письмо себе. Делаешь маску и макияж. Облачаешься в шелковый костюм с галстуком. На совете факультета продвигаешь меня на место преподавателя-ассистента первой степени.
И все же, вероломная садистка, и твой конец не за горами! И года не пройдет, как молодые специалисты выскользнут из твоего кулака. И двух не пройдет, как дезертируют даже самые верные дипломницы. Вместо того чтобы шпионить за студентками, Савако станет доносить на тебя в ректорат. Уме тоже даст тебе прикурить. Сладкоголосая подлиза выучится из косичек веревку вить да мылить. Интересно, кто займет мое место? Кто унаследует мои наручники и кляп, трусики с шипами в промежности, лифчик с кнопками на сосках?
Я уношу отсюда лишь свою шкуру. Хотя охотно забрала бы и твоего любимчика. Я обыскала всю квартиру, но своего указательного пальца не нашла. Интересно, ты его засушила или законсервировала в формалине? Небось в сейфе держишь. Зато в недрах кладовки я обнаружила свои конфискованные тряпки. Снова буду ходить в комбинезоне. Снова буду собой. Сейчас переоденусь, проверю еще только… Ну да. В зеркале я вижу одни шрамы. Неправильно сросшаяся лопатка, изрезанные ягодицы. На лоне — выжженный узор лепестков хризантем. Доказательства твоей любви ко мне. Предусмотрено ли за это наказание?
Не бойся. В суд я на тебя не подам. Еще не время. Но пока жива, буду за тобой следить. Подумай об этом, прежде чем присматривать себе очередную жертву. И вот еще что. Предупреждаю, не рассчитывай на место профессора в США. Я запишусь на твои занятия, сяду в первом ряду, уставлюсь на тебя.
Когда ты это получишь, меня здесь уже не будет. Знаю, что ты сохранишь присутствие духа. Уничтожишь все, что следует. А письмом к Ролану Б. воспользуешься, да? Жалко, чтобы столько вазелина пропало даром. Вот только копию этих писем я высылаю в Париж. На всякий случай, вдруг тебе придет в голову нанять платного убийцу.
Bye-bye, бордель-мама!
Юки, твоя экс-майко
Т. Яннис Куртиу — Ролану Барту
Ролан Барт и Яннис Куртиу. Греция, 1938
Яннис Куртиу,
руководитель Отдела доисторических и классических древностей Министерство культуры Греции
Афины, 5 мая 1976
Профессору Ролану Барту Коллеж де Франс
Дорогой Ролан,
ты сто лет не давал о себе знать, и я тебя не упрекаю. Чему я обязан чести возобновления знакомства, о том ведомо лишь звездам, язык которых мне невнятен. Слишком давно ты меня невзлюбил, так что вряд ли тебя вот так, ни с того ни с сего, обуяла «мощь любви» («Пир», с. 189). Согласно Аристофану, Эрот — «самый человеколюбивый бог». Но я не верю, что бог любви вновь вдохновил тебя. Ты поверил напраслине, выдумкам, ревности. Пошел на поводу у своего буйного воображения. Этого не исправить. Уж лучше не возвращаться к тому сюжету. Перед Мелиной я притворился, будто наши дрязги изгладило время, будто мы ни в чем больше друг друга не обвиняем, ни в чем не подозреваем и т. д., и т. п.
Я употребил множественное число, хотя, видит бог, это ты со мной порвал. Ты от меня отгородился. Так с чего вдруг смена курса? Почему для тебя важно, чтобы «провинциал» вроде меня участвовал в новаторски-международно-эротическом симпозиуме? Тут кроется какая-то хитрость, какой-то расчет — не в мою пользу. В очередной раз хочешь меня надуть? Никогда не умел тебе противиться, слишком уж я честолюбив, слишком большой сноб. Даже после всего, что между нами произошло, в душе я горжусь «дружбой» с Профессором de France,[22] которого видывал в подштанниках. Ведь Эрос, как известно, — наш конек. Он всегда актуален, достоин научного алтаря. Вот только твое приглашение прогуляться по обширным предместьям любви сулит блуждания по лабиринту без нити и без Ариадны. Я стану легкой добычей Минотавра.
В том, что касается модернистского разграничения «пола» и «рода», на меня не рассчитывай. Это, безусловно, вне пределов моего «ретроградного» горизонта. Ты сам причислил меня к тем потомкам отважной Эллады, чей дионисийский темперамент инстинктивно противится педантизму. Не желая вступать в конфликт со своим национальным характером, точь-в-точь как ты — со своим, советую доверить проблему разделения на (мой) «пол» и твой «род» «звезде» помладше нас с тобой — и сияющей несколько к северу. Группа зануд из Гейдельберга была бы в самый раз или венская группа Диотимы во главе с Хоффнунгсталем. Он тебе на пяти страницах докажет, что на родине Витгенштейна «пол» и «род» составляют единство, воплощенное в одном-единственном слове Geschlecht,[23] и еще на десяти объяснит, как соотносится это единство с потенциальной двойственностью.
Меня так и подмывает заговорить исполненным надежды голосом умирающего лебедя, который способен уже лишь на вскрики. И я, пожалуй, не удержусь. Может, хоть рассмешу тебя, как в старые добрые времена. Хоффнунгсталь dixit:[24]
«Хочу напомнить собравшимся здесь уважаемым коллегам о мифическом моменте рождения универсума путем слияния Хаоса (мужской род!) с Ночью (женский род!). В результате союза Ночь снесла яйцо, содержавшее — прибегая к терминологии современной генетики, которая еще раз подтверждает справедливость древней символики! — хромосомы Y и X. Из яйца проклюнулся Эрос, который — сам будучи мужского рода! — обладал хромосомами Y и X, то есть элементами, детерминирующими как мужской, так и женский пол. Эрос расправил золотые крылышки и полетел в эфир, рассеивая элементы мужского и женского начала, а также — nota bene согласно орфической концепции! — стимулируя половой союз, дающий жизнь всему: в том числе богам и нам, более или менее божественным людям.
В “Пире” Платона союз этот представлен Аристофаном. Как, без сомнения, помнят уважаемые коллеги, он насчитывает три половые комбинации в форме сросшихся спинами пар о четырех руках и четырех ногах, то есть своего рода сиамских близнецов. Первая пара (YY) — до чего поразительна, коллеги, актуальность античной мысли! — это двое мужчин. Вторая пара (XX) — две женщины. Третья пара (YX) — мужчина и женщина одновременно, то есть гермафродит. Пары обладали такой мощью и размножались так стремительно, что начали представлять угрозу для богов. Поэтому Зевс рассек их пополам, что дало начало роду человеческому в форме, которая существует и по сей день, а также трем видам любви. Согласно Аристофану — не утратившему актуальности! — любовь есть погоня одной половинки за другой с целью воссоединения, иными словами — восстановления первоначальной целостности. Этим объясняется существование педерастии, сафизма и гетеросексуальности».
