Таисия Рух - Приют для души
— Все равно переживаю, когда они домой уезжают. Там же реально война идет. Каждый раз жду звонков и боюсь. Тем более, помнишь, кто-то рассказывал, что там и мирные под замес попадают, пойди потом разберись. Если уж в Питере к ним менты цепляются… Я за этот месяц поседею…
— Не бредь, они же к родителям ездят, и вообще, живут же там люди. Просто телевизор смотри поменьше, а тебе вечно все мерещится. Он же звонит тебе каждый день? — она кивнула в ответ. — Ну, вот видишь, ничего страшного. Главное, сама туда не езди.
— Почему? Думаешь опасно мне?
— Нет, дорогая, тебе не опасно, опасно окружающим, — подруга засмеялась. — Доведешь опять людей до стресса, помнишь Самару?
В недалеком прошлом они ездили в Самару. Она по делам, а подруга за компанию с ней. Дел было немного, на пару часов, остальные три дня они осматривали местные достопримечательности.
Она уж и не помнила, зачем им понадобилось сесть в городской автобус — маленький «пазик», народу битком, видимо, была причина не брать такси. Они стояли спиной к окну и лицом к входной двери. На остановке влилась еще толпа, хотя и так было тесно. И один из пассажиров, чернявый с бородой, в темных очках и кепке. В общем, хоть портрет пиши.
Учитывая, что почти каждый день в новостях рассказывали о терактах и страну сотрясали подробности, любой нормальный человек, а уж она действительно была паникершей, насторожится. Она разглядывала в упор подозрительного пассажира, а остальным, похоже, было вообще наплевать.
Подозрительный тип стоял, прислонившись спиной на входную дверь, а в руке держал сверток, размером с обувную коробку.
«Ладно, наверное, просто я мнительная», — совсем было уже выдохнув, она увидела, как парень положил газетный сверток за сиденье. Двери автобуса в этот момент открылись, и парень вышел. А сверток остался лежать между сиденьем и окном.
— Бомба!!!! — она заорала как сумасшедшая. — Выходите, мы сейчас взорвемся, он бомбу оставил!! — Она схватила подругу за руку и, толкая всех, начала пробираться к выходу.
Пробираться было недолго, пару метров, но у народа началась паника, возникла давка, водитель почему то открыл только одну дверь… В общем, страху она тогда натерпелась.
Удивительный все-таки народ. Люди не разбежались, они кучкой стояли метрах в пятидесяти, взбудораженные, кто-то позвонил в милицию и теперь все ждали развязки. Добавились прохожие, другой подошедший автобус тоже зачем-то высадил всех пассажиров, в общем, толпа все увеличивалась, и никто не спешил убежать подальше. Они с подругой стояли в толпе, и она, уже жутко гордилась собой.
«Слава Богу, что я паникерша, сколько народу спасла»… — она разглядывала толпу. И тут ее глаза наткнулись на чернявого пассажира. С бородой, в кепке и темных очках. Сверток свой он держал в руке. И тоже ждал милицию.
— Пойдем отсюда скорей! — она дернула подругу за рукав и зашептала на ухо. — Я тебе потом все объясню, давай уйдем прямо сейчас.
Чернявый парень, видимо, просто вышел из автобуса, чтобы выпустить выходивших пассажиров. Ну, а сверток оставил, потому что через минуту планировал зайти обратно. Ей, естественно, везде чудилась опасность, да и как тут не почудится, если не где-то далеко, а уже под Питером практически поезд под откос пустили.
Подруга разнесла эту историю, как сорока на хвосте, и теперь над ней подтрунивали все кому не лень.
Глава 18
— Ты почему в спортзал не ходишь?
— Я и так шикарно выгляжу, зачем мне время терять? — это было правдой. Она на дух не переносила все эти мячи и железки, и с генетикой ей повезло, надобности убиваться в спортзале не было никакой.
Но Хасан, был упертым и однажды, не спрашивая ее согласия или желания, принес домой спортивную форму и золотую карту модного спортивного клуба. Подруга ее, просто фанатка спорта, очень рада была этому обстоятельству и подарила ей кроссовки.
Теперь братья сопровождали ее к клубу и ждали снаружи. Когда ей было лень заниматься, чтобы избежать ненужных споров, вместо тренировок она наслаждалась коктейлями в баре спортклуба. Правда выяснилась совершенно случайно. Один из многочисленных знакомых братьев оказался тренером этого самого клуба. Он ее «сдал с потрохами», она выслушала их гневные нотации и пообещала никогда не пропускать занятий.
Слово она свое сдержала, но ходила в зал, совсем без какой-либо радости. И, наверное, и продолжила бы тренировки, если бы не один день, наполненный трагически-комическими обстоятельствами. Как она потом любила повторять — если уж она что-то не хочет делать, все силы придут ей на помощь.
Позанимавшись, она вышла на улицу. Несмотря на ее надежды, машины на привычном месте не оказалось. Напротив клуба была запрещена парковка и гаишники с эвакуатором здесь неплохо зарабатывали. Она, конечно, знала об этом, но подумала, пронесет. Ей кстати почти всегда везло, вот она и расслабилась.
Гаишники сидели в машине неподалеку и она, не особо вежливо поинтересовалась, где ее авто. Они дали адрес штрафной стоянки, куда ей предстояло ехать. Хасан был на спортивных сборах, а звонить Хусейну она не стала — опять будет нотации читать.
Поймав частника она, вопреки своим правилам и, наверное, впервые в жизни села в такси на пассажирское сиденье вперед и кинула спортивную сумку назад. Доехав из центра до Старой деревни[16], собрав все немыслимые пробки, нажаловавшись водителю на гаишников, она уже при входе в маленький вагончик на штрафстоянке, обнаружила, что сумку она оставила на заднем сиденье. «Ладно, потом с этим разберемся, телефон и связка с ключами в кармане, это главное».
С гаишниками на стоянке она была более вежлива и даже шутила. Они, уже не в шутку объяснили, что ее машина совсем на другой стоянке, в центре. Бесполезно было на кого-то злиться — вся структура эвакуации и штрафных стоянок была настолько запутана и несуразна, что порой даже сотрудники ГАИ не знали что и как.
Опять поймав тачку, понимая, что деньги остались в сумке на заднем сиденье, «вот скотина, наверное, же увидел сумку, мог бы и вернуться…», она неловко открыла дверь машины и сломала сразу три ногтя. Чувствуя, как закипает, чтобы не сорваться на попавшего под руку водителя, она захлопнула дверь и выдохнула.
Подруга примчалась за ней минут через 20, опять, собирая пробки, они добрались до центра и уткнулись в огромные железные ворота. На звонок высунулась голова, и, ухмыляясь, сообщила, что, теперь им надо поехать на Тереза[17], чтобы поставить печать.
Ехать опять в другой конец города было бессмысленно, потому что, во-первых, штрафстоянка уже закрывалась через полчаса, и они бы все равно не успели, а во вторых в этой стране все решали бумажки, но не со штампом, и это не было ни для кого секретом.
Немного поторговавшись с гаишниками, она, наконец-то, вызволила свой автомобиль.
По дороге домой, стоя на перекрестке, она подумала, что все эти неприятности, в общем-то, только потому-что она сходила на тренировку. Да, так она Хасану и скажет, когда он вернется со сборов.
Загорелся зеленый, и первая машина плавно тронулась, а она, увидав, как справа несется потрепанный «ИЖ каблук», резко затормозила. «ИЖ» пролетел, не останавливаясь, унеся с собой передний бампер ее машины. А резко стартовавший сзади «жигуленок», естественно существенно видоизменил задний. Дедуля из «жигуленка» топтался и вздыхал.
«Боже, сколько ж ему лет, — подумала она и о деде и о его железном коне одновременно, — и что толку сейчас вызывать гаишников, и так все понятно».
Она нащупала под ковриком под пассажирским сиденьем конверт: «На, дедуль, на ремонт тебе хватит», — и поехала дальше. Осколки того, что когда то было бампером, одиноко остались на перекрестке, объясняться она ни с кем не собиралась. Хотелось добраться до дома и зарыться в подушки.
Припарковав машину, она подошла к подъезду и уже почти без удивления обнаружила, что на ключе домофона отсутствовала магнитная таблетка.
«Итак, подводим итоги — сумка плюс документы, два бампера, пять тысяч на штраф стоянке, двести баксов утешить дедулю, три ногтя и ключ от домофона. Сходила на тренировку….».
Она позвонила Хусейну, у которого были запасные ключи. Он подождал, пока она переоденется, и они отправились по клубам, где она под его неодобрительные взгляды, в первый раз в жизни напилась. Уже под утро, вытащив ее с десятого по счету клуба, Хусейн запихал ее в такси и привез домой.
Она горланила Лепса, а он мыл ей голову как ребенку, засунув ее в ванну. И было бы все это ужасно неприлично, что Хусейн моет ее, пока его брат на спортивных сборах, если бы не ледяная вода, льющаяся ей за шиворот, и не вконец испорченная одежда, в которой он ее в эту ванну и посадил. Так он приводил ее в чувство, и через три часа, когда Хасан вернулся домой, она пила чай на кухне и в сотый раз жаловалась Хусейну на прошедший день.
