Людмила Мешкова - Брат или сестра
— Ну что же ты? Снимай, я пойду их постираю.
— Подожди, не могу же я ходить в одних трусах.
— Я дам тебе свои джинсы и футболку. Давай снимай.
— Ты мне сначала джинсы покажи, а то я знаю, что у вас, девчонок за джинсы. Моя сестра свои джинсы только на колготки может, надеть, без них джинсы на нее не налезают.
— Пойдем в мою комнату я тебе их покажу.
В своей комнате Юля достала свои джинсы и, протянув их мне, сказала, — возьми, померяй.
— Но я и без примерки вижу, что они на меня не налезут.
— Тогда я не знаю, что тебе предложить юбку ты не наденешь, постой тогда тебе подойдет вот это, — сказала она, достав из ящика, какой–то пакет.
— А что это такое? Надеюсь не колготки? Колготки я одевать не буду.
— Не бойся, это не колготки, это легинсы, — улыбаясь, ответила Юля.
— Дай посмотреть, — покраснев, попросил я.
Достав из пакета черные легинсы, и протянув их мне, она сказала, — надевай не стесняйся, тебя здесь все равно никто кроме меня не увидит.
Делать нечего, — подумал я про себя, придется надеть, эти чертовы легинсы, не ходить же в одних трусах, тем более женских.
— Хорошо, если ничего другого нет, то я согласен, — ответил я.
— Тогда не буду тебе мешать, — сказала Юля, выходя из комнаты.
— А футболку?
— Возьми на стуле, который у кровати стоит.
— Их там много.
— Можешь взять любую.
Посмотрев на стул, где лежали футболки, я понял, что выбор невелик, тем более на футболки они походили мало, скорее это были маечки на тоненьких бретельках. Выбрав одну из них я, осторожно сняв с себя рубашку, надел на себя, так называемую футболку. Далее избавившись от брюк сев на стул без особых проблем надел Юлины легинсы. Они как колготки плотно облегали тело, поэтому скрыть мои розовые трусики никак не могли. Наоборот подчеркивали мою женственность, особенно бросалась в глаза моя промежность. Расстроившись, я хотел было уже обратно надеть свои брюки, но в этот момент дверь в комнату открылась и вошла Юля. Я, испугавшись, только успел быстро сесть на стул, положив ногу на ногу, чтобы не бросались в глаза мои трусики, проглядывающие сквозь легинсы.
— Мишка, какой ты смешной, — рассмеялась Юля.
Я покраснел как рак.
— Да ладно тебе пошутила я, давай твои штаны и рубашку, я пойду их постираю, а ты пока можешь телевизор посмотреть, я быстро.
— Вон забирай, показал я на брюки и рубашку лежащие на полу, продолжая сидеть на стуле, боясь сделать лишнее движение.
Когда Юля ушла, я немного пришел в себя, даже осмелился встать со стула и подойти к зеркалу, чтобы не ходит босиком я машинально надел Юлькины тапочки, стоявшие рядом.
— Нет, в таком виде перед Юлькой показываться нельзя, — подумал я, разглядывая свое отражение в зеркале, — в этом наряде я больше похож на свою сестру Машу, чем на себя.
— Что же мне придумать?
— Миш ты где? — Неожиданно раздался голос Юли.
— Я здесь, в комнате.
— Иди–ка сюда, — настойчиво потребовала Юля.
— Что там еще случилось? — подумал я.
В дверях появилась Юля.
— Это что такое? — Спросила она меня.
— Где? — Не понимая, что она от меня хочет, но чувствуя, что случилось что–то ужасное.
— Это чьи сережки?
Я все понял. Когда я с таким трудом снял с себя сережки, то машинально положил их себе в карман брюк. Опустив голову, я еле слышно проговорил, — это мои сережки.
— Что значит мои? — Посмотрев на меня широко раскрытыми глазами, Юля спросила, — ты что, не Миша?
— Нет, — вздохнув, ответил я.
— А кто?
Теперь я посмотрел на нее непонимающе.
— Что значит кто?
— Ну да если ты не Миша, то значит ты Маша. Это понятно, но почему ты пришла ко мне в таком виде? Постой так ты что не передала мою записку своему брату?
— Почему не передала? Передала, на перемене отдала ему в руки.
— И что он сказал?
— Что он сказал? — Повторил я за Юлей вопрос, не решаясь сказать ей правду, — он попросил меня сходить к тебе на свидание вместо него.
— Зачем?
— Он не верит тебе, вот зачем.
— Что значит, не верит?
— То и значит. Он считает, что ты ветреная. Гуляешь, с кем ни попало.
— Ах, так? Я ему покажу, какая я ветреная. Я ему, — Юля задыхалась от возмущения.
Я молчал, боясь вмешиваться. Неожиданно Юля успокоилась и внимательно посмотрела на меня, видимо она что–то придумала.
— Послушай Маш, а как ты считаешь, я на самом деле, такая как думает твой брат?
— Нет, я так не считаю, думаю, он ошибается, — ответил я ей вполне серьезно.
— Правда? Ты меня не обманываешь?
— А зачем мне тебя обманывать? Мы с тобой уже два года за одной партой сидим я что тебя не знаю?
— Но что ты скажешь своему брату?
— Правду.
— Какую правду? — Удивленно спросила Юля.
— Как какую? Правда бывает только одна. Что ты его любишь. Или я ошибаюсь?
— Нет, нет, не ошибаешься, я действительно люблю твоего брата, — взволнованно ответила Юля.
— Ну, вот видишь, значит, я не ошиблась.
— Конечно, не ошиблась, — успокоившись, повторила Юля.
— Ладно, Юль мне, наверное, домой пора, — сказал я, решив закончить этот разговор.
— А может, все–таки чайку попьем? — Спросила меня Юля.
— Да нет спасибо, пойду я.
— Постой, а как же ты пойдешь? Твои брюки и рубашку я уже замочила.
— Да действительно, об этом я не подумала, — неуверенно проговорил я.
— Слушай Маш, так ты можешь, что–нибудь из моей одежды выбрать, я надеюсь, ты не будешь против, — улыбаясь, сказала Юля.
— Придется, — вздохнув, ответил я.
— Вот, можешь пользоваться, — сказала Юля, вытаскивая на свою кровать юбки, платья блузки.
Взяв первую попавшуюся юбку, и в тон ей водолазку я попросила Юлю, — еще бы колготки и мне больше ничего не надо.
— Будут тебе колготки, — ответила Юля, — только обещай мне, что поговоришь со своим братом.
— С братом я поговорю, но поверит он мне или нет, я не знаю.
— Маша ты постарайся, — заискивающе попросила Юля.
Пока я переодевалась Юля, молча, смотрела на меня. Когда я закончила она спросила, — не понимаю, как у тебя получилось меня обмануть? Сейчас смотрю на тебя и вижу, что ты на парня совсем не похожа.
— А на кого я похожа? — Улыбаясь, спросил я.
— Как на кого? — Недоуменно посмотрев на меня она, махнув рукой, сказала, — да ну тебя, я думала, ты серьезно спрашиваешь.
— Ладно, Юль, ты не обижайся за то, что я тебя обманула, но мне пора.
Накинув на себя Юлькину куртку и сапоги, я вскоре оказался на улице.
— Ну что за жизнь мне устроила моя сестра, — вздохнув полной грудью с досадой, подумал я, — хочу встретиться с любимой девушкой, и все летит насмарку. Нет, хватит надо обязательно поговорить с Машей, пусть она сама за себя в школу ходит, а то чего доброго я на самом деле в девчонку превращусь.
Не обращая ни на кого внимания, я медленно брел к своему дому, а зря около нашего подъезда я чуть не столкнулся с мамой.
— Маша, что с тобой? — Испуганно спросила она меня.
— Мама? — удивленно спросил я, так как не ожидал ее сейчас увидеть.
— Ну–ка идем домой, — взяв меня под руку, сказала мама и повела меня домой.
Дома мама спросила меня, показывая на мою одежду, — Маша, что это такое? Что на тебя надето? Ой, а где твои сережки?
От неожиданности я схватился руками за свои уши, но вместо сережек в них были вставлены гвоздики, которые мне дала Юля.
— Я, … мне, — я не знал, что мне сказать, поэтому замолчал.
А мама наоборот негодующе продолжала, — что же это такое творится? Тебя одну дома оставить нельзя. Это никуда не годится.
— Мама я сейчас тебе все объясню.
— Я тебя слушаю.
Раздался звонок в дверь, это пришла моя сестра.
— Миша, заходи, посмотри на свою сестру, — она показала на меня, — видишь в кого она превратилась, — сказала мама, пропуская сестру в квартиру.
— Что у вас тут случилось? — Спросила Маша, войдя в прихожую.
— Посмотри, во что она одета.
— А что тут особенного? — Спросила сестра, посмотрев на меня.
— Ты что разве не видишь? Это не ее одежда. А откуда она ее взяла она не говорит. А сережки, куда она дела сережки, спроси ее — мама, заплакав, ушла в комнату.
— Но я, ни в чем не виновата, — не выдержав маминых слез, закричал я.
— Ну–ка сеструха пойдем, поговорим, — сказала Маша, и взяв меня под руку, увела в комнату
Уже в комнате она спросила, — ты, что к Юльке ходила?
— Да.
— Ну что убедилась?
— В чем?
— В том, что Юлька не та девчонка, с которой можно встречаться.
— Убедился.
— Маша я тебе сколько раз говорил о том, что бы ты была внимательней.
— Ты это о чем?
— О том, что тебе нужно говорить не убедился, а убедилась.
— Но здесь сейчас кроме нас никого нет.
