Ярослав Кузьминов - Раздвоение
«Я все-таки не услышал, — сказал Петр Николаевич, помолчав, — как вы планируете обходиться без стартового капитала. Вот вы говорите, что придете к первому попавшемуся предпринимателю со своей идеей, и он сразу поможет. Как мой опыт показывает, он просто пустит в оборот вашу идею, если она стоящая, а вас, самое большое, наймет менеджером». У Алены задергалась верхняя губа, так что бросились в глаза черные усики. «Да что вы! — протянула она едко. — Я вижу вы специалист. Сами без бизнеса сидите, и вот мне пытаетесь мешать. Сра…» — «Алена, вы переходите грань, — осадил ее Петр Николаевич. — Я никогда никому не мешаю, вы это знаете. Вы можете прямо сейчас уйти, вот ваши деньги…».
На том этапе своей карьеры Петр Николаевич уже прекрасно освоил этот прием и постоянно так блефовал, чтобы сбивать с клиентов спесь. «Петр Николаевич, нет! Вы не так меня поняли, вы что! Я сказала это просто так!» — заверещала Алена, делая, однако, движение, чтобы забрать деньги. Но Петр Николаевич, не мешкая, убрал их обратно в папку. Он несколько секунд смотрела на папку, потом судорожно улыбнулась и сказала:
«Я просто имела в виду, сразу видно, что вы Подседа не читали. Ну, вы в этом, извините меня, не в зуб ногой. Я же объясняю, это очень просто. Главное — просто начать. Я вот завтра, нет, со следующей недели, как раз после ваших занятий, начну обзванивать новых русских и предлагать им фазанов, а дальше я просто попрошу предоплату, а на полученные деньги закуплю фазанов и перепродам. А несколько птиц оставлю себе, чтобы разводить. Мы квартиру с мужем получили три года назад, в Южном Бутово, теперь живем отдельно от родителей, и никто не сможет мне помешать с моими идеями, — при упоминании родителей в ее голосе разлился яд. — У нас три лоджии. Их вполне можно занять под маленькую такую птицефермочку», — на последнем слове она хитро подмигнула и снова оскалилась. «М… — промычал Петр Николаевич, состроив гримасу уважительного понимания. — Я понял, что вы имеете в виду. Как-нибудь почитаю книжки этого мужика. Еще раз, как его фамилия, Лишай?» — «Почему лишай? Подсед!
Иван Иванович Подсед, у него книги есть в Интернете, скачайте, не поленитесь!» — «Хорошо, Алена. Ну что, пора приступать к тьюнингу, вы готовы?».
Раздался телефонный звонок. Петр Николаевич извинился. «Черт возьми, заговорила зубы, ведьма. Забыл отключить телефоны», — подумал он. Трубку он все-таки снял. «Здравия желаю, Петр Николаевич! — раздался недобрый мужской голос. — Ну что, приеду к вам в субботу ставить видеонаблюдение. Деньги оставьте у себя, отдадите мне в субботу. Ни в коем случае не отдавайте жене» — «Вас понял», — отрапортовал Петр Николаевич, подыграв армейскому тону. — «В таком случае, до субботы, приеду в семь утра, вас устроит?» Петру Николаевичу совсем не хотелось ранних гостей в субботу. Уже тогда она стал пристращаться к тому, чтобы снова ложиться спать после утренней пробежки и завтрака, если не намечалось клиентов. Но сообщать посторонним людям о своих слабостях он не мог, поэтому ответил: «Никаких проблем, я встаю каждый день в пять утра» — «Я тоже, — ответил мужчина. — До встречи».
Петр Николаевич спросил Алену: «Ваш муж знает мой домашний телефон?» — «Нет! Но вы не переживайте, когда он согласится делать вам сигнализацию, вы свяжетесь через меня». У Петра Николаевича был аппарат с антиопределителем номера. Если ее мужу все равно не составило проблем его выловить номер, то как бы он не установил за ним слежку, со своим видеонаблюдением.
«Кто звонил?» — Алена изобразила наивное любопытство студентки. «Один банкир, хочет пройти курс занятий, может заниматься только очень рано, потому что к восьми ему нужно быть в правлении как штык» — «Кстати, — оживилась Алена. — Петр Николаевич. Не свяжете меня с ним? Он может очень помочь мне с бизнесом. Я как раз искала банкира» — «Нет, Алена, я, вы знаете, никаких своих клиентов не выдаю». Алена нахмурилась: «Вы не хотите мне помочь?» — «Я вам помогу тьюнингом. После этих пяти дней вы научитесь бизнесу лучше, чем у любого подседа. Моя методика еще ни разу вас не подводила. Всему, чему вы хотели научиться, вы научились. Этому вы тоже научитесь.
Главное, верьте мне и выполняйте все домашние задания. Итак, готовы?.. Хорошо.
Закройте глаза, войдите в это волшебное состояние, оно называется дриминез. Просто посмотрите вверх, на свои брови и, не опуская глаз, сомкните веки… Так, отлично. Когда в конце сеанса я посчитаю от одного до пяти и щелкну пальцами, все будет зачеркнуто и отменено, вы будете чувствовать себя бодро. Это вам понятно?.. Хорошо. Теперь найдите приятный случай в вашем ближайшем прошлом, когда вы получили большую сумму денег и радовались».
Алена всегда отличалась яркими образами, но теперь она явно ничего не видела, а просто врала. Ни один клиент, честно вспоминающий случаи, никогда не может описывать с такой уверенностью формы и цвета. В парагмологии такие потоки цветистой лжи вместо реальных воспоминаний назывались «фейк-дипозит». Это считалось способом защиты ума от болезненных воспоминаний. Чтобы не возвращаться в прошлое и не сталкиваться с болью, ум создает центры, генерирующие ложь. Эту ложь можно проходить и пытаться стереть сколько угодно, без всякой пользы. Единственный способ обойти фейк-дипозит, по Бубарду, это, не проходя ложь, сразу требовать более ранний случай, и повторять до тех пор, пока не возникнет затруднений. Именно затрудненные воспоминания будут свидетельствовать о том, что фейк-дипозит выключился. Петр Николаевич, когда начинал карьеру, следовал заветам отца-основателя, в том числе правилам работы с фейк-дипозитами. Но постепенно он разуверился в соблюдении буквы парагмологии и оставил только внешние атрибуты тьюнинга, которые всегда производили сильное впечатление на клиентов. Итак, он расслабился, предоставив Алене возможность врать сколько влезет. Лишь иногда он задавал наводящие вопросы и делал пометки в «протоколе тьюнинга». Записи он делал для того, потому что вид исписанной бумаги убеждал клиентов, что с ними делали что-то серьезное. Особенно их впечатляли записи, наводненные цифрами и знаками, вроде стрелочек. В тот момент, когда Петр Николаевич протягивал им «протокол тьюнинга» для подписи под словами «чувствую себя бодро», они успевали разглядеть отдельные цифры и значки, но большего ухватить не могли.
В целом, во время тьюнинга с Аленой в тот раз Петр Николаевич расслаблялся и отдыхал. Но неотъемлемые вечерние звонки в «бесплатное время» были изматывающими.
При первой их встрече Петр Николаевич даже находил эти звонки увлекательными, потому что Алена была женщиной незаурядного ума и начитанности. Во вторую их встречу спустя два года они были просто терпимы. Но в тот раз, в третий, Петр Николаевич наконец прибег к проверенному средству: снимать трубку с рычага без десяти девять и класть ее обратно только в пол-одиннадцатого. Это была очень удобная увертка от его неукоснительного правила «с девяти до десяти вечера — время для бесплатных консультаций в любом объеме».
В первый и единственный их телефонный разговор за те пять дней Алена рассказала множество историй в духе: «как правильно запихнуть кошке в горло таблетку от глистов, чтобы эта задрыга ее не срыгнула». Петр Николаевич с прискорбием заключил, что Алена деградировала до категории отупевших стареющих женщин, которые подбирают на помойках вонючих собачонок и плешивых кошек. Обычно, правда, такие женщины одиноки и бездетны. В случае с Аленой, эту мерзость приходилось терпеть четырем детям и мужу. Петр Николаевич предположил, что если она еще заведет курятник на балконе, у мужа лопнет терпение, и он выставит ее за дверь. Или просто уйдет, чтобы не ввязываться в конфликт насчет квартиры.
Как бы в подтверждение своей любви к животным, Алена пришла на второй день в свитере, облепленном чьим-то серым волосом, а на пятый от ее обуви разлился в прихожей терпкий аромат кошачьей мочи.
Любовь к животным у нее, однако, принимала часто нетривиальные формы, о чем Петр Николаевич узнал из того же телефонного разговора. Алена всерьез рассвирепела, рассказывая про то, как глупые хозяева балуют своих собак. Оказывается, в ее доме собаке приходилось нелегко. Если она позволяла себе заглянуть на кухню до того, как семья закончит ужин, то получала ногой (либо подручным кухонным предметом) по морде. Та же участь ждала ее, если она уходила со своей подстилки в коридоре и совалась в комнату, чтобы, например, посмотреть со всеми телевизор. «Шаг в сторону — и сразу ногой под брюхо! — с оскалом на лице прорычала Алена, следом заулыбалась и похвасталась: — Недавно я так ее отлупила, что сломала несколько ребер. Она два дня не вставала с подстилки. Теперь ходит за мной на прогулках как привязанная, ни шагу в сторону».
Когда пять дней занятий подошли к концу, и Петр Николаевич провожал Алену в прихожей, та медлила и копалась. Наконец она спросила: «Петр Николаевич, я, честно, не знаю, как так вышло, что мой муж отказался ставить вам сигнализацию. Может, вы все-таки вернете мне деньги. Я, как только раскручусь, отдам вам с процентами, обещаю». — «Вот когда вы их заработаете, тогда приходите, — ответил Петр Николаевич, не сдерживая раздражения в голосе. — Учитесь обязательности. Не пытайтесь переигрывать то, о чем уже есть уговор. Предприниматели больше всего ценят, когда вы не отступаете от принятых решений. Это мой вам совет, следуйте ему, и у вас все получится. А сейчас, извините, мне нужно сделать очень важный телефонный звонок».
